______________ * Статья В.Г. Короленко "Бытовое явление" была впервые опубликована в 1910 году в журнале "Русское богатство".
Подумайте, что ждет многострадальную Россию, если однажды в ней - чем черт не шутит! - восторжествует такое вот православие. Не Вашего ли Льва Ильича отец Кирилл (он, вероятно, достигнет высокого сана) поставит во главе новой чрезвычайки, с тем, чтобы потом, лет через шестьдесят, какой-нибудь кающийся еврей, обретя новую веру (ну, скажем, баптистскую), заявил, что все ужасы православного правления происходят от еврейских фамилий, которыми пестрят списки иерархов церкви.
И еще одно хочу я Вам сказать в заключение. Как ни силится Ваш герой откреститься от всего еврейского, ему это не удается. Весь склад его личности, весь его темперамент, та страсть и прямолинейность, с какими он проповедует свой дурно пахнущий русский патриотизм, все это носит на себе неизгладимую печать еврейского характера (хотя и в крайне уродливом его проявлении). Это православным можно стать или не стать, как можно стать или не стать коммунистом, баптистом, мусульманином... Национальность человек не выбирает и не формирует, как мировоззрение, - он ее получает при рождении. Сколь ни мала в нас, советских евреях, в силу известных обстоятельств, доля еврейского, она все-таки больше, чем мы сами подозреваем; оставаться евреями мы обречены независимо от того, хотим мы этого или нет; и если в ком-то появляется стремление выпрыгнуть из своего еврейства, оно может привести лишь к тому результату, к какому и приходит Ваш герой: он остается евреем, только с непоправимо изуродованным сознанием, погибающим от собственной закомплексованности, обреченным не жить, а ежечасно и ежеминутно доказывать, что он живет. В этом, может быть, самая важная особенность Вашего романа: помимо Вашего желания Вы показали путь не спасения Израиля, а, напротив, путь его умственной и нравственной деградации, путь, ведущий к маразму и самоуничтожению.
С уважением
Семен Резник
сюжет второй
Дмитрий Анатольевич Жуков, весьма плодовитый и не лишенный способностей литератор, был высоким стройным брюнетом с аккуратными усиками, приятной улыбкой и темным прошлым. В "долитературный" период своей биографии он ряд лет провел в Югославии, где кроме официальной должности занимал какую-то неофициальную, но проштрафился, был возвращен в СССР и отчислен из органов. Говорили, что в подпитии Дмитрий Анатольевич любил рассказывать о былых подвигах и, расчувствовавшись, извлекал из шкафа и ностальгически оглаживал бережно хранимый мундир с голубыми майорскими погонами. Но сам я этому свидетелем не был, так как никогда с ним не пил и дома у него не бывал.
Свою литературную деятельность Д. Жуков начал как переводчик классика сербской литературы Бранислава Нушича, а позднее написал его биографию, что было логично. Однако он быстро усвоил, что на сербской литературе далеко не уедешь, да и вообще, если глубоко вгрызаться в "свою" тему, то больших денег не заработаешь и заметного имени не создашь - для этого надо писать много, быстро и поверхностно, а главное, то, на что есть спрос. За ним числятся книги под таинственными названиями: "Загадочные письмена (1962), "На руинах Вавилона" (1965), "В опасной зоне" (1965) "Огнепальный" (1969), биографическая повесть о протопопе Аввакума, книга о Козьме Пруткове, очерк о знаменитом борце Иване Поддубном, масса всякой всячины.
Это был типичный литературным халтурщик с бойким пером и с готовностью писать обо всем, толком не зная ничего. Но с годами - то ли в силу внутренней склонности, то ли потому, что учуял, в какие паруса дует ветер, то ли в силу сочетания этих двух факторов - он из обычного халтурщика стал превращаться в идейного. Постепенно он занял видное место в ряду наиболее активных разоблачителей "сионизма и масонства". Фильм по его сценарию на эту крайне нужную тему, оказался таким оголтелым, что его даже не решились выпустить на широкий экран, ограничившись закрытыми просмотрами в особо доверенных аудиториях.* Жуков стал желанным автором во всех национал-патриотических изданиях, которые с методичной настойчивостью расширяли свое жизненное пространство.
______________ * Дополнительные подробности о Д. Жукове читатель может найти в моей книге "Красное и коричневое", Вашингтон, "Вызов", 1991, глава вторая "Дело Емельянова", стр. 57-58, 66-67, 79-80.
Вслед за софроновским "Огоньком" и такими литературными журналами, как "Молодая гвардия", "Наш современник", "Москва" перед их натиском пало (вернее, преимущественно для них и было создано) крупное издательство "Современник". Они контролировали ряд редакций "Московского рабочего" и других издательств. Я был свидетелем того, как в издательстве "Молодая гвардия" под их контроль постепенно переходили ключевые редакции поэзии (Ю. Кузнецов), фантастики (Ю. Медведев), а затем и "моя" редакция серии "Жизнь замечательных людей" (С. Семанов).
Особенно долгой многоэтапной осаде подвергся журнал "Новый мир". В конце шестидесятых национал-патриотам удалось свалить А.Т. Твардовского и добиться разгона редколлегии и всего состава редакции. Но во главе журнала был поставлен В.А. Косолапов - тот, кто в 1961 году, будучи главным редактором "Литературной газеты", дал добро на публикацию евтушенковского "Бабьего яра", после чего был "сослан" на относительно тихую должность директора Гослитиздата. "Новый мир" при Косолапове хотя и поблек, но на милость национал-патриотов не сдался.* К концу семидесятых годов в кресло главного редактора сел С.С. Наровчатов. До войны он учился в ИФЛИ, из которого вышли многие яркие фигуры литераторов фронтового поколения, в том числе погибшие поэты Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Николай Майоров авторы ярких, конечно, патриотических, но не национал-патриотических стихов. Наровчатов немало сделал для того, чтобы утвердить имена этих поэтов в литературе, на чем преимущественно сделал имя и себе. С годами он выродился в заурядного литературного бюрократа. Но заподозрить его в склонности к нацизму оснований вроде бы не было. Однако при Наровчатове граница, отделявшая "Новый мир" от таких журналов, как "Наш современник", стала все более размываться - как по составу авторов, так и по идейной ориентации.
______________ * Хотя именно такую линию пытался насаждать поставленный от ЦК партийным надсмотрщиком заместитель главного редактора Большов. О внутренней борьбе в тогдашней редакции "Нового мира" я знал от сотрудника отдела публицистики Игоря Дуэля, который, кстати сказать, и меня привлекал в качестве автора. Столкновения с Большовым привели к тому, что И. Дуэлю пришлось уйти из редакции.
Когда в "Новом мире" появилась откровенно нацистская и к тому же вопиюще безграмотная статья-рецензия Д. Жукова "Из глубины тысячелетий", я понял, что процесс нацификации журнала зашел гораздо дальше, чем можно было предполагать. Но "отдать" без боя и "Новый мир" я считал невозможным.
1.
Главному редактору ж-ла "Новый мир"
С.С. Наровчатову.
Глубокоуважаемый Сергей Сергеевич!
Прилагаю "Открытое письмо" на Ваше имя для публикации его в журнале. Это отклик на рецензию Д. Жукова на книгу Н.Р. Гусевой "Индуизм" (№ 4 за этот год). Мне пришлось прибегнуть к иронической форме, так как было бы неумно всерьез обсуждать специальные вопросы индуизма, которые мало интересуют меня и совсем не интересуют Д. Жукова. Его рецензия имеет мало общего с книгой Н.Р. Гусевой и вообще с индуизмом. Все старания автора сводятся к тому, чтобы "удлинить" культуру славян и натянуть на них хоть краешек арийского одеяла. Обо всем этом не стоило бы говорить, но "наивность" Д. Жукова не безобидна: за нею проглядывает оскал шовинистических расистских теорий.
Хочу подчеркнуть, уважаемый Сергей Сергеевич, что к "Новому миру" и лично к Вам я питаю глубокое уважение. Я очень сожалею, что рецензия Д. Жукова появилась на страницах лучшего из толстых журналов. Я знаю, что идеалы справедливости, добра, равенства всех людей Вы защищаете в Ваших стихах и публицистических выступлениях, а в годы Великой отечественной войны Вы защищали их с оружием в руках. Публикацию рецензии Д. Жукова я рассматриваю не как отражение определенной линии журнала, а как случайную, хотя и серьезную ошибку. Убежден, что Вы захотите ее исправить.
