Он посмотрел на свои ботинки.

– У меня были заказы отовсюду, но больше всех заказывало Облако. Дело в том, что они все время требовали скидок, чтобы перепродавать дешевле. Что поначалу было не так уж и плохо. Я сделал обтекаемую упаковку, сократил количество отходов. Все это происходило у меня в гараже. Работал я и еще четверо. Но скидки стали так велики, что я уже не получал дохода. Я отказался снижать цену, Облако сократило объем заказов, а других не хватало, чтобы это компенсировать.

Он помолчал, как будто хотел сказать еще что-то, но раздумал.

– Печально, – сказала она не совсем искренне.

– Ничего, – сказал он, взглянул на нее и улыбнулся. – Меня только что наняла компания, разрушившая мое дело, так что я и это обратил в свою пользу. Заявка на патент находится на рассмотрении. Думаю, когда патент одобрят, продам его Облаку. По-моему, там на это надеялись, чтобы выставить меня из дела и производить свою версию.

Она уже приближалась к границам жалости, но его отношение заставило ее резко повернуть налево к досаде. Ей не нравилось, как он себя держит. Сентиментальный неудачник, как все эти пентюхи, не получившие обезьяньей работы. Не повезло, чувак. Научись чему-нибудь, что не предполагает участия нянь-преступников или готовки яиц в микроволновках.

– Ну, хотя бы так, – сказала она.

– Спасибо, – сказал он. – Знаете, как это говорится: по тому, как идет… Что-то не получается, ты упираешься. Вы хотите вернуться к преподаванию? Я слышал, школы на площадке хороши.

– Да я не знаю, – сказала она. – Честно говоря, хотелось заработать немного денег и на время уехать за границу. Накопить на черный день. Поехать куда-нибудь преподавать английский. В Таиланд, Бангладеш. Лишь бы отсюда.

Двери автобуса закрылись. Она про себя поблагодарила Бога, что место между нею и этим туповатым парнем осталось свободным. Женщина в белой спортивной рубашке с короткими рукавами встала возле водителя и помахала рукой. Разговоры между знакомившимися пассажирами прекратились, все головы повернулись к ней.

– Итак, мы готовы к взлету, – сказала она. – Будьте добры, наденьте наушники, мы хотим показать вам ознакомительное видео. Дорога займет примерно два часа. Туалет в задней части автобуса, здесь, впереди, есть вода, если кому-то нужно. После видео, пожалуйста, полистайте буклеты, по приезде вас разместят. Фильм начнется через три минуты. Спасибо за внимание.

На экранах, расположенных в подголовниках, появился таймер обратного отсчета времени.

3:00

2:59

2:58

Они оба потянулись к разделявшему их сиденью, стали перебирать буклеты и наушники, временами соприкасаясь руками. Зашелестела пластиковая упаковка. Парень, так казалось Циннии, смотрел на нее, поэтому она старалась не поднимать глаз, хотя и чувствовала тепло в месте его прикосновения к ее руке.

Близко, но не слишком.

Войти, выполнить намеченное и выйти, к черту.

– Поскорее бы это видео закончилось, – сказала она. – Я бы вздремнула.

– Неплохая мысль.

Она вставила штекер наушников в разъем под экраном и снова подумала о том, кто взял ее на работу.

Первый звонок и все переговоры были анонимны и зашифрованы. Поступившее ей предложение ее ошеломило. Можно будет прекратить эту суету. Так, вероятно, и придется сделать после сдачи генетического материала. Как ни неприятно позволять вырывать у себя волосы и вносить данные о себе в базу данных, но скоро такого рода пустяки потеряют значение. Она сможет провести остаток жизни на каком-нибудь пляже в Мексике. На большом прекрасном пляже, где не действуют законы об экстрадиции.

Это была уже не первая ее анонимная работа, но, безусловно, наиболее важная. Знать – не ее дело, но она не могла не задумываться.

Вопрос «кто?» посредством незначительного расширения смысла превращался в «кому выгодно?». Смысл не сужался. Когда король умирает, в королевстве подозревают всех.

– Простите, – сказал парень, прерывая течение ее мыслей. – Я забыл представиться. – Он протянул ей руку над пустым креслом. – Пакстон.

Она мгновение помедлила, глядя на руку, и пожала ее. Пожатие оказалось сильнее, чем он ожидал. По счастью, рука у него была не потная.

Она напомнила себе свое имя на этом мероприятии.

– Цинния, – сказала она.

– Цинния, – повторил он и кивнул. – Как цветок.

– Как цветок, – согласилась она.

– Очень приятно.

Впервые произнесла она это слово вслух в присутствии другого человека. Ей понравилось, как оно прозвучало. Цинния. Как плоский камушек, отскакивающий от гладкой поверхности пруда. Для нее это была самая любимая часть всякой новой работы. Выбор имени.

Цинния улыбнулась, отвернулась от Пакстона и, когда таймер на экране показал ноль, надела наушники. Видеофильм начался.

Хорошо оборудованная кухня в загородном доме. В солнечном свете, льющемся через большие эркеры, сверкает нержавеющая сталь. Трое детей, мальчик и две девочки, играя, убегают от матери, молодой брюнетки в белом свитере и джинсах.

Мать останавливается, поворачивается к зрителю, упирается руками в бока и говорит:

– Я люблю своих детей, но с ними бывает нелегко. Иногда, чтобы одеть их и вывести на улицу, требуется целая вечность. А после бойни в Черную пятницу…

Она умолкает, прижимает руки к груди, закрывает глаза и едва не плачет. Затем смотрит в камеру и улыбается.

– …после этого мысль о необходимости выйти в магазин пугает меня до смерти. Честно говоря, если бы не Облако, я просто не знаю, что бы мы делали.

Она улыбается мягко, но уверенно. Так и должна улыбаться мать.

На экране появляется маленький мальчик на полу, лицо перекошено болью, он держится за разбитую коленку.

– Ма-ма-а-а-а-а! – плачет он.

На экране появляется мужчина в красной рубашке поло, он спрыгнул откуда-то на землю. Он худощав, красив, белокур. Выглядит так, будто выращен в лаборатории. Камера наезжает на предмет у него в руке: коробочка с пластырем.

Он вскакивает и между полок, аккуратно заставленных разного рода товарами, пробегает от одного прохода склада к другому.

Кружки и туалетная бумага, книги и нитроглицерин. Мыло и купальные халаты, ноутбуки и машинное масло. Конверты, игровые приставки, полотенца, кроссовки.

Мужчина останавливается перед длинным конвейером, кладет коробочку с пластырем в синюю коробку и сталкивает ее на конвейер.

На экране появляется дрон, с жужжанием летящий по ясному голубому небу.

Затем мать разрывает картонную коробку с эмблемой Облака, достает коробочку, вынимает из нее пластырь, который прикладывает к колену ребенка. Мальчик улыбается и целует мать в щеку.

Мать оборачивается к зрителям.

– Спасибо Облаку, – говорит она, – я готова к любым неожиданностям жизни. А когда приходит время поразвлечься, Облако и тут не забывает обо мне.

Снова появляется мужчина в красной рубашке поло, на этот раз у него под мышкой коробка с шоколадом. Он снова срывается с места и бежит по проходу склада. Камера следит за ним, оставаясь на прежнем месте. Он делается все меньше и меньше, потом поворачивает направо и исчезает, и только полки, ограничивающие пустой пол, уходят вдаль.

Белый экран. Выходит пожилой худощавый мужчина в джинсах, белой рубашке на пуговицах до самого подола, с закатанными рукавами и ковбойских сапожках. Слегка серебрящиеся волосы по бокам головы и сзади коротко пострижены. Он останавливается посередине экрана и улыбается.

– Привет, – говорит он, – меня зовут Гибсон Уэллс, я ваш новый начальник. Рад приветствовать вас в нашей семье.

Камера движется по проходам склада, вокруг Уэллса суетятся люди в красном. Никто не останавливается, чтобы приветствовать его, как будто это призрак.

– Облако удовлетворит любую потребность. Это большое облегчение в наше время больших скоростей. Мы стремимся помочь семьям, которые не могут добраться до магазина, живут далеко от него или не хотят рисковать.