Лидочка посоветовала мне:

– Сходи к Акселю, Ира. Он тебе на всё даст ответ.

Я до этого никогда не покидал Россию и не видел океана. И к ведуну я обратился впервые в жизни. Просто так сложилось, немного волновался о том, как всё пройдёт у нас там, но согласился пойти вместе с ней лишь от желания чем-то отблагодарить хозяев за гостеприимство, поддавшись на уговоры.

Этот Лидочкин ведун Аксель безусловно был бестией. Его лицо мне сразу не понравилось. Беспричинно вздохнув, он взял деньги и не считая сунул в карман, потом сел поудобней на своём тронном кресле и закатил глаза. Минуты три мы сидели молча. На его лице ничего не менялось и, когда я уже решился его побеспокоить, по лицу этого плута прокатилась какая-то волна, вроде скоротечного спазма. И он тихонько замычал. Видно, почувствовал, что ему уже пора начинать представление. Или просто решил себе значимости прибавить. Мол, вон как тружусь. Гляди и радуйся, что обратился ко мне!

А потом Аксель поднялся и стал ходить вокруг меня с закрытыми глазами. Как он мог это делать не глядя, даже не могу предположить. Мне пришлось задвинуть свои ноги под стул, чтобы тот случайно их не оттоптал.

Ходил он недолго. Сделал два круга, затем снова сел и проморгался. Рукой потёр вокруг глаз, помял пальцами виски и, не глядя на меня, сказал:

– Я не гадалка, я – провидец. То, что скажу, тебе, парень, не понравится. Это напрямую коснётся близкого тебе человека. Тебе предстоит, как говорится, дальняя дорога…

– Постойте, Аксель, а какого близкого человека? – перебил его я. Дальняя дорога это было понятно.

Хотелось знать поконкретней, за кого из близких мне начинать волноваться. Я уезжаю надолго и не хочу оставлять нерешённых дел.

– Не знаю я, а ты не перебивай! У того человека будет трудный выбор, но он решит. – «Он всё-таки ничего не знает». – подумал я. А потом у Лидочки, оставшейся сидеть перед кабинетом Акселя, я обязательно спрошу, что значит в этих условиях, «даст ответ на всё». Как мне её понимать, если Аксель сам не знает о чём речь?

– Хоть подскажи, о каком выборе…

– Я уже сказал, трудный выбор, нетерпеливый человек! Выбор, что важнее, дело или жизнь… Потому, что важно всё и он будет не прав, выбрав один третий вариант…

Саша.

Отсчёт начался уже рано утром. Всё для меня случилось абсолютно буднично, будто идёт что-то совершенно заурядно привычное. Не знаю даже, чего я ожидал, то ли оркестра с военным маршем, то ли шампанского с цветами… Никто даже не улыбнулся и не похлопал по плечу. Ту камеру, где я плавал, не открывая, деловитые парни из матросов команды подцепили к крюку и стали поднимать из трюма. Один раз ощутимо скребанули о край люка, потом подняли высоко над палубой и перенесли за фальшборт. И вслед за тем, уже нежно опустили в вовремя набежавшую океанскую волну.

Заметить успел только пляшущее на поверхности воды ослепительное утреннее солнце. Погода сейчас была восхитительно великолепной. Поплавать бы сейчас без скафандра, понырять в акваланге у борта судна…

В момент, когда вода сомкнулась над камерой, для меня наступил зеленоватый сумрак. Поверхность воды провела раздел: я опустился под воду, а свет остался вверху. Сюда долетали только пляшущие по волнам блики. И сразу же через стекло дверцы я увидел чью-то ногу с жёлтым ластом, окружённую пузырьками воздуха. Вторая нога приземлилась где-то на моей кабине.

Жёлтые ласты это у Лёхи Савостина, моего оператора связи. И рядом с ним мгновение спустя во взрыве пузырьков возник второй оператор – Сергей. Тоже в ластах и без акваланга. Здесь в волнах они должны достать меня из камеры, снарядить скафандр и отправить в путешествие к точке на дне.

Они делали это с удовольствием, оба не могли отказать себе в маленьком развлечении, в последний раз поплавать в тёплом море перед многочасовым сидением на связи.

Лёха теперь будет моим пиар-ангелом, остающимся высоко наверху. Уже в воде он распахнул створку люка и пока снизу Сергей быстро обувал мои ноги в ласты, сам зарядил за спиной у меня систему жизнеобеспечения и сразу переключил её в автономный режим. Дыхательный насос дал короткий сбой и запустился снова. А я понял, что время работы началось, на пульте отсчёт расходов затикал.

Глюкоза на трое суток была заряжена в скафандр ещё вчера вечером. И сейчас, вероятно, уже должна была создавать впечатление, что спасает меня от чувства голода. Я нормально не ел уже вторые сутки, со вчерашнего утра. И ощущал только тошнотворный привкус тёплого солёного раствора во рту и горле. Бр-р! Гадость какая!..

Я на всякий случай стал проверять связь и электронику скафандра. На левой руке был цифровой коммуникатор с почти полной клавиатурой на кириллице. Там были позитивные сведения: на максимальном уровне и аккумулятор, и запас кислорода. Правда, CO2 в обратке немного выскочил за лимит… Может, насос не справляется… Но я признаков отравления углекислотой не чувствовал. А все остальные ощущения в лёгких у меня обнулены.

Всё, вроде, работает как надо, решил, не буду такой мелочью, как небольшое превышение нормы, огорчать Андрея и медицину. Пока мой Лёша вынырнул на поверхность чтобы отдышаться, уже выныривавший ранее Сергей к моему поясу карабином пристегнул трос с грузом. Задерживаться теперь повода не было, и я махнул Сергею рукой, оттолкнул от себя кабину и сразу неудержимо провалился вниз. И трос, немного покачавшись, понёс меня ко дну, к месту работы. Через несколько минут я буду уже на безумной пятидесятиметровой глубине.

Лёшка, с борта, пока я спускаюсь, успевает выйти со мной на связь. Я представил, как он мокрым вваливается в пультовую, садится на своё место, накидывает на голову наушники и щёлкает клавишей, включая звуковой канал.

Нас разделяло уже больше половины первой дистанции, а связь была уже не очень устойчивой. Уровень громкости неудержимо плавал, какие-то смутные шумы порой глушили Лёшкин голос и я не всё мог разобрать. Он, похоже, спрашивал меня о самочувствии. Я на левой руке набрал «ок».

Проводимость воды в цифровом канале гораздо выше. Можно будет цифровыми эсэмэсками общаться на значительном удалении от друга.

Голова немного кружилась, и мне приходилось держать свои руки перед глазами, чтобы, хоть таким сложным образом, определять вертикальное направление. С этим невозможно определиться, когда все среды в организме и вне его стали одинаковой плотности. Кстати, пузырёк на руке в стеклянном шарике с подсветкой, мало чему помогал. Он маленький, и сам на глаза не попадается. Словно какая-то подсвеченная игрушка, придуманная неизвестно для чего и неизвестно кем.

Первая остановка – глубина 50.

Эти девушки в зелёных комбинезонах с красным крестиком на рукаве объясняли, зачем нам будут нужны такие остановки. Но я уже этого не помнил… При обычном погружении фридайвера, главное – это спуститься достаточно быстро, но согласуясь с допусками, пробыть на дне сколько надо и подниматься медленно, с предписанными остановками, чтобы избежать ДКБ.

Мне здесь нормально. На пятидесяти метрах глубины достаточно ярко, и я великолепно вижу всё вокруг и даже сама подсветка на рукавах скафандра малозаметна. А поверхность воды с плавающим судном, которая была более-менее различима ещё десятью метрами выше, осталась бледной подсветкой сверху огромного синего шара, в центре которого был я… Вокруг простор, от голубого цвета до тёмно-синего внизу. Здесь, в открытом океане. вода очень прозрачна. В таких местах раньше не работал. Нырял в реках, бассейнах, а в море только вблизи берега, где разглядеть предмет в пяти метрах от себя уже большая удача. Здесь же вода кристально чистая.

Дорога вниз ещё только началась. И там внизу уже двое суток находился, дожидаясь моего с братом явления, подводный дрон. Его, после получаса блужданий в первый день, решено было оставить в режиме ожидания, чтобы не пришлось поднимать для перезарядки. Всё равно нам почти всё придётся делать самим, без этой глупой «умной» железки.