Чтобы удачно пройти такой тест, надо показать средние результаты. Показать, что задумывались над вопросами.

Да, и, кроме того, благополучно пройти тест на неупотребление наркотиков.

Не то чтобы она употребляла, так, косячок марихуаны для расслабления, и последний раз это было более полугода назад, так что ТГК[1] давно выведен из организма.

Она посмотрела направо, на туповатого парня, сидевшего через восемь кресел от нее, он тест прошел. Повернул к ней экран своего компьютера и улыбнулся. Она снизошла и ответила короткой улыбкой. Целесообразно быть вежливой. Грубость делает человека заметным.

Он посмотрел на нее так, будто они теперь друзья, и она поняла, что теперь он сядет рядом с нею в автобусе. Наверняка.

Ожидая дальнейших указаний, она смотрела, как непрошедшие тест идут к выходу из зала. Они плелись по проходам, предчувствуя возвращение в уличное пекло. Она пыталась вызвать в себе сострадание к ним, но обнаружила, что нисколько не огорчается тому, что их не взяли на обезьянью работу.

Не то чтобы она была бессердечной. Сердце у нее было. Она это твердо знала. Приложив руку к груди, она чувствовала, как оно бьется.

Отвергнутые соискатели ушли из зала, и двери снова закрыли. К сцене вышла женщина в белой спортивной рубашке с короткими рукавами и с эмблемой Облака на правой груди. Ее золотистые волосы образовывали подобие чепца, будто бы сотканного на станке. Она заговорила монотонно, но громко, и ее голос был хорошо слышен в зале.

– Соберите, пожалуйста, вещи и следуйте за нами к выходу в фойе напротив сцены. Автобус ждет. Желающие отложить обработку анкет на несколько дней, пожалуйста, обратитесь к представителю администрации. Спасибо.

Все как один в зале поднялись с мест, захлопали, как ружейные выстрелы, сиденья, приводимые пружинами в вертикальное положение. Она забросила сумочку через плечо, схватила спортивную сумку, стала в очередь, образовавшуюся перед выходом в фойе, и вместе с нею двинулась к яркому прямоугольнику белого света.

Она уже подходила к выходу, когда появилась группа людей в рубашках с надписью «Срочный набор сотрудников» с серьезными выражениями на лицах, которые вглядывались в лица проходивших мимо людей. Сердце у нее затрепетало, но она продолжала идти, следя за тем, чтобы не выказать волнения.

Когда она поравнялась с группой сотрудников Облака, один из них вытянул руку, и она напряглась, приготовилась бежать. У нее был заготовлен план бегства. Он предполагал сначала бег, а затем долгую ходьбу. Чтобы не платить.

Но сотрудника интересовала девушка в фиолетовой брючной паре, с длинными косами, шедшая перед ней. Он схватил ее за руку и так резко выдернул из очереди, что она вскрикнула. Люди продолжали идти мимо сотрудников, опустив глаза в пол, ускоряли шаг, чтобы оказаться подальше. Девушку в костюме фиолетового цвета увели. Прозвучали слова «неверные сведения», «послужной список», «неуместное» и «запрещено».

Она позволила себе улыбнуться.

Выйти на улицу было все равно что открыть дверцу раскаленной духовки. У тротуара стоял большой голубой автобус пулеобразной формы с солнечными панелями на крыше. Его двигатель работал. На борту красовалась та же эмблема, что и на рубашке женщины с прической, напоминавшей чепец: белое облако, а чуть позади него другое, голубое. Этот автобус был чище, чем потрепанный старенький с дизельным двигателем, доставивший их в город. Тот, когда водитель завел мотор, издал звук, напоминавший плач.

Внутри этого нового автобуса тоже все было лучше, напрашивалось сравнение с самолетом. Ряды из шести сидений с проходом посередине, повсюду блестит пластик. Экраны встроены с задней стороны подголовников. На сиденьях буклеты и по паре дешевых одноразовых наушников все еще в пластиковой упаковке. Она прошла в заднюю часть автобуса и села у окна. Воздух здесь был холодный, но стекло окна горячее, как сковорода.

Она проверила сотовый телефон и обнаружила ответное сообщение от матери:

«Поздравляю! Удачи! Увидимся на Рождество».

Перевод: продолжай, как запланировала.

Рядом послышалось шарканье. Она почувствовала, что кто-то приблизился, вытеснив воздух, и посмотрела вверх в лицо туповатого парня, сидевшего в зрительном зале театра в том же ряду, что и она. Он улыбался, вероятно желая показаться вежливым. Она его вежливым не сочла. Такие любят брюки цвета хаки и светлое пиво и считают важным говорить о своих чувствах. Волосы он расчесывал на пробор.

– Тут занято? – спросил он.

Она прикинула шансы. Ее излюбленный метод состоял в том, чтобы войти и выйти, производя как можно меньше шума и не завязывая знакомств. Но она также знала, что такие базовые вещи, как человеческое общение, могут повлиять на ее положение в обществе. Чем сильнее противилась она общению, тем сильнее рисковала выделиться или, хуже того, быть уволенной. Избежать этого можно было, заводя новых друзей.

Вероятно, самое время начать.

– Пока нет, – сказала она.

Он забросил сумку на полку у них над головами и сел в кресло у прохода, оставив между ними свободное место. От него воняло засохшим потом, но так воняло от всех. И от нее тоже.

– Так… – сказал он, осматривая салон и отчаянно пытаясь сделать хоть что-то, чтобы избавиться от неловкости, вызываемой пустующим местом между ними. В автобусе было слышно шарканье, потрескивание пластика и приглушенные разговоры. – Как такая девушка, как вы, оказалась в таком месте?

Сказав это, он вымученно улыбнулся. Видимо, понял, как глупо это прозвучало.

Но она в его словах уловила презрительный оттенок. «Как? И ты дошла до жизни такой?»

– Я была учительницей, – сказала она. – В прошлом году в школах ввели детройтскую систему и решили, что вместо учителя математики в каждой школе будет учитель математики в каждом районе, а во время урока в класс будет транслироваться видеоконференция. Раньше было пятнадцать тысяч учителей математики. Теперь меньше ста. – Она пожала плечами. – И я оказалась не из их числа.

– Говорят, то же происходит и в некоторых других городах, – сказал он. – Везде урезают муниципальные бюджеты. Только на этом, согласитесь, много не сэкономить.

Откуда ему известно про муниципальные бюджеты?

– Подумаем на эту тему через несколько лет, когда дети не смогут решать простейшие математические задачки, – сказала она, слегка приподняв бровь.

– Простите, не хотел вас обидеть. Какую математику вы преподавали?

– Основы, – сказала он. – Работала с младшими классами. Таблица умножения. Геометрия.

Он кивнул:

– Я и сам был помешан на математике.

– А вы чем занимались до этого? – спросила она.

Он скривился, как человек, которого ткнули пальцем в ребра. Она сразу пожалела о своем вопросе, похоже, он собрался основательно ее загрузить.

– Был охранником в тюрьме, – сказал он. – В коммерческой. Исправительный центр северного Нью-Йорка.

«Так, – подумала она. – Муниципальные бюджеты».

– Но после этого… – продолжал он. – Слышали когда-нибудь об «Идеальном Яйце»?

– Нет, – честно призналась она.

Он положил руки на колени ладонями вверх, как будто собирался что-то показать, но, обнаружив, что они пусты, снова сложил их.

– Это то, во что вы кладете яйцо перед тем, как поставить его в микроволновку. Получается яйцо, приготовленное до нужной консистенции, это зависит от того, сколько вы его там держите. Контейнер продается с небольшой таблицей, в которой указано, сколько надо держать в микроволновке для получения той или иной консистенции. Когда яйцо готово, открываете контейнер, а скорлупа уже снята. – Он посмотрел на нее. – Любите яйца вкрутую?

– Да нет.

– Вы бы так не думали, но устройство, позволяющее легче их… – Он посмотрел мимо нее в окно. – Люди любят кухонные приспособления. Этот контейнер пользовался спросом.

– А что случилось? – спросила она.