– Ясно дело, – я обулась. – Мы в некрополь. Уж, а одолжи метлу?

– Амулет на двери.

Сняв с крючка крошечную медную метёлку, я осторожно спустилась с крыльца, пересекла сад, вышла за ограду и мрачно посмотрела на приютную лестницу.

Фишка проклятья заключалась в том, что коленный сустав постоянно «сыпался». Полное обездвиживание организма с отказом ног – стандартную «скрутку» жертвы – я победила, но «лечение» палача не одолеть никому, кроме него. Я собрала проклятье в одну случайную точку, загнала его туда и держала, не позволяя опять расползтись по обеим ногам, но по месту «заключения» оно било с утроенной силой.

Зелья помогали, но слабо, а магическое исцеление я старалась использовать как можно реже. Оно собирало сустав по хрящикам, наполняло его здоровьем и движением – но буквально на несколько часов. После начинался процесс деградации, и чем дольше я не трогала исцеление, тем медленнее деградировал сустав. И тем болезненнее становился каждый следующий день. Сначала – только в «час проклятья», потом – час до и час после, а потом…

Когда боль не поддавалась даже зельям, а нога переставала сгибаться, я решалась на очередное исцеление. Последнее я использовала совсем недавно, спасая Анюту, и теоретически у меня есть дней семь-десять относительно свободного движения хотя бы до «часа проклятья», а он всегда случался вечером в одно и то же время. Если, конечно, я не сорвусь на подвиги и не перегружу оными организм больше обычного. В общем… «змейка на солнышке», и никакой лишней гордости.

Ужкина метла была на самом деле мягким поролоновым матрасом, скатанным в плотный рулон, и слушалась меня с переменным успехом и недолго. Артефакт знал руки, которые его сделали – мои, но заклятье принадлежности всегда быстро брало верх над «памятью», а я летела в лучшем случае в кусты. Но мне нужно-то полминуты – промчаться над лестницей… И ещё минут десять после благополучной посадки я сидела на ступеньке, дышала солнечно-хвойным лесом и ждала «похоронную процессию».

Сначала из-за сосен показался Илья с закутанной в покрывало мумией на руках – хмурый и готовый при ещё одном слове таки рвануть. Аня, следующая за ним по пятам, явно порывалась это самое слово сказать и достучаться до непонятливого Удавкиного внука, но, к счастью, сдерживалась. Видать, начинала понимать разницу между отступниками и нормальными людьми.

Я молча встала, махнула своим спутникам рукой и первой углубилась в лес – тонкими петляющими тропками, между стройных корабельных сосен, шурша прошлогодней хвоей, по редким солнечным пятнам. «Процессия» топала за мной, сопя друг на друга, но, хвала дару, без выяснения отношений.

Через полчаса мы подошли к неприметному мшистому камню. Коснувшись его тростью, я прошептала наговор, и камень плавно отъехал в сторону, открыв тёмный лаз.

– За мной, – скомандовала я и первой спустилась в подземелье.

Тридцать утоптанных ступеней привели в угрюмый коридор, на стенах которого при нашем появлении засветились разноцветные факелы: белый, красный, жёлтый, зелёный, синий и даже тёмно-серый а-ля чёрный – двенадцать цветов силы. Между ними зияли низкие арочные проёмы. «Ощущая» присутствие живого человека, факелы вспыхивали и в комнатах.

– Вот здесь, – указала я тростью на правый ряд проёмов, – местные отступницы или опознанные, а слева – неопознанные ритуальные. Предлагаю сначала закончить с похоронами.

Аня, стойко держащаяся всю дорогу, тихо всхлипнула.

– Какая своеобразная погребальная культура… – пробормотал Илья, когда я объяснила Ане, что и как делать.

В каждой комнатке – по тринадцать могил, для двенадцати простых ведьм и одной Верховной. Анина тётя тоже была водой, и я быстро нашла ей место среди «неполной» дюжины. Указала на нужную ямку, возле которой земляную стену украшали знак сферы воды и обережные символы, вручила чашу с землей и объяснила, почему горсти хватит, чтобы засыпать всю могилу.

– Погребение замешано на обрядах, которые проводят только ведьмы сферы смерти, – шёпотом ответила я Илюхе. – Укладывай. И давай их оставим – пусть попрощаются. Ань, выход наверх открыт.

Ведьма-шепчущая промолчала и занялась тётей. Приятель, сунув свёрнутое покрывало под мышку, наклонился и выбрался в коридор первым, а я, оглянувшись напоследок, за ним.

– Какие ещё обряды?

Я наугад выбрала левую комнату подальше, завела туда своего спутника и объяснила:

– Которые поднимают кладбища на бой с врагами. Обязательно хоронить именно так: в центре Верховная, двенадцать по кругу – собственно ее мёртвый Круг. В мумиях надолго остается сила, пропитавшая органические ткани, а если хоронить их кругом и связывать ритуалом, то сила вообще никуда не исчезает. Более того, она по капле стекает в Верховную. За пару сотен лет таких процессов из них получаются крутые боевые личи – способные к магии, использующие заклятья всех сфер и практически неуязвимые. Однако для ритуала нужны все опознанные, чтобы обращаться по имени. Поэтому неопознанные у нас хранятся отдельно.

– Двести лет? – разочарованно заметил Илья, оглядываясь. – А приюту сколько? Слегка за пятьдесят?

– Дождёмся, – я улыбнулась. – Так хоронили стародавние, так хоронили отступницы… И так мы перенесли сюда полезные старинные захоронения. Судьба, знаешь, иногда очень непредсказуема. А вот, кстати, неопознанные. Выбирай, какая больше нравится. Старшие разрешили даже трёх отдать.

Приятель изучил на ровные ряды ниш в стенах, заполненные покрытыми мумиями, и тоскливо тряхнул головой:

– Бабушка тоже должна быть тут, среди Верховных…

– И она здесь, – подтвердила я. – Она запретила возвращаться за ней, но я рискнула. И вернулась. В некрополе есть комната памяти с прахом тех, чьи тела не собрать для ритуального погребения. Показать?

Он молча кивнул.

Мы покинули комнату и прошли по коридору до конца – большого зала с высоким потолком, утопающего, несмотря на свет факелов, в мрачной полутьме. Во всём некрополе благодаря заклятьям поддерживался сухой микроклимат и свежий, приятный для обоняния воздух, но не здесь. Здесь дрожью по телу ощущалась сырость и пахло гнилью, хотя тел не было, только ларцы в крохотных стенных нишах.

Илья мгновенно и без подсказок увидел нужный ларец, а потом обернулся, напрягся и прищурился. Да, в тенях у противоположной стены на тонких цепях кое-кто сидел.

– Неупокоенные, – пояснила я. – Почти готовые хуфии. Ждём, когда они сформируются. Не тронут и не сорвутся, просто не подходи и не тревожь. Колдовать здесь нельзя. Закончишь – бери любую мумию из левого ряда комнат. Или три. Я подожду наверху.

И почти час валялась на душистой хвое, то ловя в сосновых просветах солнце, то проваливаясь в дрёму, то лениво размышляя. Навестит ли?.. Подскажет ли?.. Мёртвым виднее, а я за четыре года бездействия отстала от жизни. Сама бы в некрополь не сунулась – незачем, меня там все игнорируют, но шепчущая дала повод… Да, хорошо бы появилась и подсказала…

Первой вернулась Аня – заплаканная, но собранная, с проявившимся внутренним стержнем и жёстким взглядом.

– Спасибо, Эф, – она села рядом. – Ужка говорит, где-то здесь спрятаны святилища первых Верховных. Не покажешь дорогу?

– Увы, – я качнула головой, – они блуждающие, находятся в тонких слоях мира призраков, и попасть в святилище можно только по приглашению. Поброди по лесу, поговори с Великой шепчущей. Если ты готова, она откроет дверь. Если нет – не теряй надежды и продолжай бродить и искать.

– И готовиться, – правильно поняла Аня, встала и повторила: – Спасибо. За тётю. Возвращайтесь без меня.

Я кивнула, и она быстро скрылась среди сосен. Я растеклась по тёплой хвое, но задремать не успела. Илья выбрался из некрополя с охапкой мумий в покрывале и сложил свою «добычу» на землю. Вид у него был слегка пришибленный, но просветлённый.

– Навестила?.. – я снова села.

– Ага, – он отряхнул джинсы, – и дала пару советов. Например, посетить некий реликварий. Первый раз о таком слышу.