"Я не боюсь", - решительно сказала самой себе Марина и двинулась вперед по тропинке.
Вскоре деревья начали редеть. В тумане проступила поляна, на которой стоял небольшой домик. Беседка? Павильон? Нет - бревенчатая изба!
Марина порядком удивилась, потому что музей, по ее прикидкам, был в совершенно другой стороне. Но уже хоть какой-то ориентир...
На крылечке избы сидела женщина. При виде Марины она встала, с любопытством глядя на нее. Марина вытаращилась на незнакомку с не меньшим любопытством, потому что выглядела она, мягко говоря, необычно.
Это была женщина ее лет - то есть слегка за тридцать. Невысокая, среднего сложения, с лицом, усеянным бледными веснушками, с темно-рыжими волосами, уложенными в небрежную косу вокруг лба. Темно-красное мешковатое платье придавало ей осанистость. Женщина была босиком, и, когда она встала и сделала шаг, травинки обвились вокруг ее щиколоток.
"Как змеи", - подумала Марина, и ей стало по-настоящему жутко, хотя ничего страшного в незнакомке не было.
- А, бросьте вы, окаянные! - ругнулась женщина, и травинки тут же отпустили ее ноги. - Фу, фу, человечьим духом пахнет, - продолжала она, близоруко всматриваясь в лицо Марины. - Кто такова? Чьих будешь?
- Что? - переспросила Марина.
- Кто такова, спрашиваю! Откуда взялась и чего тебе тут надобно?
- Извините, - смущенно сказала Марина, - я гуляла в парке и заблудилась. Скажите, пожалуйста, как отсюда выйти в направлении станции Каширской?
- Никак, - коротко ответила незнакомка.
- Как это - никак?
- Очень просто. Никак ты отсюда не выйдешь. Не выходят отсюда.
- Послушайте, - рассердилась Марина, - меня дома дочка ждет! Мне домой надо, а вам тут лишь бы шутки шутить! - она готова была уже хорошенько отчитать неприятную особу, но та вдруг усмехнулась.
- Так ты, стало быть, просишь отпустить тебя? Дочку, стало быть, вырастить хочешь? А отчего ж я тебя послушать должна, коли на белом свете и так-то полно сирот, одной больше, одной меньше?
- Что?
- Да что ты все - "что, что"! - вспылила незнакомка. - Нету мне резона, говорю, выпускать тебя! Да хоть бы ты в ножки поклонилась чин чинарем, а то еще и грубишь!
Марина перевела дух.
- Отпустите меня, пожалуйста, - сказала она. - Муж у меня такой, что ребенка на него не оставишь. Он ее, наверное, и не покормил толком. Не могу я не вернуться. И, это, у меня еще бабушка старенькая, немощная. Мне о родных заботиться надо!
- А сама-то ты чего хочешь? - вдруг спросила женщина.
- Поленька, - шепнула Марина, внутренне содрогнувшись от мысли, что застрянет в этом странном месте.
- Ну, будь по-твоему, - женщина хмыкнула, затем повернулась и вошла в избу, махнув Марине рукой. - Иди, чего стала! Умойся да перекуси с дороги, тогда и поглядим!
Марина охотно воспользовалась причудливым старинным рукомойником и куском мыла ручной работы, пахнущим травами, вытерлась вышитым полотенцем. В избе все было, что называется, аутентичным - и кованый светец, и печь, и прялка, и старинная керамика, и плетеные половики, только почему-то Марина не увидела икон. Какое явное упущение: в каждой настоящей народной избе должен быть красный угол с иконами, - мелькнуло в голове.
Но зато на печи возлежал огромный черный котище с металлическими когтями. Он молча следил за Мариной, и в холодных серебристо-зеленых глазах таилась угроза.
Незнакомка сноровисто подняла большой деревянный жбан, налила в глиняную кружку шипучего кваса, затем так же сноровисто, орудуя ухватом, вытащила из печки чугунок с кашей...
- Нет, спасибо, - вдруг выпалила Марина.
Она порядком проголодалась, а из чугунка шел прямо-таки одуряющий аромат каши с мясом, и почему ей вздумалось отказываться - Бог весть. Но незнакомка покосилась на нее и хмыкнула.
- Точно ли?
- Точно, точно. Я только попить хочу...
