Наступил Новый 1987 год. Мы, как всегда, дружно встречали его в квартире у бабушки с дедушкой. Приехали тетя Люба с дядей Геной, стол был полон разных яств, настроение у всех было отменным. Практически все время мы проводили в квартире бабушки на пятом этаже, лишь ночевать приходили с дедушкой в квартиру на четвертом. Впервые в жизни я самостоятельно собрал искусственную елку и украсил ее новогодними игрушками, многие из которых были еще из маминого детства. Помимо этого я также сделал своими руками разные гирлянды, украсив ими всю большую комнату и коридор.
Дни сменяли друг друга, пролетали недели, и моя успеваемость в школе падала всё сильнее, поэтому в срочном порядке дедушка Коля стал заниматься со мной математикой, а бабушка Юля – русским языком и чтением. Через месяц ситуацию удалось выправить. Но разве могли они справиться с таким сорванцом, как я?
Какой мальчишка моего советского детства не лазил по стройкам, играя в «войнушку» с автоматом в руках? Тем более, что в новом микрорайоне Братеево стройка ещё вовсю продолжалась. Кто не тырил патроны у строителей и не взрывал их, отважно наступая ботинком? Кто не метал строительные гвозди в строительный забор? А об игре в футбол или хоккей я вообще не говорю. Всё это я, конечно же, перепробовал. Приходил домой в жутком виде: штаны и куртка стояли колом, поскольку сначала они намокали от снега и пропитывались грязью, а потом застывали на морозе. Я до сих пор не понимаю, как бабушке более-менее удавалось приводить мою одежду в порядок.
Зима прошла, наступила весна. За это время мама прислала нам еще одно письмо. Она обещала, что приедет за мной в конце апреля, чтобы забрать меня в Италию, спрашивала, что нам оттуда привезти. Я ответил в письме, что мне бы хотелось в подарок получить набор солдатиков, в которых я обожал играть с детства. У меня их было очень много, самых разнообразных – многие сохранились до сих пор. Играть в них я мог часами, разыгрывая реальные стратегические маневры легендарных сражений прошлого. Однако иностранных солдатиков у меня никогда не было. Один раз я увидел их у одного мальчика из соседнего класса – Димки Андрианова. Несколько лет назад его родители работали в Аргентине и привезли ему в подарок этих солдатиков. На подставке каждого солдата с обратной стороны было написано Гонконг, поэтому мы называли их «гонконговцами».
И вот, наконец, долгожданный день пришел – приехала мама! Как всегда, с подарками для всей нашей большой семьи, среди которых были и впечатляющие сладости, и столь выстраданные моим ожиданием солдатики. К моему глубокому сожалению, мама привезла мне именно советскую армию «гонконговцев», а мне нужны были противники: советских – солдатиков нашего производства – у меня и так было предостаточно. Уловив мое недовольство, мама сказала, что в Италии продаются разные армии солдатиков, и когда мы туда поедем, она какую-нибудь мне купит. Я быстро успокоился, к тому же «советская армия» оказалась действительно интересной: помимо солдатиков в ней были танк, пушка, палатка, машинка, вертолет, самолет и многое другое. Что еще было нужно для счастья настоящему советскому мальчишке?
Однажды утром мама сообщила мне, что едет вместе с дедушкой покупать новый телевизор. Возвращавшиеся из-за границы люди имели иностранные деньги, которые, в соответствии с законодательством того времени, обязаны были обменять на рубли либо на специальные купоны. На эти купоны можно было купить товары иностранного производства, продававшиеся в специальном магазине «Березка». Именно туда и поехали мама с дедушкой. Они купили цветной японский телевизор Панасоник с пультом управления. Такого волшебства я еще не видывал: можно было переключать каналы, не вставая с дивана. Этот телевизор мама решила взять с собой в Италию. Позже, в благодарность за заботу обо мне, мои родители подарили этот телевизор моим бабушке и дедушке. Панасоник был очень хорошим и качественным телевизором, он прослужил целых 20 лет, причем за все время работы серьезно ни разу не ремонтировался.
В конце апреля мне предстояло стать пионером. Как же я этого жаждал! Для каждого школьника это было настоящей мечтой. К нам в класс пришли новые ученики: Люда Доронина и Сергей Балакирев. Их уже приняли в пионеры прошлой осенью, помню, как мы все им завидовали. Целый месяц до этого события мы с ребятами посещали пионерскую комнату, где пионервожатые объясняли нам, кто такие пионеры, и рассказывали, чем они известны, какие подвиги совершали во время войны и после. Также мы изучали пионерские песни, традиции и, конечно же, пионерскую клятву. Принимали нас в два этапа: сначала отличников и хорошистов, к которым я не относился, а потом всех остальных. Вадима Кунаева приняли в пионеры в первой группе. Когда на переменах он шел с кем-нибудь бороться, то снимал и клал на подоконник пионерский значок, чтобы его случайно не сломать.
Наконец, наступил долгожданный день. Мы отправились на Красную площадь, и перед мавзолеем Ленина, в торжественной обстановке, нас приняли в пионеры. На углу ГУМа, со стороны Исторического музея, стояли автоматы с газировкой. На радостях мы с ребятами решили это дело отметить и так напились газировки, что еле-еле смогли доехать до Братеево. Вечером того же дня папин коллега, дядя Коля Григорчук, достал нам с мамой билеты в цирк. Одевшись во все пионерское – пионерскую рубашку, галстук, пионерский ремень, пилотку – и прицепив значок, я вместе с мамой отправился на представление. По дороге, в метро, от счастья я сиял, как медный таз, а все пассажиры вокруг смотрели на меня и улыбались.
Через несколько дней после посещения цирка мама купила билеты на поезд в Италию, сказав, что с нами поедет девочка, внучка Надежды Васильевны и Валентина Петровича, что она младше меня и уже была в Италии. Так я впервые услышал о Веронике.
В то время многие именно ездили в Италию, а не летали. С Киевского вокзала отходил поезд, к которому цепляли два «международных» вагона. Поезд шел до Чопа. Далее меняли колеса на узкоколейку. Наш поезд следовал через Венгрию, Югославию, прибывая в Триест, затем в Болонью и далее в Рим. Ехать мы должны были до Болоньи, как самой близко расположенной к Генуе точки.
Мама пошла в школу к моей учительнице Надежде Николаевне, чтобы попросить ее написать мне характеристику от школы. Это был один из обязательных документов для того, чтобы я смог выехать заграницу. Сейчас это звучит странно, но тогда нашему государству было не все равно, кто едет за ее пределы, ведь каждый человек, будь он даже ребенком, в какой-то мере являлся представителем своей страны.
Оставалось пройти последнее испытание перед поездкой – первый в жизни экзамен по математике. Накануне этого знаменательного события к нам приехали тетя Ира с дядей Славой. Вместо усердной подготовки к экзамену я отправился гулять на Москву-реку. Дядя Слава был послан тетей Ирой на прогулку со мной. И угораздило же меня взять с собой в тот воскресный день баскетбольный кондовый советский мяч. Он казался мне тяжеленным. Я тут же придумал игру: подкидывать мяч и бить по нему с лету в свободное пространство. Казалось, что если я привыкну к его тяжести, то по обычному футбольному мячу буду бить с ужасающей силой. Не знаю, как это получилось, но когда я ударил по мячу в очередной раз, он вдруг попал в лицо одной из проходящих мимо женщин. Удар был такой силы, что у нее откинулась голова. Дядя Слава побледнел, я посерел… женщина побагровела, уж не знаю, от чего больше – от боли, злости или испорченного макияжа. Через мгновение она разразилась такой отборной руганью, которой я ещё никогда в жизни не слышал. Оставалось только одно: принести свои извинения и как можно быстрее ретироваться, что мы успешно и сделали. Я шел домой, и мне было искренне жаль, что так вышло. Взрослых меня учили уважать с детства, и я дал себе слово, что больше так никогда делать не буду. Когда мы пришли домой, тетя Ира спросила: «Как прошла прогулка?» На что дядя Слава разразился хохотом, сказав шутливо: «Ну и племянник у тебя!».
