Потому что она точно знала, что не сможет жить без него.
Глава 27
Йен Грегор некоторое время, молча, смотрел на Рина. Он был всего лишь оболочкой мужчины. Сломанной. Сущность того, что делало его тем, кем он был, исчезла. Это вызвало у Йена редкий момент самоанализа и заставило задуматься о своем собственном существовании. Он шел праведным путем. Возможно, он и нарушил верность этим ублюдкам Сортиари, но идеология, которая заставила его вступить с ними в Союз, была верна. Вампиры были нечестивыми созданиями. Бездушными. Пустыми. Без сущности, без души. Они заслуживали смерти, все до единого.
И он не успокоится, пока они не будут стерты с лица земли.
Риньери де Реж не был исключением. Мерзкий. Злой. Испорченный. Он больше не заслуживал того, чтобы дышать тем же кислородом, что и весь остальной мир. Но Грегор сохранит ему жизнь до тех пор, пока его цель не будет достигнута, и тогда он тоже сотрет его с лица земли.
— Расскажите мне о Фионе Бейн и Трентоне Макалистере.
Рин впился взглядом в Йена, выражение его лица было настолько полным презренной ненависти, что на мгновение он почти мог представить себе, что Рин все еще способен что-то чувствовать. Йен откинулся на спинку стула и медленно вздохнул. Вопреки всеобщему мнению, он не любил прибегать к пыткам, чтобы получить желаемое. Это было грязно, занимало слишком много проклятого времени и растрачивало впустую энергию, которую можно было бы использовать лучше.
— Не заставляй меня выбивать это из тебя, Рин.
Он едва ли плохо обращался с магом, пока тот был пленником Йена, но его уровень жизни определенно резко упал после Сиэтла. Рин больше не был богатым, внушающим страх и уважение хозяином сверхъестественного мира Сиэтла, его существование было сведено к состоянию, которое, без сомнения, оставляло кислый привкус во рту. Йен ненавидел элитистов. И отношение Рина заставляло его хотеть избить этого ублюдка до кровавого месива.
Рин не отвел взгляда. Он продолжал смотреть своими темными глазами прямо на Йена, выражение его лица было пустым. Этот ублюдок мог быть невыносимо упрям, когда хотел, и Йен находил это в равной степени восхитительным и раздражающим.
Йен поднял лезвие кинжала, который держал в руке, и поиграл кончиком, пробуя острие на подушечке пальца. Оно задело кожу, и из крошечного пореза выступила капля крови. Он медленно слизнул ее и посмотрел на Рина.
— Магам нужна магия, чтобы исцеляться. Нужно ли мне напоминать, что твоя слаба?
Темные глаза Рина сузились. Потеря его души сделала больше, чем просто превратила его в оболочку мужчины, которым он когда-то был. Это уменьшило его силу, притупило свет магии, и без этого он был слабее и более уязвим для ран.
— Фиона и Макалистер были любовниками. — Пустота в голосе Рина беспокоила Йена гораздо больше, чем пустота в его глазах. Уничтожив его душу, Серас превратила его в нечестивое существо. — Он был новым посвященным хранителем судьбы и еще не поднялся в их рядах.
Трентон Макалистер был одним из самых скрытных мужчин, которых Йен когда-либо встречал. Его окружала пелена тайны, и ходили слухи, что он убивал всех, кто имел несчастье узнать что-нибудь о его прошлом или личной жизни. Йен испытывал извращенное удовлетворение от того, что узнал хоть что-то о Макалистере. Он будет владеть тем, что не принадлежит ни одному другому существу. Обрывками истории этого ханжеского ублюдка. И он был твердо намерен использовать эту информацию в своих интересах.
— Продолжай. — Йен постарался, чтобы Рин уловил угрозу, прозвучавшую в его тоне. Будь он проклят, если позволит ему сейчас остановиться.
— Он был амбициозен и жаждал власти, но Сортиари в то время находились под контролем да Винчи и его идеологического Ренессанса. Потом начали распространяться слухи, что провидцы организации предсказали ужасное будущее, в котором мир будет страдать, если они не предпримут меры, чтобы изменить ход судьбы.
Йен нахмурился. К тому времени, когда он связался с Трентоном Макалистером и Сортиари, мужчина уже стоял на вершине организационной иерархии. Через сто лет после правления да Винчи. Неужели им действительно потребовалось сто лет, чтобы прийти к решению, что вампиры должны умереть? Или же Макалистер взял на себя ответственность за осуществление этого грандиозного плана?
— В Фионе он увидел партнера, который жаждал власти и статуса во многом так же, как и он сам. Они были идеальной парой. Каждый из них амбициозен и целеустремлен. Она поклялась ему в вечной любви. И он предал ее.
В аду нет такой ярости, как у преданной женщины. У берсерков не осталось женщин, которых можно было бы почитать, но даже будучи маленьким ребенком, Йен распознал в этом роде силу, которой ему самому почему-то недоставало. Способность к чему-то, чего он не мог ни почувствовать, ни понять. Слабый пол. Он весело фыркнул. Величайшая ложь в истории.
— Он предал ее с другой женщиной? — Йен был очарован рассказом Рина. Он был жаден до каждой мелочи, какой бы незначительной она ни казалась.
— И да, и нет. — Уклончивый ответ Рина взволновал его, но он остался терпеливым. Это была самая большая информация, которую он смог получить от мага с тех пор, как взял его в плен. Он не собирался делать ничего такого, что заставило бы его снова погрузиться в стоическое молчание. — Макалистер всегда любил власть больше, чем кого-либо или что-либо еще.
Йену не нужно было слышать это от Рина, чтобы понять, что это была гребаная правда. Трентон Макалистер делал все возможное, чтобы получить то, что хотел, независимо от того, насколько подлым или нечестным это было. Он брал истину и искажал ее. Манипулировал. Лгал. Шантажовал. Йен никогда не знал о правлении Сортиари ни при ком, кроме Макалистера, и не мог не задаться вопросом, какими были Хранители Судьбы, когда у руля стоял да Винчи… или кто-то из его предшественников. Может быть, они были более благородны? Более уравновешены? Может быть, даже более скептичны? Неужели у них хватило смелости допросить провидцев, которым Макалистер так слепо повиновался? Он полагал, что все это не имеет значения. Что сделано, то сделано, и пути назад уже не было, чтобы что-то изменить.
Размышления о прошлом не вернут тех, кого любил Йен. И точно так же оно не воскресит ту самую эмоцию, которую он больше не мог испытать.
— Он встретил оракула во время своего путешествия в Азию к Сортиари. — При упоминании оракула Грегор навострил уши. Он наклонился вперед в кресле. — Я мало что знаю об этой девушке, потому что Фиона не хотела говорить о ней. Я только знаю, что ее власть была бесправна, и она была аристократкой. Макалистер стал одержим ею, хотя не думаю, что это было в романтическом смысле. В ней он увидел путь к Вознесению. И, как я уже сказал, он любил власть превыше всего. Даже Фионы.
Грегор посмотрел на противоположную стену. На фотографии, карты, газетные вырезки, обрывки того и другого, прикрепленные к гипсокартону кнопками. Он проследил за тонкими нитями, которые соединяли одно с другим, создавая запутанную паутину бизнеса Макалистера на протяжении многих лет. Как раз в тот момент, когда он думал, что собрал все части головоломки, другая упала с неба и приземлилась ему на колени. Оракул. Безымянный, безликий аристократ и невероятно могущественный, если верить Рину. Йен зажал переносицу большим и указательным пальцами. Он поклялся, что его терпение выдержит. Он мог ждать столько, сколько потребуется, чтобы уничтожить своих врагов. Но с каждым проходящим днем и с каждой новой деталью, которую он узнавал, он задавался вопросом, сколько же еще он сможет вынести.
Он направил кинжал прямо в лицо Рина.
— Продолжай говорить. И не останавливайся, пока не расскажешь мне все, что знаешь.
Йен Грегор шел по праведному пути. И ничто, никто, никакая сила на этой земле, никогда не встанет у него на пути.
***
Кристиан расхаживал перед замысловатыми коваными воротами, обдумывая свой следующий шаг. Несмотря на то, как он вел себя прошлой ночью, он принял совет Шивон близко к сердцу. Она была самой проницательной и умной женщиной, какую он когда-либо встречал. Он ценил ее советы. И в то время как хотел пройти прямо в кабинет Макалистера с собранной информацией и выторговать свою свободу, он был осторожен. Если Шивон считает, что показывать информацию опасно, то, возможно, его козырь еще недостаточно велик. Он уже играл обеими сторонами против середины, так что не мешало бы добавить еще одну к этой смеси?
