Порыв ветра не помешал услышать низкий пульсирующий ревущий звук, пришедший оттуда. Следом за ним над такими родными для Сама стенами взметнулся быстро вращающийся клуб белесого дыма, настигаемый такими же стремительными, по виду горячими, собратьями. Минуту спустя, когда люди добежали до ближайших ворот, над имением развернулся длиннющий дымный хвост, увлекаемый ветром к далеким деревьям на горизонте. Пока Сам сориентировался, где находится эпицентр рева, тот внезапно прекратился, несмотря на то что дым продолжал нестись к небу. Дым не черный, значит, это не пожар, – успокаивал себя хозяин имения, стремительно шагая на двор, где располагалась личная башня дочери. Дворни видно не было – никто не носился с водой или вещами, спасая имущество. На Сама накатила уверенность, что виной реву и грандиозному хвосту странного дыма была Ана. Быть может, то, чего не смог добиться он сам, наконец-то сделает его дочь – избавится от такого ненужного, такого лишнего пришельца, уже дважды почти лишившего его любимого ребенка – дочери, как две капли воды, по мнению Сама, похожей на его погибшую жену.

Стремительно миновав проход в стенной галерее, Сам остолбенело остановился, разглядывая открывшуюся ему картину. Просторный обширный двор, более напоминающий своими размерами площадь в Арракисе, был выложен красивейшими розовыми плитами, которые он лично привез с погибшего континента по заказу своей жены. Сейчас часть этих плит – огромное безобразное пятно, шипело и трещало почти посередине двора. Камни частично расплавились, превратившись в тускло мерцающую красным жаром вязкую субстанцию, в которой темнели черными угловатыми льдинками уцелевшие останки плит. Они медленно двигались, наклоняясь и переворачиваясь, формируя завораживающего вида пугающий водоворот. Постройки и стены напротив колебались и дрожали в потоках раскаленного воздуха, вздымавшегося над жутковатым пятном. Дым почти прекратился – только переливающаяся тень извивалась на уцелевшем покрытии двора, там, где свет солнца споткнулся о столб раскаленного воздуха.

Сам не решался подойти ближе – жар от раскаленной топки ощущался даже от того места, где он стоял. С подветренной стороны засуетилась дворня, поливая водой деревянные столбы галереи и растаскивая какие-то вещи, ненароком очутившиеся на пути хвоста горячего воздуха. Матросы выдвинулись вперед, защищая своего хозяина, но предпочли разойтись в стороны, поближе к стенам двора. Наконец, кто-то из прислуги заметил хозяина, и мгновение спустя к нему подскочил Уругер – его начальник охраны. Он был несколько ошарашен и смущен – какой ты начальник охраны, если ничего не можешь поделать с теми силами, которые бродят по имению, за которое ты отвечаешь?

– Что здесь произошло? – уже несколько успокоившись, спросил Сам.

– Хозяин! Прилетел на сарае с хвостом человек, о котором вы говорили, – по-прежнему смущаясь, начал Уругер. – Госпоже кто-то доложил. Я команду не давал.

Сам покосился на охранника, но ничего не сказал.

– Госпожа велела впустить его. Мы встретили, направили в этот двор. Больше ничего сделать не успели. Выскочила, – он кашлянул, поправился: – Вышла госпожа, что-то закричала и напала на того. Ну, этого, который прилетел. Шибанула так, что мы и не думали, что выживем уже! Из этого парня пламя, как поток, лилось! Да он сам был как пламя! Думали, что он в дым обратится!

Уругер замолчал. Сам уже сделал шаг вперед, остановился и обернулся к последнему:

– Что значит думали? Он что, не сгорел?! – Сам оглянулся на продолжающий тихо урчать водоворот остывающего камня посреди двора.

Охранник в удивлении приоткрыл рот, махнул рукой в сторону в направлении галереи:

– Так вот же он.

Глава семьи Ур, хозяин имения резко обернулся. В тени галереи, прислонившись спиной к стене, сидел полуголый человек. Сам всмотрелся – это был Илия, без сомнений. Вид у того был усталый и какой-то равнодушный. Рядом на полу галереи грязной кучкой лежало то, что, видимо, было его одеждой. Глаза Ильи и Сама встретились, несколько мгновений они смотрели друг на друга молча, затем Илья встал, посмотрел с сомнением на грязную кучу у своих ног и зашагал навстречу. Сам походя отметил, что тот в хорошей физической форме, заметил, что у землянина имелось еще и некоторое количество волос на груди. Поморщился – прямо как животное какое-то. Что в нем Ана нашла?

– Ну, здравствуй, Сам!

Илья, слегка перемазанный сажей от испорченной одежды, рослый, крепкий мужчина с чужими чертами лица («Как его могли принять за муна?» – подумал Сам.) стоял напротив пугающе спокойный. Охрана, почувствовав что-то, зашевелилась, но Сам дернул головой, и те, похоже, с облегчением, испарились.

– Здравствуй, Илия. У нас с тобой очень мало времени. Иди за мной. Расскажу все по пути – надо срочно идти в Арракис.

Илья равнодушно выслушал Сама:

– Объясняй здесь и сейчас, если чего-то от меня хочешь.

Он непонятно зачем всмотрелся в тень двора у дальней галереи – стало видно, что штаны на нем обгорели до дыр, вытянул в том же направлении руку с каким-то шариком и, пару раз повернув последний, как будто любовался им, вновь посмотрел на Сама. У того почему-то похолодело под сердцем, он почувствовал себя на краю пропасти. Перед ним был не странный бродяга, когда-то в незапамятном прошлом зачем-то подобранный взбалмошной дочкой, а нечто иное – опасное и неуничтожимое, как будто древняя сказка оживала на его глазах. Быть может, Ана и не осознавала, что делает, но в любом случае ему следовало принять выбор скелле – не ему, пусть даже и самому мудрому и опытному, вмешиваться в дела искусства. В этот момент Сам испугался, что своими неуклюжими попытками избавиться от пришельца шел наперекор самой судьбе и вот теперь должен будет расплатиться сполна.

Острая оконечность яхты легко резала пологие голубовато-прозрачные валы из живого стекла, накатывающие из далеких океанских просторов. Судно выбиралось из узости ущелья, двигаясь навстречу синему морю и бесконечному небу. Я стоял босиком на теплой, казавшейся бархатной палубе, наслаждаясь солеными брызгами, которые ветер, играясь, швырял мелкими горстями в лицо, и обдумывал свалившиеся на меня новости.

Сам рассказывал долго. Сначала, стоя прямо на обезображенной площади, явно нервничая и то и дело поглядывая на башню, в которой скрылась Ана, он сообщил только суть произошедшего. После чего, когда я уже забрал из самолета рюкзак с самым необходимым и спешил вместе с ним на уже ждущее нас судно, сверкая горелыми дырами в штанах, он, уже немного успокоившись, рассказывал, почему не поверил случившемуся и какие сомнения его мучили.

На роды пришло судно из Арракиса, доставившее повитуху-скелле. В положенный срок Ана закрылась в родильной с пожилой, но веселой, жизнерадостной женщиной. Сам, как и все остальные, по древней традиции ждали известия в имении. Пара человек была посажена наблюдать за родильной, к ним присоединился слуга повитухи. При благополучном разрешении та обычно отправляла сообщение – насколько хватало ее искусства. Кто-то устраивал фейерверки, кто-то громы и молнии – у кого на что фантазии и умения хватало. Большого волнения Сам не испытывал – повитуха-скелле сама по себе была гарантией благополучного исхода. Уже много лет носительницы дара рожали без особых эксцессов. Ну разнесут ради облегчения все в округе – на то они и скелле. Главное, что сами роды, как правило, заканчивались благополучно.

Ночью в районе родильной гремело и грохотало. Зарево освещало окрестности не хуже грозы. К утру все стихло, но знака о разрешении не было. Сам порывался отправиться к одинокому домику лично, но слуга повитухи категорически был против и сказал, что по правилам именно он отправится туда с рассветом. До этого, по его словам, никто не вправе нарушать таинство.

Едва посветлело, не дожидаясь полноценного явления солнца, слуга ушел. Полчаса спустя он пронесся, не останавливаясь, мимо наблюдателей, к которым присоединился и хозяин имения, по направлению причалов. Все, что удалось разобрать из его истеричных криков, было, что роженица убила повитуху и собственное дитя. Ошарашенный Сам не успел задержать вопящего слугу, разнесшего новость по всем встречным, и направился к родильной. На месте обнаружились следы ночного катаклизма и ложе с бессознательной Аной. На пятьдесят метров в окружности все было уничтожено. Явившиеся люди не смогли найти никаких следов былого строения, кроме почерневшей обугленной почвы. Никаких трупов также найдено не было, как и чего-то, что хоть как-то напоминало бы человеческие останки. Сама Ана и кровать под ней, похоже, были единственным, что уцелело. Обычная женщина из прислуги осмотрела роженицу и заявила, что с той все в порядке, роды прошли благополучно. Естественно, о том, что произошло на самом деле, она ничего сказать не могла. Не прояснила произошедшее и вскоре пришедшая в себя Ана, которая ничего не помнила.