- Что с тобой? – я знал, что она больше никогда не будет смотреть на меня с такой нежностью. Но я должен был разрушить это ради нее. И ради себя. Я должен был оттолкнуть ее.

- Уолдорф, ты ведь не думала, что я захочу провести с тобой ночь? Чак Басс не имеет дел с девственницами. Ты же знаешь – слишком много мороки, - я видел, как до нее медленно доходил смысл моих слов, и она медленно отстранилась от меня. Я знал, что если она немедленно не уйдет – то я могу сорваться. Поэтому я продолжил. – Но я могу сделать над собой усилия, если ты этого так хочешь. В знак нашей давнего сотрудничества конечно, - ответом мне была пощечина, и я смог лишь услышать:

- Я ненавижу тебя, Чак, - и дверь лимузина захлопнулась.

А вместе с ней захлопнулось и моя последняя надежда о сердце и душе. Я сам разрушил все и знал, что не должен возвращаться к этому.

* * *

Сейчас мне двадцать один. И никто из нас ни разу не вспоминал об этом случае в лимузине. Я знал, что она в отвращении решила спрятать это воспоминание подальше. А я делал вид, что меня совершенно не волновал один давний поцелуй под влияние алкоголя и эндорфинов.

Она рассталась с Нейтом несколько лет назад, и сейчас готовилась к свадьбе с настоящим принцем. Ее мечта воплощалась в реальность – Блэр Уолдорф стала настоящей принцессой. И я знал, что не вправе разрушать ее счастье и мечты.

Я смог заглушить боль и ненависть к самому себе с помощью хорошо проверенного способа – девушки и алкоголь; алкоголь и девушки.

Иногда мне казалось, я совсем забывал об этом, но временами рана опять напоминала о себе. Она уже не была девушкой моего лучшего друга. Теперь она была принцессой Гримальди.

Я знал, что Чака и Блэр, Блэр и Чака никогда не будет существовать. Это лишь иллюзия в моей голове. Червь, который съедает меня изнутри. Увечье, которое нельзя смыть. Злокачественная опухоль, которую нельзя удалить. Воспоминание, которое никогда не сотрется.

Поэтому я прекрасно осознавал, что медленно и бесповоротно умирал.

Не телом, а душой.

И мои старые, припавшие пылью часы уже никто не заведет. Их механизм был навсегда утерян.

* * *

Двадцать лет спустя.

- Мама, а ты любила кого-нибудь кроме моего папы? Кэтти Хамфри рассказывала мне, что ее мама сказала, что в молодости ты была влюблена в Нейта Арчибальта, – спросила семнадцатилетняя Эмма у своей матери. Ответом для девочки был смех матери.

- Я думала, что это была любовь, но ошибалась. Я думала, что Нейт был моим принцем. Но моим принцем оказался твой папа, - Эмма улыбнулась, но она была слишком похожа на свою мать, чтобы просто оступиться.

- А безответная любовь была? – Блэр слишком ценила свои отношения с дочерью, чтобы врать ей. Хотя юная принцесса Монако не должна была знать о таких вещах.

– Была. Но он никогда не смотрел на меня так, как я на него. Он был тем, кто всегда насмехался над чувствами. Ему не нужна была моя любовь.

- Это он сказал тебе об этом?

В молодости Блэр была слишком высокомерной и напуганной возможностью потерять Нейта навсегда, чтобы спросить у Чака Басса, что для него значила та ночь. Но после она исполнила свою мечту, она стала принцессой, а после королевой Монако. У нее была прекрасная дочь и муж. Но она не любила мужа, так как хотела. Просто не смогла.

В двадцать один год мечта стать принцессой заставила ее забыть о другой, не менее важной мечте – найти настоящую любовь.

Поэтому Блэр, незаметно для всех, медленно и бесповоротно умирала.

К счастью, не телом. Всего лишь душой.