Ждать долго не пришлось – вскоре показался дракон, махнул когтистой лапой – заходи, мол. Элидодрон подхватился и двинулся следом. Дракон же на ходу сдирал с морды затейливые цветочные украшения.

Розовые.

При этом бормотал:

– Переменись – и я прощу обиду,

В душе любовь, а не вражду пригрей.

Будь так же нежен, как прекрасен с виду,

И стань к себе щедрее и добрей.

Менестрель задумчиво посмотрел на чудище.

– Вот. Привел. Уф, – выдохнул дракон, пряча глаза.

– Что значит – привел? – послышался нежный голос, и из тени на свет шагнул ангел.

Элидодрон аж задохнулся от красоты принцессы.

Яркая, что заря! Глазищи синие, брови темные вразлет, волосы в тугую косу заплетены, стан тонкий, кажется, ладонями обхватить можно… такая вмиг сна лишит, покоя не даст, прочь уйдешь – мерещиться будет! Но глаза, глаза! Не глаза – очи… Заглянул менестрель и понял, что тонет. Вот так он однажды ночью отправился на улицу, да решил воды из бочки попить. Наклонился – и голова закружилась, глубина неведомая влечет!.. Ни о чем не думаешь, только что там, что…

Так и тут. Спасите-помогите как прекрасна и желанна! Смотреть, смотреть и держать, не отпускать! Схватил бы и уволок. Так и застыл парень на месте, жарко в одежке-то раззолоченной! И корона на глаза съезжает. Стоит, как дурень, с ноги на ногу переминается, что делать не знает, корону поправляет, а она норовит то на глаза, то в сторону перекособочиться.

А принцесса и бровью в его сторону не повела. Сурово на дракона так смотрит, ужас! А тот словно меньше стал. Сжался, аж цветом поблек. И не страшный ни капельки…

– Что все это значит? Кто этот человек, Ра?

Ох… какая! Руки на груди сложила, с вызовом смотрит. Глаза молнии метают, и не боится ж ничего! А Ра – это, значит, дракона так зовут? Ну дела… Тот, который дракон, хвостом виляет из стороны в сторону, ой вид виноватый!

– То и значит, вот тебе человек, красивый и знатный. Давайте я вас того… обвенчаю да домой отнесу. Проспорил я тебя.

– Что? – тихо-тихо спросила принцесса. Все замерло, мир превратился в натянутую звенящую струну. Принцесса долго – полминуты! – смотрела, не мигая, на дракона, и вдруг из озерных глаз потекли слезы. Крупные, да по щекам, и прямо на пол пещеры закапали! А она все стояла и не произносила ни звука, лишь плакала и смотрела на дракона. Даже без укора уже. Куда суровость подевалась? Потом всхлипнула и…

– Как ты мог… ты не понял ничего… а я… надеялась… – и вот тут послышались глухие рыдания. Аж сердце зашлось.

– Ну прости! Прости! – забормотал дракон, растерялся-засуетился и к принцессе кинулся.

Он засучил хвостом, задрожал, протянул к ней лапы. А на морде такое раскаяние написано, только что не стихами! Парень аж глаза потер. Думал, обман зрения.

Девушка отпрянула, дракон же заметался между менестрелем и принцессой, пол и стены пещеры ходуном заходили, так туша драконья со стороны в сторону перетаптывалась. А красавица кинулась прочь.

– Ну погоди, ну не плачь, – бормотал тварюга, пытаясь просунуться в щель пещеры, куда забилась принцесса. – Ну я не хотел тебя обидеть, я думал, как лучше…

Элидодрон почесал затылок, вышел на воздух и уселся ждать. Через пару часов дракон выполз и обессилено рухнул рядом.

– Ну что?

– Успокоил. Насилу справился. Наревелась дурочка, спит. Жалко ж ее!

– А про меня что сказал?

– Да ничего. Что соврал ей, не было никакого спора. Пообещал, мол, съем тебя. На всякий случай.

– А она?!

– Ну, поплакала-поплакала, и перестала. Обняла, сказала, что ничего, пусть я еще кого-то разок обману, и даже если я еще кого-то разок съем, она все равно меня – вот такого! – любит, а человеком я обязательно стану. Спасай, а?

– Да… дела… крутит она тобой, как хочет. Но почему? Ты ж дракон!

– Тыждракон! – передразнил тот. – И что? Не человек, что ли?

Парень закрыл глаза, а для верности прикрыл ладонью и лицо.

– А пес ее знает. Трехголовый, – понуро согласился дракон. – Чего крутит…

Немного подумав, предложил:

– Тогда давай так. Ты меня заменишь. Утром я тихонечко исчезну, а ты появишься. Представляешь – уснула с драконом, проснулась с юношей прекрасным! Так, эта одежда не пойдет… Вот! Гениально! Разденем тебя, чтоб для вероятности… она сразу клюнет! Поверит, что я в тебя превратился! Точно говорю, она такая! Наверное…

– А откуда я там возьмусь? И как буду изображать, что я – это не я, а ты? А друзья мои, в городе? Узнают же меня!

– Спрячу тебя, потом вылезешь. А объяснять не надо ничего! Хотя… Ее голова романтическая в любую ерунду поверит, ну скажем… победила она, любовью своей, я в человека превратился, но так как до этого тебя, как и обещал, съел, то принял облик последнего съеденного! И типа буду с твоей внешностью, и с характером, и друзей туда же… это кара такая, а ей повезло просто – если б съел какого старого-дряхлого, то и стал бы таким. Она в счастьи будет, ты что! И человека из меня сделала, и ты – вот ничего так… Может, еще и вкусный…

– Но, но! – запротестовал менестрель. Не хотелось быть съеденным, когда шансы на спасение и безбедную жизнь замаячили.

– Не, не буду. Правда не буду. У меня аппетит пропал! Я к Ронтабурдильзе хочу! Наверное… хочу…

– К кому?

– К Розочке моей, – глаза дракона подернулись любовной дымкой.

Менестрель подумал, что принцесса может и не так уж не права – дракон был романтиком! Чессноблагородноеслово, дракон покраснел! Жалко его… Ну, что делать. Надо помочь. Принцесса к тому же прекрасна, как заря… как знать… Правда, внутри запротестовало нечто. Парень начал ходить туда-сюда, задумался крепко. Что-то было не так, на уровне предчувствия, но что же?

– А если я откажусь? Не очень я уверен, что точно хочу эту принцессу… не могу понять. Да и у вас странные отношения, поди разбери…

– Но, но! Деваться-то некуда. Не выйдет! Отсюда тебе самому не спуститься, это раз. – Элидодрон глянул вниз – логово дракона находилось на горе, без крыльев не обойтись… хоть и поросла гора деревьями и кустами, и тропинки есть, как в лесочке маленьком, а все равно, край близко – и вниз обрывается… да и где вообще они находятся – туда летишь, сюда летишь – не разобрать! – А два… не захочешь… тогда я тебя съем. Прямо тут и съем! Слишком много знаешь. Проболтаешься кому – пиши пропало! Вообще засмеют. Розочка моя меня сама с потрохами съест… А вообще, думаешь, я хочу всего этого?! У меня выбора другого нет! Тьфу ты пропасть что творится – видишь? Стихами говорю, нет чтоб девиц похищать! Я на свободу хочу! В небе летать, не думать ни о чем! Хочу баб деревенских пугать, чтоб обо мне менестрели слагали песни, чтоб девицы в страхе под кровать прятались, одни глаза торчали! А после просили – а расскажите еще про дракона! А я только о том думаю, кто прав – весь мир иль твой влюбленный взор… если она во мне видит лапочку, я что, и правда хорош?

Дракон кокетливо опустил глаза вниз, потом вскинул взгляд на менестреля – тот в офигении свалился на пятую точку. Ну дела…

– Быть или не быть… вот в чем вопрос… тьфу! Горе мне окаянному… – дракон схватился лапами за голову, зажмурился, по морде потекли крупные слезы. Через секунду приоткрыл глаз и посмотрел на парня:

– Веришь?

– Чему?!

– Слезам моим?

– Ну… не особо?

«Съест так съест, двум смертям не бывать, а одной не миновать…» – подумал парень и изумился сам себе – таких глубоких мыслей у него отродяся в голове не водилось!

– Вот и правильно, не верь! Крокодилы говорят наши родственники, где-то там, – махнул неопределенно лапой дракон, – что те слезы, что эти – рожа одна! А она верит! Ве-рит! Понимаешь, стоит мне слезу пустить, она меня обнимать, целовать.

– Эээ…

– Вот именно что – эээ! И главное ж не отодрать ее – страшно поранить. Я ж – во! – дракон развел в стороны лапы и крылья расправил, – а она – во! – свел вместе большой и указательный когти. – Малюсенькая, хрупусенькая – а туда же, я спасу тебя, ты у меня человеком станешь. В общем, полетели. Я тебя на соседней скале оставлю. Подождешь до завтра, хорошо? Да не переживай, не забуду что ты там горе мыкаешь, принесу чего пожрать-то… О, каламбурчик родился! Горе на горе… тьфу, Шекспир, будь он неладен! О чем я… а… А как смогу убедиться что спит крепко – за тобой вернусь. Извини, тут не могу оставить – она любит погулять по окрестностям. Еще увидит…