Он поворачивает ручку и толкает дверь, открывая ее, в то же время моя челюсть отвисает. Его стол и компьютер отсутствуют, на их месте кровать, кажущаяся очень комфортной. Я вхожу в комнату и вижу, что стены окрашены в нежно-сиреневый цвет вместо бежевого, и пробегаюсь моими пальцами по холодной оловянной подножке. Кованые лозы и цветы окаймляют всю ширину кровати, и цветочное покрывало гармонирует с цветом стен. Справа маленький белый комод и белая тумбочка рядом с кроватью.

Деклан прочищает горло позади меня.

— Тебе нравится? Я старался сделать все… по-девичьи.

Слезы застилают мне глаза, и все начинает плыть, и что странно, сквозь меня проходят чувства, заставляя все сжаться внутри.

— Ты сделал это ради меня?

Я не могу поднять на него глаза, пока нет. Это слишком много — комната, мои чувства, все...

— Ну, я абсолютно уверен, что не для себя.

Он надвигается на меня своим телом, опускает ладони в мои карманы и скользит носом по моему подбородку.

— Если бы у меня был выбор, ты была бы в моей кровати, вместо того, чтобы быть здесь. Но я хочу, чтобы у тебя тоже было право выбора, если это то, чего ты хочешь.

Одна часть меня хочет сказать ему, чтобы он забрал все назад, потому что всего чересчур, и я просто не могу это принять, но другая часть меня хочет сказать ему, как мне нравится. Никто и никогда не был ко мне столь внимателен.

Освободившись из его объятий, я поворачиваюсь и смотрю ему в лицо.

— Что если я скажу тебе, что ты сделал очень много и я не могу принять это?

— Тогда я скажу тебе, что очень жаль, потому что все так здесь и останется.

Я медленно киваю, прикусывая изнутри мои губы.

— Я так и думала.

Он сжимает шею.

— Я не сделал это, только чтобы переспать с тобой. Я сделал это, чтобы показать тебе, насколько серьезным я могу быть, когда дело касается тебя. Нас.

Он задерживает дыхание и на выдохе произносит:

— Я действительно хочу, чтобы «мы» имело место.

Я смотрю на Деклана, принимая к сведению все вышесказанное. Щетина покрывает его челюсть. Его нижняя губа немного полнее верхней. Темные ресницы и желтоватый синяк обрамляют его правый глаз…

Он заставляет меня чувствовать вещи, о которых я раньше не подозревала. Я хочу его так сильно внутри себя, и только он сможет утолить эту жажду.

Поднимая руку, я осторожно касаюсь его заживающей кожи. Зрачки его глаз расширяются прежде, чем он тянется к моим прикосновениям и кладет свою руку поверх моей.

Воздух покидает мои легкие от одного простого касания.

— Что случилось с желанием только физической близости? Это больше чем секс. Намного больше.

Деклан слегка морщится.

— Да, насчет этого… — он целует внутреннюю сторону моего запястья и пожимает плечами. — Я решил, что секса будет недостаточно. Я хочу все. Я хочу все с тобой.

У меня в горле застрял комок. Думаю, я влипла.

— Это неправильно.

Он сокращает пространство между нами до тех пор, пока Деклан становится единственным, что я вижу, чувствую и вдыхаю.

— Ты хочешь поговорить о том, что нечестно? Что действительно нечестно, так это то, что ты хочешь этого также сильно, как и я, но отказываешься признаться себе, потому что боишься. Вот это нечестно.

Деклан прав. Я боюсь.

Потому что думаю, что он только уничтожит меня.

Деклан

Я только собрался уделить внимание ее совершенным розовым губам, когда звуки Hatebreed (американская хардкор группа из Коннектикута – прим. перев.) раздались из моего кармана. Это Маркус.

Я рычу, склоняю свой лоб к ее, целую кончик носа и отстраняюсь.

— Я, э-э, сложил все твои вещи в шкаф. Я бы все сделал для тебя, но не хочу, чтобы ты злилась на меня из-за них, так что…

Вообще-то, я не хочу, чтобы она в особенности злилась на меня за то, что я нашел ее вибратор. Я дорожу своими яйцами, спасибо.

Саванна кивает. Она выглядит все еще поглощенной ее новой комнатой, осматривая все вокруг, обращая внимание на детали…так интересно наблюдать за ней. Мне до смерти хочется узнать, о чем она думает, но мой телефон все еще звонит, и я не хочу отвлекать ее, поэтому направляюсь в коридор и отвечаю на звонок.

Поднося телефон к уху, я спрашиваю:

— Эй, приятель, что случилось?

— Забыл спросить, придешь ли ты сегодня на бой. Мендес против О’Фелана. Предполагается, будет интересно.

— Черт. — Я потираю грубую щетину на лице. — Я вообще-то забыл.

Я поворачиваюсь назад к открытой двери и думаю, пригласить ли Саванну. Я не уверен, что она будет наслаждаться боем, но вечеринки после всегда уникальны. Конечно, хороши когда ты в хлам пьяный и девушка или две прижимаются к тебе, но…

Уверен без тени сомнения, что с Саванной будет лучше, даже если я не получу желаемое. Хотя, кто знает. Это может стать вторым свиданием. Я обещал ей больше на следующем свидании.

— Я спрошу Саванну, захочет ли она пойти.

— Что если нет?

— Тогда я не пойду.

Я предпочту провести время с Саванной здесь, чем без нее. Назовите меня киской, назовите меня тряпьем, меня это не волнует. Это правда.

Маркус смеется.

— Ты вляпался, брат.

Ты даже понятия не имеешь насколько.

— Слушай, мужик, она кажется милой девушкой, и я рад за тебя. Действительно рад. Но ты уверен, что это для нее подходит? Я не говорю о бое, я говорю о том, что будет после. Ты знаешь, какие сумасшедшие вещи могут случиться, и, находясь между пьяными придурками и Джейми, которая точно будет в не себя, ты должен будешь постоянно не сводить с нее глаз. Ты понимаешь меня?

— Господи, папочка, я знаю. Я привезу ее домой вовремя, обещаю.

Мы прощаемся, и я опускаю телефон, в то время, когда Саванна выглядывает из комнаты и спрашивает:

— Все в порядке?

Я кладу смартфон в карман и иду к ней.

— Да, я только забыл об одном бое сегодня.

Ее глаза сужаются, я улыбаюсь и говорю:

— Расслабься, это не мой бой. Но я обычно все равно хожу, даже когда не участвую.

Владельцу нравится, когда больше участников показываются на других матчах. Это сводит фанатов с ума, когда они «вращаются в обществе больших парней» — это его слова, не мои.

На лице Саванны отражается расстройство.

— Ох.

— Одевай платье. Пойдешь со мной.

Ее брови касаются почти края лба.

— Серьезно?

— Да. Там будет вечеринка и все такое.

Я пробегаю пальцами вниз по ее руке и скольжу по ней кончиками пальцев, прежде чем взять ее ладонь в свою.

— Кто-то даже рассматривает это как второе свидание.

Она улыбается и смотрит вниз на наши переплетенные пальцы.

— Ты хочешь попросить меня пойти с тобой на второе свидание?

— Нет.

Она хмурится, я подношу ее руку к своим губам и целую.

— Спрашивать — значит иметь шанс получить отказ. Я не спрашиваю. Я утверждаю.

Она закатывает глаза, но невозможно принять ее серьезный вид, когда улыбка дергается на ее кончиках рта.

— Господи, ты такой властный.

— Да. Теперь иди и поторопи свою прелестную попку, — говорю и шлепаю ее по заду.

Часом позже я сижу на диване, пролистывая каналы на экране, и жду Саванну. Я всегда думал, что парни преувеличивают, когда говорят, как долго собираются их девушки, но, к сожалению, они не…

Я вздыхаю и смотрю в пустой коридор. Слабый свет просвечивается из-под закрытой двери, и если прислушаться, то можно услышать, как Саванна порхает в своей комнате, делая… Бог знает, что. Я понятия не имею, чем она там занимается, но длится это чертовски долго. Она могла бы за это время нарисовать Сикстинскую капеллу по памяти.

Блин, в душе она была почти тридцать минут, а все, что нужно было сделать, это помыться. Или бриться, может быть. Я просто не понимаю, как что-то, что занимает десять минут, может отнять так много времени. К тому времени, как я вошел туда, там было жарко и влажно, и пахло так, будто там взорвалась клубничная бомба.