Перед затуманенным, затухающим взглядом, появилось перекошенное лицо Веде. Поздно прошептал я, прощай. Удар в лицо был страшен. Я почувствовал во рту острые осколки зубов и вкус крови, еще удар и мгла поглотила меня.

  Всплывая, временами из темных глубин сознания отчаянно борясь, чтобы не погрузиться вновь. Иногда это удавалось на несколько минут, но потом опять проваливался в небытие. И тогда, раз за разом вижу одни и те же сны: Вот я в пятилетнем возрасте. Детский сад. Я шумен и весел. Хмурится, молоденькая воспитатель, старательно делая строгое лицо и от этого оно становилось еще смешнее, пытаясь нас малышей призвать к тишине и порядку. Вот в группу входит мама. Я радостно подскакиваю и бегу к ней, раскинув руки. Но мама не видит меня. Она берет на руки и целует, прижимая к себе какую-то девочку с большим белым бантом. Я растерян, слезы бегут по щекам. Я кричу. Но мама не видит и не слышит. Она поворачивается и прижимая к груди уносит девочку. Я растерян, убит, раздавлен. В недоумении гляжу на свои руки, они бледнеют, становясь прозрачными. Я растворяюсь. Несколько секунд и меня нет. Может быть, и не было никогда.

   С бьющимся сердцем опять всплываю, и опять отчаянно стараюсь удержаться на поверхности. И опять не удается, и снова погружаюсь в ненавистный сон: Вижу комнату, в которую входит мой праправнук, держа за руку свою прапрабабушку, мою дочь. Налетел сквозняк, с громким стуком захлопнулась дверь, со звоном разбилось распахнутое окно. Раздался злой, скрипучий старческий голос. Кто это? - задаю я себе вопрос и гляжу на того от кого он исходит. Да это же мой праправнук. Да, нет, это не он. Это какой-то другой человек. Злой, старый, согбенный. Крепко держит костлявыми пальцами мою дочь и кричит, размахивая перед ее лицом длинным узловатым пальцем - Запомни, не было тебя никогда, не было и не будет ха-ха-ха - как эхо звучит грозный страшный голос - И никогда, слышите, никогда вы не будете летать сквозь время. Теперь он смотрит мне в лицо: здесь мое царство и здесь я главный. Я, я, слышишь. Только я имею значение. Я распоряжаюсь временем. Ха, Ха, Ха... Дочь плачет, вырывается из когтистых рук. И, вдруг растворяется, исчезает. Старик хохочет и машет длинным грязным пальцем. Даже сквозь бред я чувствую как по спине и груди, бегут холодные капли пота.

   Снова всплываю, кричу - я не хочу, не хочу назад в сон, в бред. Но бороться уже нет сил. И тут чувствую как что-то влажное и теплое коснулось моей щеки. Хочу открыть глаза. Увидеть солнце, небо, облака. Но кто-то ласково и успокаивающе шепчет: не торопись, полежи еще чуть-чуть. Теплая, нежная рука касается моего лица. Мне тепло и спокойно. Опять хочется спать. И я засыпаю как в детстве легко и сладко. Мне хорошо. Я сплю. Я отдыхаю.

   Уже несколько часов я лежу с открытыми глазами, бездумно рассматривая потолок. Нет желания думать, нет желания шевелиться. Я устал. Я очень устал. Что-то чуть слышно стрекочет за моей головой, но нет, ни сил ни желания повернуть ее. Что-то жесткое стягивает мою голову, но мне лень протянуть руку, чтобы освободиться. Есть только силы лежать, неподвижно лежать и разглядывать безупречно белый потолок.

   Хлопнула дверь, кто-то вошел, ну и пусть, мне все равно. Я закрыл глаза, притворяясь спящим.

   - Ну, что, герой. Давай поднимайся, вижу, что не спишь - прозвучал рядом знакомый бас.

   Я открыл глаза, раз уж меня разоблачили. На фоне белого потолка выделялась бородатая голова моего дальнего потомка. Я молчал.

   - Да-а, натворил ты дел. Если бы не варварские боксерские привычки Игоря Веде, чтобы с нами было.

   Я молчал, и не из вредности или упрямства, просто мне нечего было сказать.

   - Значит, не желаешь разговаривать. Ну, что ж лежи, молчи, не буду тебе мешать.

   И направился к двери, и уже оттуда спросил: Ксюшу-то позвать?

   От упоминания этого имени я дернулся как от тока. Резко повернул голову, но ответить ничего не успел. Внук махнул рукой: Сейчас придет. И вышел за дверь.

   Через несколько минут в комнату влетела, как веселый ветер Ксюша.

   - Папа, где ты был? Мне было так плохо, я чуть не умерла. И Николаю Антоновичу было очень плохо.

   - Я, знаю - с трудом выдавил я из себя, пряча свои влажные глаза и прижимая к себе дочь.

   - Теперь все будет хорошо.

   - А когда мы вернемся? Я так соскучилась по маме.

   - Скоро Ксюша, теперь уже скоро.

   - А тут недавно одного старичка привезли - перевела она тему разговора на другое, все-таки не умела, моя девочка, долго грустить - говорят профессор какой-то , так он то плачет, то смеется, ненормальный наверно. Я слышала, как Николай Антонович говорил - понизив голос до шепота, секретничала Ксюшка - что это мы из за него заболели. Он вроде бы куда-то приполз и на коленях просил взять его к себе. Вот они и взяли, а мы заболели. Ты знаешь его?

   Я в ответ пожал плечами и крепче прижал к себе дочь.

  . ЭПИЛОГ

   Прошло десять дней, как нас с Ксюшей вернули обратно, в наше, настоящее время. По решению комиссии отдела контроля с дочерью поработали гипно-психологи, так что все приключения в прошлом и будущем у нее были отрывочными и представлены как сон. Со мной возиться не стали. Проверили мою жизненную линию и пришли к выводу, что сколько-нибудь заметную веху в истории я не оставил. Только взяли честное слово, что буду держать язык за зубами. Тогда я был в подавленном состоянии, снова и снова переживая трагический финал моих приключений. Поэтому, мне, честно говоря, было плевать на все. Мой дальний потомок, получив нагоняй за меня, чуть не лишился работы. Стал со мной немногословен и даже сторонился меня, но я на него не в обиде. Только с Ксюшей он был по-прежнему весел и даже где-то нежен. Все происходило быстро и по-деловому. После небольшой реабилитации, нас переправили в 2004 год, в исходную точку. Несколько дней я как робот ходил на работу, работать не работал, а так проводил время. Шеф несколько раз спрашивал, все ли у меня в порядке, но, в конце концов, не выдержал и отправил в отпуск. Я не возражал. Несколько дней, дома, валялся на кровати, почти не выходя на улицу. Снова курил и смотрел, телевизор.

   Из депрессии меня вывел звонок телефона. Звонил Игорь Веде, спросил разрешения зайти. Я был несказанно рад, приготовил царский обед к его приходу, даже вымыл пол и вытер пыль. Я был благодарен ему за четыре выбитых передних зуба и сломанный нос. Которые, к слову сказать, восстановили и залечили за какие-то сутки, еще там в службе. Если бы не он ... Подумать страшно. Поэтому когда он появился на пороге, чуть было не кинулся ему на шею, еле сдержал себя, только как-то неуклюже и долго тряс его руку. Чем привел его в замешательство. Я суетился вокруг него, как вокруг невесты с богатым приданным и от этого становилось еще больше неловко. Мы чувствовали себя не в своей тарелке. Но поделать я ничего с собой не мог. Только после третей рюмки отличнейшего французского коньяка, какой только я смог достать и кавказского шашлыка, в поисках которого я обегал все шашлычницы, напряжение спало. Мы, наконец, почувствовали себя свободнее. А еще после одной и вовсе расслабились, смеялись, вспоминая прошлое. Пару дней после этого я был на подъеме. Сделал все, запущенные во время хандры дела. Даже съездил на старенькую дачку в пригороде, купленную еще во время начала нашей с женой семейной жизни. После развода, туда вообще дорогу забыли. Жене, бывшей, она была не нужна, да и мне тоже. Слегка поправил почти сгнивший забор, забил понадежнее гвоздями дверь, неизвестно когда еще вернусь сюда. Подолгу, вечерами гулял с дочерью. Она немного приболела, была вялой и неразговорчивой, поэтому я всеми силами пытался развеселить ее. Я знал, что это у нее пройдет, меня предупреждали, еще там в будущем.