На следующий день, переживая за вчерашнее, я потащился сдавать экзамен по математике. Сдал работу первым в классе и был абсолютно уверен, что поставят пять. Когда дедушка пошел к школе смотреть вывешенные списки с оценками, оказался «тройбан». Учительница сказала моему дедушке, что тройку еле-еле натянули.

По совокупности преступлений за последние сутки перспектива провести каникулы в деревне Шумаково приобретала в моем воображении очень четкие очертания.

Что-то у меня не клеилось, и от досады я сел читать привезенную мамой из Генуи книгу о знаменитых греческих и римских полководцах. К своему удивлению, не заметил, как дочитал до сто пятидесятой страницы – настолько было интересно и увлекательно. Вечером мама сказала, что для меня ещё не всё потеряно, и в Италию я всё же еду. На следующий день, поздно вечером, мы уже сидели на мягком кожаном диване в такси «Волга», которое везло нас к Киевскому вокзалу навстречу новому, к поезду, возле которого нас ожидали родители Вероники, впрочем, как и она сама.

ГЛАВА 2. ПУТЕШЕСТВИЕ.

Вечером было прохладно, совсем стемнело. Нас с мамой провожали дедушка Коля и тетя Люба. Мы долго шли все вместе по платформе Киевского вокзала, она казалась бесконечно длинной, все наши вещи, в том числе взятые с собой солдатики, а также новый телевизор, ехали на тележке рядом. Вот впереди показались «международные» вагоны. Сразу бросилось в глаза, что они как-то отличаются от обыкновенных, в которых я много раз путешествовал с родителями в Феодосию и Курск.

Мы подошли и поздоровались с улыбающейся белокурой женщиной и с высоким мужчиной, похожим внешне на волейболиста – сразу отметил его открытый, добрый взгляд. Это были родители Вероники. Внезапно из-за их спин выбежала светловолосая девочка, полная задора и веселья. Было заметно, что у нее очень хорошее настроение и она чрезвычайно рада этому начинающемуся путешествию. Вероника поздоровалась с нами и устремилась ко мне.

– Привет, я Вероника, – сказала она уверенным звонким голосом.

Познакомившись и чуть не забыв попрощаться с провожающими, мы устремились осматривать диковинный вагон. Если говорить об отличиях, то в нашем вагоне коридоры были гораздо уже, чем в обычном, зато купе были больше и выглядели уютнее. По другую сторону от дверей купе ниже окон были вмонтированы откидные сиденья – такого я тоже еще никогда не видел. Оказавшись в купе, я сильно удивился, обнаружив, что спальные места располагались только по одну сторону купе, напротив же было свободное пространство и вешалка для одежды в виде крючков, выступавших из обитой кожей стены. Выше, над вешалкой была шторка на карнизе, которой можно было завесить всю одежду. Столик около окна оказался раскладным, под ним находилась настоящая раковина, правда, по какой-то причине воды в кранике не оказалось. Все купе были двухместные, хотя между нижней и верхней полками находилась ещё одна, которая в данное время просто была сложена и прикреплена к стенке.

Вещи были уложены по местам. Я выбежал из вагона, чтобы проститься с Любой и дедушкой Колей. Мне было грустно с ними расставаться. Дедушка Коля сказал, что я должен слушаться родителей и вести себя достойно. Мы попрощались и сели в поезд. Через несколько минут он тронулся, и платформа с Любой, дедушкой и родителями Вероники осталась позади. Проводник любезно предложил принести нам чаю. Вероника заметила, что в этот раз проводники были уже не те, что годом ранее, показывая мне тем самым, что для нее это путешествие не первое. Мы попили чаю и забрались вдвоем с Вероникой на верхнюю полку – не знаю, почему, но дети ее всегда обожают. Мы разлеглись, стали рассказывать друг другу всякую всячину и сами не заметили, как задремали. Мама растолкала нас: Вероника должна была идти спать в свое купе, поскольку ее родители купили место в поезде через три купе от нашего. Я пожелал всем спокойной ночи и, в предвкушении следующего дня, обрадованный приятным знакомством, быстро заснул.

Проснувшись на следующее утро, я отодвинул зеленоватые занавески на окне купе. За стеклом предстал живописный пейзаж. На фоне насыщенно синего неба, слегка разбавленного снежными облачками, мелькали маленькие деревенские домики. К нам зашла Вероника, чему я обрадовался, и мы весело продолжили наше общение. Мама предложила повторить итальянские слова, которым накануне нашего отъезда обучала меня. Мы с Вероникой наперебой принялись называть друг другу все, что знали на эту тему.

Внезапно Вероника вспомнила, что мама дала ей в дорогу напиток из шиповника, и выбежала из купе. Через мгновение она появилась, неся в руках пластмассовую полуторалитровую зеленую бутылку с какой-то надписью на иностранном языке. Позже я узнал, что там было написано «Спрайт». Никогда раньше я не видел подобной бутылки. Для ребенка, привыкшего к маленьким советским стеклянным бутылкам, это было совсем необычно. Когда мы допили шиповник, я обратился к Веронике:

– Можешь мне ее подарить?

– Да, конечно, – ответила она без промедления.

Я смутился от того, насколько быстро она ответила, поскольку понял, что для нее эта бутылка не представляла никакой ценности.

– В Италии таких много, в них продают Фанту и Кока-Колу, – продолжала Вероника.

– А что такое Кока-Кола? – неуверенно спросил я.

– Ну, это Пепси-Колу так называют, – сказала Вероника.

Я был потрясен – настолько здорово было придумано продавать мои любимые Фанту и Пепси в таких больших бутылках. У нас в Москве, как, впрочем, и во всем СССР, не было пластмассовых бутылок – только стеклянные. Да и Фанту с Пепси-Колой нельзя было купить, когда хотелось: далеко не каждый день и не в каждом магазине они были в наличии. В районе метро «Войковская», где я прожил свои первые годы жизни, была палатка-киоск для продажи газировки, работала она только по выходным дням. Когда же в нее завозили товар, выстраивались длинные очереди. Так что Фанта и Пепси на нашем столе в то время были большой редкостью и очень ценились. Это сейчас каждый знает, что газировка вредна для здоровья и является источником многих хронических заболеваний.

Наступил обед, и мама вынула из сумки наши съестные припасы, а Вероника принесла что-то вкусненькое из своего купе. Поезд продолжал движение. Мама сказала, что границу с Венгрией мы будем пересекать поздно ночью, поэтому она нас разбудит, и мы должны будем показать свои паспорта пограничникам.

Я начал расспрашивать Веронику насчет Италии, консульства и вообще всего того, что мне следовало знать. Из ее рассказа я узнал, что консульство – это здание с прилегающей к нему небольшой территорией, по которой можно гулять. Консульство – это не Италия, а территория Советского Союза. В консульстве работает её дедушка, и он там самый главный. И вообще в Консульстве работают, и живут. Также вместе с дедушкой в Консульстве живет её бабушка, Надежда Васильевна. По рассказу Вероники было ясно, что она их очень любит и скучает по ним. А еще в консульстве есть комендант и шофер, соответственно, с жёнами, они там также живут и работают. У шофера Володи есть сын Сергей, ему пять лет. Володя Чернов очень симпатичный, доброй души человек. И, наконец, в консульстве работает секретарем дядя Боря Зубков, у него есть сын Саша, ему шесть лет, но живут они не в консульстве, а в квартире в городе. Ещё Вероника рассказала, что территорию охраняют огромные служебные собаки овчарки, Рокки и Полкан. Своих они любят, а на чужих лают.

Немного утомленный разговором и большим потоком информации, я предложил во что-нибудь поиграть.

– Давай лучше порисуем, – предложила Вероника.

– А у тебя есть фломастеры? – спросил я.

– Конечно, есть, сейчас, – бросила на ходу уже мчавшаяся на всех парах в свое купе Вероника. Через мгновение она протянула мне широченный пластмассовый футляр с неимоверным числом разноцветных фломастеров. У нас в Москве обычно продавали набор из шести-восьми фломастеров. Как-то раз одна из одноклассниц принесла в школу набор с двенадцатью фломастерами – на это чудо сбежался посмотреть весь класс.