– …чудес не бывает…

Где-то далеко-далеко, у себя в домике, который уютно расположился среди цветущих весенних деревьев, Чудо, услышав это, заплакало. И даже немножко пошел снег.

– Как же меня не бывает? 

Оно обхватило себя лапами, ощупало, подергало за волосы, больше напоминающие разноцветную шерсть, понеслось к зеркалу – заглянуло, близко-близко, аж ткнулось в стекло курносым носом, всхлипнуло, утерло лапой нос, размазало слезы по лицу-мордочке.

– Ну как быть, если в меня не верят? Я ж тогда не Чудо, и даже не чудо, а так, невесть какая зверюшка… тогда и соседей моих, Чуд, тоже не бывает?..

В этот момент послышался стук в дверь.

– Эй, Чудо, открывай, это мы, Чуды, пришли чай пить! С пироженками и плюшками! 

Снег растаял.

Чудо снова утерло лапками мордочку, улыбнулось и прошептало:

– Мы – есть… мы бываем! Мы все время случаемся – постоянно и регулярно!

И понеслось открывать дверь.

А на кухне до верха полный Очень Самостоятельный Чайник уже шипел и не зло плевался капельками кипятка. Очень Шустрые Чашки выстроились на кухонном столе. Очень Важная Сахарница заняла почетное место посередине, пододвинув круглым боком замершее в ожидании сладостей Очень Большое Блюдо.

Чудо происходит там, где его ждут и не сомневаются.

Главное – верить в него.

Но верю я, что лучшие слова

В честь меньшего слагались божества! (Шекспир)

– Цыц! Как тебя там… Элидо… дрон, во! – на посеревшего от страха менестреля уставились два немигающих совершенно круглых желтых глаза. Нет, ну, конечно, зрачок был – черный, вертикальный, бездо-о-онный… как положено, он завораживал, тянул куда-то… куда положено… кем… положено… что… положено?.. Парень глупо заулыбался, на мгновенье поддаваясь драконьей магии. Не-не-не, погоди-ка! Элидодрон помотал головой, прогоняя морок. Что за?.. Хмель прошел, а вот тварьная тварь оставалась реальностью, никак не видением! Но не смогла завладеть его разумом. Он велик! Силен! Может, как раз от того, что не трезв? Разум все-таки мутноват… ну и ладно!

Элидодрон икнул, чувствуя, что его на самом деле мутит. Вот это да, вот это приключеньице! Если он только останется жив…

– Н-да… горазд ты орать, я тебе скажу! – с чувством произнесла зверюга.

Парень икнул еще раз, хотел что-то сказать, снова помотал головой и захлопнул рот.

Он и страшная, огромная, болотно-коричневая ящерица с крыльями, как у летучих мышей, а туловищем больше любой коровы раза в два, сидели на верхушке скалы на площадке, чуть превышающей размеры дракона. Голова тварюги была по форме что у черепахи, которую как-то привез путешественник ко двору короля Валторна, только с рогами приличными – прямыми, а краешки назад загибаются. Лапы передние небольшие, но жилистые, когтистые, вот ноги задние мощные – такой здоровенного быка легко свалить… и хвост – знатный хвост! Шипастый, с финтифлюшкой на конце. Приглядевшись, парень понял, что на хвосте у дракона завязан фиолетовый бант.

Бант! Что творится вообще?! Элидодрон, несчастного на самом деле звали именно так, попытался вспомнить, как и что произошло. Как он орал, когда волок его дракон по лесу, потом над лесом, уже и не помнил толком. Нет, как раз как орал – помнил. Едва голос не сорвал, да штаны чуть не пострадали… Еще накрепко засело в памяти внезапное появление монстра, который схватил его поперек туловища да потащил, а потом они взмыли в небо…

Он ощупал себя: цел. Попытался отряхнуть одежду, непослушными руками пригладил торчком стоящие волосы. Нет, не получается. Ну и черт с ними… не перед кем тут прихорашиваться. Лучше бы дракон сразу им поужинал, чем так измываться. Или он не ест по ночам, фигуру блюдет?

Ох и бред у него в голове, редкостный! Элидодрон прижался спиной к одной из скал, столбиками торчащих у обрыва, эх, коленки-то дрожат мелкой дрожью, прям рассыпятся сейчас косточки! Он же не рыцарь! Просто певец! Он жить хочет! А что хочет дракон? Ууу, харя страшная… откормить, может, хочет? И потом съесть? Нет, он не выдержит! Это ж не сказки…

– Помогите!.. – пискнул парень. Совсем не по-мужски прозвучало, да, позорище. Если есть куда дальше. Хотя ночь, никого, только звезды смотрят сверху, интересуются… и этот, рожа нечистая, сидит тут, светится… глаза сверкают, на рогах чуть ли не огоньки, бусины… бусы?!

– Цыц говорю! Надоел оравши! Не буду я тебя есть, драконьей мамой клянусь. Дело у меня к тебе.

– Почему ко мне? – парень изумился, что еще удивляться может.

– Потому что больше никто не шастает по лесу! Тем более ночью! Дракона боятся!

– Ну так… тут такой вой стоит…

– Это не вой! Это песни! А ты чего поперся?

– Да бес попутал! Дракон то бишь, – парень поперхнулся словами, на гада уставившись, и продолжил, извиняясь: – Понимаешь, выпили с ребятами, поспорили – кто, мол, самый смелый… сам понимаешь, пьяному черт не брат. Дракон то бишь, понимаешь…

– Н-да… – протянул дракон, закивал. – Красноречием ты не страдаешь, понимаю. Делать вам нечего?

– Да как бы есть…

– Вот ты – кто? – сменила тему тварь, парень аж сморгнул.

– Элидодрон.

– Это я уже слыхал, – отмахнулся дракон. – Мне имечко твое навек запомнится. Идешь по лесу и орешь, будто режут. А что орешь? «Рыцарь я Элидодрон, я дракона страшный сон, я властитель королевств, у меня толпа невест…»

– Че?..

– И дальше подобный бред.

Парень почувствовал, что краснеет. Видать, лишнего выпили много.

– Вот я и спрашиваю, кто ты таков.

– В смысле? Человек!

– Нет, по профессии ты кто, властитель? – усмехнулся драконище, из ноздрей струйки пара вырвались.

– А! Менестрель я. Ну, песни там, танцы…

Дракон скорчил рожу – жалостливо посмотрел так. И носом зашмыгал?

– Вот! Значит, судьба тебя привела. Ты меня поймешь. Петь она меня учит, понимаешь? И на лютне играть! А у меня ни слуха, ни голоса… и лапы вон какие – видал?

– Так вой в лесу… это ты поешь?!

– Ага…

Дракон страдальчески обхватил голову лапами, тут же отнял их и вытянул в сторону менестреля. Когтями чуть в лицо не ткнул. Парень отпрянул, едва со скалы не свалился. Дракон ухватил его за одежду, назад притянул.

– Ну? Такими лапами как на лютне играть? А она заладила – ты сможешь, ты сумеешь…

– Кто – она? – не понял Элидодрон.

– Принцесса ваша.

– Так она жива?!

– Живехонька!

– А что ж ты ее не съел-то?! Мерлинка сказала, что…

– Дура ваша Мерлинка, дура! Не зря Мерлин удирал так, что пятки сверкали, еще бы, от такой женушки! А она теперь пытается на его месте удержаться – тоже мне, колдунья… мелкая, что белка, да и вертлявая такая же… рыжая! Точно белка. Голосок тоненький, а все туда ж – командовать! Колдовать! Бедный Мерлин, я его когда в Дендроземье относил, он так жаловался на женский род… сказал, лучше среди деревьев жить, никогда больше баб не видать только.

– Так и он живой?!

– Живехонький… говорю ж, сбежал, бедолага – от жены. Я еще над ним посмеивался – видать, наказанье мне теперь…

– А мы-то думали, что он за славой да за почестями с рыцарями отправился, да погиб, жена его все глаза выплакала… магию от этого теряет… на чудо надеется…

Дракон снова посмотрел на парня – теперь жалость предназначалась ему.

– Ждет, ага… Чтоб я к такой вернулся!.. Вся магия у нее – одно желание верховодить, больше никаких талантов и нету. Ладно, оставим… ты про принцессу спрашивал, чего не съел. Ну… мог съесть. Не в этом дело! Понимаешь, пока по небу неслись, она все смотрела на меня глазищами голубыми огромными, а потом вдруг ласково заговорила… Я от удивления чуть не выронил ее! Сказала, что все понимает, если я ее съем, обижаться не будет, прощает… только сначала хотела узнать, есть у меня братья, сестры? У меня двое старших братьев и две старшие сестры, я так ей и ответил. А она заулыбалась загадочно, закивала, мол, Мерлинка ей объясняла, что все проблемы из детства, и что, наверное, меня мама в детстве не любила, поэтому теперь я мщу женщинам, и желание похищать принцесс – способ самоутвердиться и доказать себе самому, что крут. И что прикажешь делать, если я вправду меньший в помете был? Заинтересовался ее россказнями. Думаю, пускай говорит – чего нет? А она, как прилетели, жалеть начала и спасать меня. Вот прямо руками! Обнимает, гладит…