‒ Конечно, милая. Я вот вечером смену сдам, домой доеду, а утром проснусь при деньгах. Это очень сильно согреет мою душу.

  ‒ Вы в пригороде живёте? ‒ Соня, не отрываясь, смотрела на огромные дверные проёмы вокзала и, увидев Андрея с кейсом, облегчённо вздохнула. ‒ А вот и брат идёт. Так где вы сказали живёте?

  ‒ Я не сказала. В Казимировке я живу. Были бы деньги, жила бы в городе. А так... ‒ женщина посмотрела на подошедшего Андрея. ‒ А ничего так братец у тебя. Привет, малой.

  ‒ Здравствуйте. Мы знакомы?

  ‒ Это мы с твоей сестрой знакомы. Объясни, дочка, братану своему ситуацию. А то мне уже в голову напекло и обед заканчивается. Мой водила без меня уедет.

  ‒ Эта женщина, кондуктор автобуса, в котором я вчера ехала, говорит, что мною интересовалась полиция и просит тридцать тысяч за молчание.

  ‒ Да, тридцатничек. Совсем немного по нонешним меркам. И я молчу как рыба, ‒ женщина достала из пакета газету и принялась обмахиваться ею. ‒ Ничего личного, как говорят америкосы в своих фильмах. Просто бизнес.

  ‒ Хорошо, ‒ Андрей открыл дверку. ‒ Садитесь на заднее сидение. Сейчас всё порешаем. Бдительность граждан должна щедро оплачиваться. Это справедливо.

  ‒ Умный у тебя брат, дочка, ‒ женщина забралась на заднее сидение, оставив дверь приоткрытой. ‒ На лету схватывает. И глубину проблемы правильно понимает.

  ‒ Так, говорите, тридцать? ‒ Андрей достал из кармана портмоне и тоже сел в автомобиль.

  ‒ Набросишь больше ‒ протестовать не буду. Я женщина небогатая, ‒ кондуктор приблизила лицо к сидениям, наблюдая, как Андрей достаёт деньги.

  ‒ Наброшу. Почему бы не набросить хорошему человеку? ‒ Андрей отсчитал сорок тысяч и, развернувшись, молниеносным ударом отправил женщину в глубокий нокаут. Выйдя из машины, он обошёл её сзади, захлопнул дверь и снова сел за руль.

  ‒ А вот это прокол, Соня. Практически на ровном месте и вопреки теории вероятности. Поехали отсюда.

  8.

  ‒ Вообще-то ты, Левитин красавчик. Основательно подготовился, ‒ Громов слегка подтолкнул идущего по ступенькам впереди него учёного. ‒ Уважаю. Даже винт в старом ноутбуке сменил на новый. Не забыв набить его всякой околонаучной ерундой. Тебе бы, Семён Борисович, в нашей конторе работать, а не средства глобальной защиты изобретать.

  ‒ Спасибо, господин Громов. Я очень старался вам понравиться. Вот прямо с того дня, когда вы с Кларком ко мне на фирму казачка Митрохина сосватали. Спустившись по ступенькам вниз, мужчины прошли несколько метров по хорошо освещённому коридору и остановились перед металлической дверью. Приказав Левитину отвернуться, Громов набрал шестизначный код на выдвижной панели и, когда сработали замки, потянул на себя тяжёлую дверь.

  ‒ Заходи, гений. С сегодняшнего дня это твоё рабочее место и место проживания. Условия не ахти какие, но для тебя вполне сойдёт. Честно говоря, я бы тебе уже давно бы голову свернул, но нужны деньги. Без денег на пенсии тяжело. А наши заморские друзья щедры как никогда. Видимо, твоё изобретение действительно чего-то стоит.

  Комната, куда они вошли, была скорее похожа на большой ангар с высоким, метров на шесть полукруглым потолком, с которого свисало штук двадцать ярких светильников. Вдоль стен, по всему периметру зала стояло новенькое оборудование, назначение которого, было понятно только Левитину. В центре зала, на металлическом помосте были аккуратно разложены большие и малые, вплоть до мелких кусочков, фрагменты уничтоженной им установки.

  ‒ Вон за той дверью, ‒ Громов показал на нишу в стене, ‒ жилой блок. Выход из лаборатории только туда. ‒ Громов поднял указательный палец вверх. ‒ К Богу. В случае, если собранная тобой установка не заработает... Если всё пройдёт хорошо и ты всё же подпишешь контракт с дьяволом, тебя, как я уже говорил, ждёт приятная старость на матрасе с деньгами. Вполне возможно, что в окружении внуков.

  ‒ Совесть не мучает, господин Громов? Родину продать, не в туалет сходить по-большому. ‒ Левитин снял куртку, бросил её на спинку офисного кресла и подошёл к помосту.

  ‒ Смеёшься, гений? Ты о какой Родине речь ведешь? И что вообще такое Родина? Что? Моя Родина, Левитин, умерла, когда меня свои же, в девяностых, сдали английской разведке. Что-то там перемудрили. И на десять лет забыли о моём существовании. Меня, отдавшего конторе двадцать лет жизни. Меня, пятилетками не видевшего свою семью. У меня сын вырос, без меня и состарилась жена. А меня, просто так, руководствуясь как бы интересами страны, десять лет гноили в английской тюрьме. И что после этого для меня Родина? Ничто. Пустой звук. В жизни, дорогой мой, важна не Родина, а тот кто тебе хорошо платит. Вот он для тебя и родина. Понятно?

  ‒ В общих чертах ‒ да. Сколько у меня времени?

  ‒ Вот. Наконец правильный вопрос. Времени тебе даю неделю. После этого начнётся жёсткий прессинг. Как это выглядит на деле, говорить не буду. Поберегу твою психику. Но для стимуляции скажу: разведка донесла, что твоя дочь находится в городе. Так, что её поимка, это дело времени. Я же тебе обещал подвесить её на крюк в этом зале, если ты будешь брыкаться. Обещал. Так, что не доводи до греха. Я на расправу скор. В своё время, в Афганистане, я научился лихо отрезать головы душманам. И талант свой не пропил. Запомни это, любитель Родины. И не зли меня. Я без настроения сегодня.

  9.

  ‒ Ты её не убил? ‒ Соня повернула голову и посмотрела на лежащую без сознания тётку-кондуктора. ‒ Я даже сообразить не успела, а она уже лежит. Где ты этому научился?

  ‒ Улица научила, ‒ Андрей притормозил на светофоре. ‒ Нужно тётку высадить. Знать бы где живёт, можно было бы под домом на скамейке посадить. Мало ли у нас тёток пьющих.

  ‒ В Казимировке она живёт. Как раз перед твоим приходом сказала.