— Я принес рюкзаки. Я вернулся. А в чем проблема?

Эллиот бросает на Гейба взгляд, который был бы по-настоящему угрожающим, если бы не свет фонаря. Парень резко поворачивается на каблуках и спешит дальше в туннель.

Сегодня костра нет.

— Ты производишь впечатление первоклассного бойскаута, Эллиот.

Я проглатываю свой второй протеиновый батончик. К тому времени, когда мы добрались до этой пещеры, по крайней мере, в часе ходьбы к востоку от затопленного туннеля и, как предполагает Эллиот, где — то глубоко под горами, мы слишком голодны, чтобы ждать горячей еды. И хотя Эллиот спас зажигалку от наводнения, растопка, которую мы собрали по дороге к водопаду, все еще мокрая.

Тем не менее, я действительно могла бы съесть одну из пицц Гейба.

— Как же так получается, что ты не знаешь, как разжечь огонь с помощью чего-то другого, кроме дров?

С тенями, ползающими по его лицу, ухмылка Эллиота выглядит совершенно дикой.

— Они выгнали меня еще до того, как я пришел на этот урок.

— Они выгнали тебя, потому что ты все время поправлял командира отряда, — говорит Чарли. — Никто не любит всезнаек.

— Ну, очевидно, я не знаю всего этого, иначе знал бы, как разжечь костер без палок. — Эллиот толкает Чарли локтем в бедро. — А какое у тебя оправдание?

Чарли ухмыляется.

— Я просто отстой.

Я бросаю взгляд на Гейба.

— Я тоже не вижу в тебе честного Орла Скаута.

Он опускает голову.

— Да, — произносит он так тихо, что это больше похоже на дыхание, чем на слово. — Я не такой уж честный.

— Я вовсе не это имела в виду.

Я действительно не знала, хотя это правда. Но это не имеет значения, потому что я уже испортила настроение всей компании.

— Потребуется время, чтобы все простили тебя за твою тайну, Габриэль, — говорит Анна. — А до тех пор ты собираешься погрязнуть в жалости к себе? Я едва могу выдержать еще одну минуту.

— Тебе этого не понять, Анна. Ты слишком хороша. — Его губы растягиваются в полуулыбке, не самодовольной и кокетливой, а грустной маленькой. — Ты самая лучшая из всех нас.

— Все немного плохие, даже хорошие. — Ее взгляд падает на землю. — Я рассказала Ронни о сокровище.

Мой позвоночник напрягается.

— Мне очень жаль. — Она все еще не поднимает взгляда. — Меня никогда никуда не приглашали, и я была… я была на Луне и в открытом космосе.

— Рейнджер был прав, — шепчу я. — Ты слишком мечтательна.

Ее плечи дрожат, и это хуже, чем слезы, потому что означает, что она плачет и хочет сделать все незаметно. Это отнимает у меня всю силу. Я резко падаю вперед.

— Я вовсе не это имела в виду.

— Это правда. — Темные волосы падают ей на подбородок, когда она качает головой. — Я… думала… просто Ронни всегда говорит мне, как люди смотрят на меня и видят часы, минуты и секунды. Как смотрят на меня мои старые друзья. Как это делают мои дядя и тетя. Я хотела ему показать, понимаешь? И в тот раз он этого не сказал. Я же не сказала, что вы все ждете моего присутствия. Он слушал и задавал вопросы, а я никогда не думала— даже когда они появились на острове той ночью.

— Погоди, ты знала, что Ронни и Эш были на острове? — Эллиот дергает себя за волосы. — И ты нам ничего не сказала?

— Они пришли ночью. Капитан рыбацкой лодки, на которой они плыли, подошел так близко к острову, что остаток пути они проделали на веслах. Они сказали, что спрятали лодку, потому что это могло вызвать подозрение. Но этого не случилось, потому что Ронни

— мой брат, — она замолкает и вздрагивает. Чарли обнимает ее за плечи и притягивает к себе. — Они сказали, что рано отправляются в поход, и это должно было вызвать подозрения. Но этого не случилось, потому что Ронни — мой брат. Мы сидели на причале, чтобы не разбудить вас. В какой-то момент Ронни прошел дальше по пляжу, мимо нашей палатки, чтобы пойти в туалет, что должно было вызвать подозрение. Но этого не случилось, потому что он мой брат. А я просто дура.

Чарли вытирает слезы с лица Анны, оставляя грязные пятна размером с палец.

— Не плачь, Анна Банана.

— Просто… знаешь, что он мне однажды сказал? «Мир, который ты видишь, и мир настоящий — это не одно и то же, Анна. Кто-то будет пользоваться тобой, а ты даже не заметишь этого.» Но я не думала, что это будет он.

— Мне нравится, что ты видишь хорошее в людях, — говорит Гейб, заставляя Анну улыбнуться.

— Ронни Ленсинг-придурок, — подхватывает Эллиот. — Кроме того, он не нашел наше сокровище.

Анна бросает нервный взгляд в мою сторону.

— Ты можешь простить меня?

Я все еще немного раздражена тем, что ее слепое доверие угрожало моему обещанию Сейди. Но если мы сравниваем преступления, то безнадежный оптимизм не имеет ничего общего с убийством.

— Уже сделано, — говорю я, придвигаясь ближе к ней. Она кладет голову мне на плечо.

Я всегда принадлежала только Сейди, но сейчас — когда моя щека соприкасается с головой Анны, и она рассказывает небылицу о клептоманке по имени Гортензия, которая однажды украла всю магию у Уайлдвелла — я часть этих людей. Я думаю, что Сейди это очень понравилось бы.

— Я думаю, что «узкая» открылась «широко», когда мы вышли из туннеля с водой и вошли в эту пещеру, — говорит Эллиот, потому что его мысли всегда частично сосредоточены на сокровищах. — Завтра мы будем искать место, «Ищи то место, где пронзён

Скалою мрачный небосклон.» Я предлагаю сначала отправиться на северо-восток.

Он говорит о четырех входах в эту пещеру. Мы затопили туннель к Западу, что оставляет нам пещеры на северо-западе, северо-востоке и юге. Мы держим пари, что один из них ведет к другому разрезанному квадрату.

— А кто его знает? — говорит он, поворачиваясь к Чарли. — Может быть, мы все-таки окажемся в яме. Тогда мы можем забраться в дыру, не спускаясь в нее.

Чарли отрицательно качает головой.

— Я больше не буду карабкаться.

— Ты о чем?

— Предполагается, что ты самый умный. Это значит, что я больше не буду лазить. — Выражение лица Чарли заставляет Эллиота возразить.

— Чарли? — мой голос звучит робко, хотя я и не уверена. — Так вот где ты умрешь?

Он опускает голову на руки.

— Я тоже так думаю.

— Пошли отсюда! — Анна застегивает молнию на рюкзаке. — Ты можешь подождать нас у водопада. Ты не умрешь, Чарльз Ким.

Он притягивает ее к себе.

— Да ладно тебе, Анна Банана. Я не уверен, что это именно то место.

— Ты должен рассказать нам, как ты умрешь, — говорит Гейб. — Как мы можем остановить это, если ничего не знаем?

Чарли колеблется, но только на секунду.

— Именно так я себя и чувствовал, когда был маленьким. У меня были видения — крупный план моей головы, огромная рана, много крови. Я не знаю, собирается ли кто-то разбить мне череп кирпичом или подвал обрушится на меня. Ничего.

— В средней школе у меня было еще: я лежу лицом вниз на каменистой земле. У меня распухли пальцы. Ногти грязные. — Он смотрит на свои ногти и издает мягкий смешок, который на самом деле не является смехом. — На первом курсе видение пришло с осознанием того, что это Остров Серых Волков. Я не знаю всего — ни того, где это происходит, ни того, что меня убивает. Но я знаю, что нахожусь на острове.

— Это ужасно, — говорит Анна

— Это еще не самое худшее. Год назад я уже это пережил. Это как бы всепоглощающее облегчение, потом радость, потом беспокойство. А потом я просто схожу с ума от страха. Это, — он проводит дрожащей рукой по лицу, — наверное, это самое худшее, что я когда-либо чувствовал.

— А потом?

Чарли тяжело сглатывает и говорит.

— А потом я умру.

ГЛАВА 36: КУПЕР

Бишоп умер в среду днем. Все утро было солнечно. Такое яркое синее небо, которое заставляет моряков плакать.

Я сидел в кабинете и заканчивал свое стихотворение. Освещенный пронзительным солнечным светом.

В одно мгновение все погрузилось в темноту.

Пошел сильный дождь. Не ливень. Проливной дождь.