А что думает Россия о Парижском соглашении? Документ, как известно, Россия подписала. Официальный представитель Кремля Дмитрий Песков незадолго до объявления Трампа о выходе подтвердил поддержку Россией Парижского соглашения. Уже после выхода США из соглашения, отвечая на вопрос СМИ об отношении России к поступку Трампа, Путин уклончиво заявил: «Don’t worry, be happy». Промышленность в России продолжает деградировать. Видимо, власти рассчитывают, что таким образом удастся без напряга выполнить обязательства по снижению выбросов парниковых газов. А может быть, кто-то в России рассчитывает еще и подзаработать на продаже углеродных квот другим странам? То, что Россия продолжает демонстрировать свою приверженность Парижскому соглашению, – явный признак того, что власти ре-индустриализации страны не планируют.

Не все, наверное, знают, что такое Монреальский протокол (МП). Это международное соглашение, полное название которого на английском будет следующим: The Montreal Protocol on Substances That Deplete the Ozone Layer. В переводе: Монреальский протокол по веществам, разрушающим озоновый слой.

Некоторым покажется, что речь идет о каком-то частном, специальном вопросе, интересном узкому кругу специалистов. Однако значимость этого документа весьма велика. Во-первых, практическая реализация МП затронула и продолжает затрагивать все человечество в целом, в том числе Россию. Во-вторых, история с МП очень поучительна, она являет собой пример того, как можно дурить все человечество.

Разговор о МП я завел еще в связи с круглой датой – скоро исполняется 30 лет с момента вступления в силу указанного документа. Теперь все по порядку. Еще лет сорок назад никто не обсуждал проблему озонового слоя. Также как, например, мы не обсуждаем каждодневно вопросы, связанные со стратосферой. Даже очень узкие специалисты не задумывались о том озоне, который, как позднее выяснилось, имелся в стратосфере, на высоте 25–30 км над Землей. Но вот в 1957 году в рамках Международного Геофизического года началось изучение многих тайн Земли и ее биосферы, в том числе началось систематическое наблюдение за озоновым слоем. Толчок к такому наблюдению дали также успехи в освоении космоса искусственные спутники Земли, космические корабли и орбитальные станции помогали осуществлять мониторинг озонового слоя. Для всех оказалось неожиданностью, что в период 1957–1962 гг. было зафиксировано утончение слоя, толщина которого и без этого очень мала – около 4 мм. Многие геофизики, биологи, медики полагали, что озоновый слой важен для человека и всего живого на планете, так как защищает все виды жизни от жесткого ультрафиолетового излучения Солнца. Появились первые тревожные публикации на тему истощения озонового слоя. Правда, по истечении пятилетнего периода наблюдений слой озона опять стал входить в норму. В период 1970–1980 гг. стало вновь наблюдаться его истончение, или «истощение». Особенно заметным оказалось истончение слоя над Антарктидой. Где-то лет сорок назад появилось пугающее словосочетание «озоновая дыра».

События развивались далее очень стремительно. Масла в огонь подлили американские ученые Ш. Роуланд и М. Молина, а также западногерманский ученый П. Крутцен (ФРГ). Эти химики в 1973–1974 гг. выдвинули гипотезу, согласно которой главной причиной образования «озоновых дыр» и угрожающей всей планете опасности являются фреоны. Более правильное и развернутое название этих веществ – хлорфторуглероды (ХФУ). Опуская многие детали химической науки, отмечу, что содержащийся во фреонах хлор разрушает озон. Как оценили указанные ученые-химики, один атом хлора может разрушить не менее 10 000 молекул озона.

А откуда берутся фреоны? – Их производит человек. Значительная часть химической промышленности работает на выпуск фреонов, которые используются человеком в быту, они также потребляются разными отраслями промышленности. ХФУ применяются в качестве охлаждающих агентов в бытовых и промышленных холодильниках, для автомобильных кондиционеров, очистки поверхности печатных плат для изделий микроэлектроники, аэрозольного распыления косметических и других средств из аэрозольных баллончиков, вспенивания сырья при изготовлении изделий из пластмасс, пожаротушения. Другие ХФУ используются для производства поролонов и пенопластов – материалов, широко применяемых во многих потребительских товарах, начиная от одноразовой пенопластовой посуды и заканчивая изоляционными материалами, для промывания электрооборудования и даже для обмыва космических кораблей после полетов. Значительная часть ХФУ используется оборонной промышленностью.

ХФУ были разработаны в лабораториях еще до Второй мировой войны. Была поставлена задача создать дешевые, невоспламеняющиеся и нетоксичные вещества, и она была решена. Наиболее популярными стали такие ХФУ, как фреон-11 и фреон-12, предназначенные для бытовых холодильников и кондиционеров. Бурное их производство и потребление началось уже после войны. С 1950 по 1975 г. объем мирового производства ХФУ ежегодно возрастал на 7-10 %, удваиваясь за 10 или менее лет. В 80-х годах мир ежегодно производил около 1 млн т ХФУ.

В 70-е гг. после появления озоновой гипотезы в Америке началась легкая паника. Хотя выводы американских химиков были очень предварительными, по сути, имели статус гипотезы, однако начались стихийные кампании граждан против дальнейшего использования фреонов. Особым нападкам стали подвергаться аэрозольные баллончики (дезодоранты, косметика), так как в них содержались фреоны. Объемы продаж таких баллончиков упали более чем вдвое. В 1978 году в США был даже принят закон, запрещавший использование ХФУ в качестве аэрозольных распылителей. Этим законом был нанесен чувствительный удар по химическим компаниям. В первую очередь, американским. Но также и зарубежным, которые поставляли на американский рынок аэрозольные распылители с запрещенными фреонами. Химические компании стали опасаться, что скоро дело может дойти и до других видов продукции, содержащих фреоны, или в изготовлении которых использовались фреоны (например, пенопласты). Львиная доля производства фреонов в то время приходилась на американскую компанию «Дюпон» (Du Pont). Ту самую компанию, которая в начале 1930-х гг. разработала в своих лабораториях эти самые ХФУ.

Сразу же после обнародования гипотезы Роуланда-Молина корпорация «Дюпон» начала контратаку, делая многочисленные заявления, что выводы американских химиков являются «фантазиями». Так, представитель корпорации в 1974 г. выступил в Конгрессе США, сделав следующее заявление: «Гипотеза связи хлора с истощением озонового слоя является в настоящее время чисто спекулятивной и не имеет никаких доказательств, чтобы поддерживать ее». Для того, чтобы выглядеть беспристрастным, он добавил: «Если достоверные научные данные… покажут, что… ХФУ не могут использоваться без вреда для здоровья, Дюпон прекратит производство этих соединений». Председатель DuPont писал в статье в журнале Chemical Week от 16 июля 1975 года, что теория разрушения озона – научная фантастика, вздор, не имеющий смысла.

На протяжении 14 лет компания Дюпон действовала на двух фронтах, ожидая победы на одном из них. Первый фронт – развенчание гипотезы о разрушающем эффекте фреонов на озоновый слой планеты. Второй фронт – разработка в своих лабораториях новых соединений, которыми можно было бы заменить старые фреоны и которые были вне подозрений с точки зрения их экологических характеристик. На первом фронте перелома достичь не удавалось. А вот на втором фронте наметились успехи. Удалось разработать новые виды ХФУ, которые действительно никак не влияли на озон (наиболее известный – фреон-134). К середине 80-х годов тактика компании претерпела серьезный разворот: Дюпон неожиданно стала основным критиком старых фреонов, но при этом одновременно стала выступать с «конструктивным предложением» произвести замену старых ХФУ на новые, которые были разработаны в ее лабораториях. Теперь компания свою лоббистскую деятельность перенесла с первого фронта на второй и стала всячески рекламировать новые фреоны. Соответственно стала поддерживать гипотезу Роуланда-Молина, которую еще вчера критиковала и высмеивала.