– Теперь понимаешь, что я имел в виду? – говорит Бакстер, останавливая воспроизведение.

Сомер кивает, и на нее произвела впечатление не только техническая сторона презентации. У этой девчонки уверенности в себе больше, чем у многих, кто вдвое ее старше.

– А что насчет личной жизни? Социальные сети? Подруги, друзья? Враги?

Бакстер качает головой.

– Никаких парней я найти не смог. Она много выкладывает в «Инстаграм», но по большей части это лишь шикарные фотографии и сотни чертовых хештегов.

Сомер улыбается, мысленно представив себе, как Бакстер просматривает один за другим снимки модной обуви и накрашенных бровей. Она не может припомнить, когда последний раз при ней произносили слово «шикарный».

Тем временем Бакстер продолжает говорить:

– Но, похоже, в «Твиттере» ее совсем нет, а страничка в «Фейсбуке» практически пустая. Судя по всему, эта девица предпочитает вещать, а не вести диалог.

Сомер кивает.

– Такое же впечатление мы составили в колледже. Все ее знают, но никто не знает ее хорошо. Одна ученица описала Фейт как «приятную, но очень-очень замкнутую». Я просто не представляю себе, как она могла разозлить кого-либо настолько, что с ней разыграли шутку – особенно такую утонченную и жестокую.

Лицо Бакстера остается угрюмым.

– Если это действительно была просто шутка. Мне кажется, тут что-то гораздо хуже.

Эрика кивает.

– Понимаю.

– Но если действительно имело место насилие сексуального характера, почему, черт возьми, она не хочет об этом заявить?

Сомер вздыхает.

– Тут она не первая. Далеко не первая.

Какое-то время они сидят, разглядывая лицо девушки на экране. Фейт застыла в полуулыбке, уверенная в себе, счастливая. Эрика с трудом узнает в ней ту девушку, которую видела сегодня утром.

– Один момент кажется мне немного странным, – наконец нарушает молчание Бакстер.

– И какой же?

– Все странички Фейт в соцсетях – в «Инстаграме», в «Фейсбуке», – все они созданы только в прошлом году.

Сомер удивленно смотрит на него.

– До этого ничего?

– Не думаю, – Бакстер качает головой. – Но я ничего не смог найти.

Эрика хмурится: тут что-то не так.

– Как ты можешь это объяснить?

Он пожимает плечами.

– Никак. Но что я знаю о подростках?

Сомер снова поворачивается к экрану. Судя по всему, видео снималось в спальне Фейт. Эрика видит доску с вырезками, о которой говорила Эв, а под ней белый столик с коробочками, флаконами косметических средств и полудюжиной фотографий в рамках.

– Можешь увеличить вот это? – вдруг спрашивает она.

Бакстер бросает на нее вопросительный взгляд, но ничего не говорит. Он стучит по клавиатуре, и фотографии увеличиваются во весь экран.

– Это же просто старые семейные фото, – говорит Бакстер, откидываясь на спинку кресла. – Фейт даже нет на них.

Но Сомер уже подалась вперед, сидит на краешке стула, прильнув к экрану. Когда она оборачивается к Бакстеру, у нее горят глаза.

– Вот именно. Фейт на них нет.

Саша лежит на спине на кровати, уставившись в потолок. Много лет назад, когда она была маленькой, мама наклеила на нем маленькие серебряные звездочки, светящиеся в темноте. И, будучи такой, какая есть, она не просто приклеила их абы как; составила созвездия – Большую Медведицу, Кассиопею и Плеяды. Эту идею мама почерпнула в какой-то телепередаче про Большой центральный вокзал в Нью-Йорке. С годами некоторые звездочки отвалились, и теперь Орион вынужден обходиться без головы, но Саша по-прежнему очень любит потолок в своей комнате. Она дала себе слово как-нибудь приехать в Нью-Йорк и увидеть оригинал. Это в списке обязательных дел, на последней странице записной книжки, вместе с…

Пищит телефон, Саша перекатывается на живот и подбирает его с пола. Патси. Селфи, на котором она засовывает себе в рот два пальца, затем фотография сковородки, полной нарезанной кубиками моркови.

Саша набирает: «Прикольно» – и получает в ответ цепочку отвратительных зеленых рожиц.

«Ты завтра идешь в школу?» – пишет она.

Телефон тотчас же пищит снова. «А ну ее в задницу! Лучше позырю телик». И фотография ее ног в мягких шлепанцах, закинутых на подушку. На заднем плане телевизор с «Шоу Джереми Кайла»[13]. Здоровенный охранник разнимает двух девиц-подростков, пытающихся выцарапать друг другу глаза. Субтитры внизу гласят: «Ты переспала с моим парнем, и я это докажу!»

«Только посмотри на этих глупых кобыл», – пишет Патси.

Саша смеется и печатает в ответ: «Идиотки!»

Следует пауза, и она уже начинает думать, что Патси переключилась, но тут появляется новое послание. «Здесь снова этот чертов Ли, – гласит оно. – Опять ходит полуголый, трясет своими мерзкими сиськами». Еще одна строчка отвратительных рожиц. «Хорошо бы мать проснулась и прибила этого кретина».

Саша хмурится.

«Ты одна?»

«Мать скоро вернется».

«Не знаю, что она нашла в этом извращенце, – пишет Саша. – Патс, ты точно ОК?»

Появляются алые губки, затем: «О-о-о, ты лучше всех! Я послала его к такой-то матери. Увидимся завтра, малыш. Xxx[14]».

Звезды у Саши над головой начинают светиться, она встает, подходит к окну и задергивает занавески. Напротив, на той стороне улицы, стоит белый фургон. В кабине сидит мужчина, но Саша не может разглядеть его лицо.

– Ты понимаешь, что я имею в виду? – говорит Сомер. – Фейт нет ни на одной из этих фотографий, и ее также не было ни на одной из тех, что я видела в гостиной Эпплфордов.

– И?.. – Бакстер хмурится.

– Там были фотографии матери и еще какой-то темноволосой девочки, но это определенно Надин, а не Фейт.

– Я по-прежнему не совсем понимаю, к чему ты клонишь. Может быть, Фейт просто не любит свои фотографии. Бывают такие люди. Особенно детские снимки, черт возьми. У меня рожа была определенно, как у Шрэка.

Сомер с трудом сдерживает улыбку.

– Но возможна и другая причина, почему Фейт нет на фотографиях. Что, если ее удочерили?

Бакстер пожимает плечами.

– Но если и так, какая разница? Кому придет в голову нападать на нее только потому…

– Ты можешь запросить данные из Главного регистрационного управления?

Бакстер тяжело вздыхает, однако ему уже приходилось видеть на лице у Сомер это выражение. Когда она в таком настроении, лучше ей не перечить.

Бакстер нажимает на клавиши, и открывается новое окно. Он поворачивается к Сомер.

– Итак, что ты хочешь знать?

– Мы можем посмотреть свидетельство о рождении Фейт? Ей сейчас восемнадцать, так что родилась она в девяносто девятом или двухтысячном.

Бакстер запускает программу поиска и хмурится.

– Что? В чем дело?

Он указывает на экран.

– Этого же не может быть. Ведь так?

Но Сомер задумчиво кивает.

– Думаю, может. Более того, думаю, это все объясняет.

Времени уже двенадцатый час ночи, когда Эверетт получает от Сомер сообщение по электронной почте, в котором говорится, что они нашли. И то только потому, что она забыла отключить телефон перед тем, как свалилась в постель. Громкий писк и вспышка света мгновенно пробуждают ее и заставляют схватить телефон, прежде чем до нее доходит, что она делает. Лежащий в ногах кровати кот ворочается и устраивается поудобнее. Чувствуя гулкие удары сердца, Эверетт берет телефон и смотрит на экран. Такие вот встряски вредны для здоровья.

Затем она снова откидывается на подушку и смотрит на потолок, который не видит. Сердце у нее по-прежнему колотится, но теперь то, что ее разбудили среди ночи, больше не имеет к этому никакого отношения.

Адам Фаули

1 апреля 2018 года