А смерть -- чёрная. И я сидит в черноте.

   В космосе, в старом чёрном корабле, в черноте. Голодный.</i>

   Отработать? Отработать -- помочь украсть книгу?

   <i>Да.</i>

   Наняли телепата, вот как. За еду. А потом бросили. То есть сперва, разумеется, подобрали где-то телепата из погибшего Роя. И с его помощью, по всей видимости, запудрили мозги охранникам на аукционе.

   А теперь бросили умирать. И Харди, который начал догадываться, тоже, получается... Тот архивариус. Ну, конечно.

   "Нас проглотил кит, -- внезапно шепчет чернота. -- Большой кит."

   -- Кит?! Корабль-кит?! Мы в космосе?!

   Мы в космосе. На ветхом корабле почтенного пятисотлетнего возраста.

   Тут, вероятно, не работают системы жизнеобеспечения, и то, что мы всё ещё живы, чудо, а чудо -- самая ненадежная в жизни вещь.

   И Джона всё повторяет, что мертвы. И да, думает, скоро станем.

   А потому остается только обниматься.

   "Жизнь есть любовь," -- отчётливо бормочет чернота.

   Жизнь есть любовь, соглашается Харди.

   И они обнимаются. В черноте.

   Они чужие друг другу. Они вообще друг друга не знали и вряд ли толком узнают. Но холодно.

   А жизнь есть любовь.

   И они обнимаются, вжимаются друг в друга, потому что единственное, чем могут ещё делиться -- тепло. Холод подбирается вслед за чернотой. Светлячки умирают и гаснут один за другим.

   И всё холоднее.

   И они могут продолжать делить общее тепло до той поры, когда не угаснет и оно.

   "Тепло есть любовь," -- бормочет то ли Джона, то ли чернота.

   Тепло есть любовь.

   Тепло есть...

   Холодно.

   Холодными пальцами Джона трогает Харди за лицо.

   Светлячков осталось совсем мало, их теперь можно пересчитать -- их тридцать. Нет, двадцать пять. Нет...

   Двадцать...

   Холодно.

   Тепло есть любовь.

   Джона дышит на пальцы. Не на свои, на пальцы Харди. В пальцах поселился колючий холод.

   В пальцах...

   Любовь есть тепло.

   Джона перестал бормотать своё "нет-нет-нет."

   Ну, если уж замерзать, то без этого вот аккомпанемента.

   Без ужаса замерзающего рядом телепата... Приятней.

   Немеют пальцы ног и делается сложно дышать.

   Телепата.

   Телепата.

   "Есть женщина, -- думает Харди сквозь сон, -- она нас ищет. Ева. Ты мог бы до неё..."

   Лицо Евы -- раскосое, слегка заячье -- встает перед глазами.

   "Ага", -- отвечает Джона.

   И громко -- так, что слышно даже на планете -- кричит.

   ***

   Их спасают.

   Надо же. В самый последний момент.

   А Джона решил, похоже, что теперь они с Харди -- Рой.

   Перемычка

   Вызвала к себе Дашу, и строго-настрого ей велела нынешнему пассажиру знаков внимания не оказывать, не влюбляться в него и в его сторону даже не смотреть. А то может конфуз выйти.

   Конфуз здесь такого рода: Даша из планетарной системы Альфа Вуали, которую заселяли лет пятьсот назад генно-модифицированными женщинами. То есть себя-то они женщинами, разумеется, не мыслили, вполне себе стандартные гермафродиты: в те годы считалось почему-то, что гермафродитизм очень перспективен в плане заселения окраин гуманоидами с целью торжества прямоходящих теплокровных над всеми остальными вселенскими видами.

   Может, так оно и есть, но жители планет Альфа Вуали выглядят как женщины -- большегрудые, все как одна ядрено-крупнозадые, коренастые и наливные, будто яблочки. И этим самым привлекают гуманоидных мужчин из двуполых культур. А потом, уже в постели, случается неожиданность. Потому что такая вот Даша вполне себе уверена, что всё правильно поняла и от неё ждут "счастливого оплодотворения", а её партнер оплодотворяться не спешит, а только в ужасе глядит на Дашин детородный орган.

   И можно сколько угодно Даше повторять строгим голосом: