Алексей Певчев: Современные публичные прочтения Высоцкого, на мой взгляд, неизменно кошмарны. Ну, за редким исключением, которое составляют все те же рок-музыканты – духовные наследники и последователи Высоцкого. Я имею в виду трибьюты Александра Ф. Скляра, Юрия Шевчука, Сергея Галанина, Константина Кинчева, Натальи О’Шей (Хелависы), Александра Васильева из «Сплина» и некоторых других. Но примеры того, когда люди сделали достойные песни или альбомы-трибьюты, посвященные Высоцкому, можно пересчитать по пальцам. Прикосновение к Высоцкому – огромная ответственность, простирающаяся за умение выучить текст, играть на гитаре и с драматическим выражением на лицо сжимать микрофон, стоя в красивой позе. Не пережив, не погрузившись в его стихи, не осознав то, что он написал, – невозможно даже взяться ни за одну из его песен!

Но даже «духовные наследники» Высоцкого признают, что невозможно передать весь тот драйв и душевный надрыв, который выдавал он во время концертов. Внутренних сил на такое хватало только у самого Владимира Семеновича!

Александр Ф. Скляр: От многочисленных предложений выступить с отдельным сетом, посвященным именно Владимиру Высоцкому, я, как правило, отказываюсь. Ведь для меня это подразумевает просто колоссальное вокальное напряжение. Однако включаю песни Высоцкого в свои программы регулярно. Трудно представить, как бы выглядел Владимир Семенович, скажем, в восемьдесят лет, но могу вам сказать откровенно: исполнять его песни, с теми же надрывом, накалом и неистовостью, в мои шестьдесят – задача крайне сложная!

«Надрыв души», что демонстрировал Высоцкий в своем творчестве, не всегда мог восприниматься положительно. Иногда ему ставили подобные «крайние эмоциональные проявления» в укор. Что воздействует на зрителей исключительно «внешней стороной», непосредственно яркой и эмоциональной подачей – по сути, красивой оберткой, красочным фантиком…

Валерий Хатюшин: Высоцкий как талантливый актер умел играть на чувственных струнах обывателей. Для них он был, конечно, кумиром. На слушателей и зрителей особенно действовали внешность Высоцкого, его необычный голос, его резкие, бьющие по нервам интонации. То есть внешние, артистические проявления Высоцкого-исполнителя действовали на них завораживающе, и даже не имело значения, о чем именно он поет. Главное было – как он это делает. Его голос и исполнение, конечно, всех обезоруживали.

И, конечно, не могла не завораживать непредсказуемость творчества Высоцкого, его поведения, даже его жизненной позиции, если хотите! Ведь то, что «Высоцкий был разным» отмечалось уже не раз. При этом разговор идет не о метаниях из крайности в крайность, а скорее о частой смене творческих интонаций, смысловых акцентов, эмоциональных приоритетов. Да и всего творческого алгоритма, если можно так выразиться, – в том числе и под воздействием неких внешних жизненный обстоятельств. До поездок во Францию и по остальному миру – Высоцкий один. После – совсем другой. Или водоразделом в его «творческом мироощущении» вполне можно считать: «до поступления в Театр на Таганке» и «после». То же можно сказать про его знакомство и последующую женитьбу на Марине Влади: там тоже можно вычленить ярко выраженное «до» и «после». Как минимум, это хорошо заметно в любовной лирике.

Часто можно услышать: эта тема у Высоцкого мне очень нравится, а вот другая – напротив.

Сергей Соколкин: У меня неоднозначное отношение к Высоцкому. С одной стороны, он мне очень нравится как автор-исполнитель. С другой стороны, он не был цельной личностью: по отношению к миру, к людям. Сегодня он один, а завтра – другой. В некоторых песнях отношение к простому человеку из народа зачастую у него напоминает откровенную «хулу». Зачастую простые люди у Высоцкого – ограниченные, недалекие, плохо образованные… А вот все его военные песни – отличные патриотические вещи! При этом очень проникновенные, емкие, а главное – точные, избавленные от авторских домыслов!

Из-за того, что творчество Высоцкого трудно «привести к единому знаменателю», порой так трудно и определить его предшественников. Тут также получается разноголосица. Каждый записывает Высоцкому в предтечи каких-то своих «кандидатов».

Сергей Казначеев: Говоря об истоках творчества Владимира Высоцкого, надо помнить о том, что они весьма и весьма разнообразны. Иногда говорят о влиянии Александра Галича, иногда – Окуджавы. Правда, ни разу не слышал о сближении имен Высоцкого и Вертинского. И тут тоже есть о чем порассуждать. Конечно, тонкий эстет и суровый мужлан – пусть даже чисто внешне! – кажутся полярными фигурами. Но и тот, и другой на сцене создавали прежде всего некий артистический образ. Но если у Вертинского это всегда лишь один Пьеро, то у Высоцкого – то Пьеро, то – Арлекин, а то и Карабас-Барабас!

Очень важное наблюдение. При такой изменчивости мировосприятия и обратного мироотображения, при такой гибкой фактуре творчества – возможно, влияние какого-то одного автора (или даже группы авторов одного направления) на творчество Высоцкого не стоит переоценивать. Высоцкий мог как испытывать творческое влияние «сразу от всех», так и – что интереснее! – ни от кого вообще: ориентируясь исключительно на личные интуитивные прозрения.

Алексей Певчев: Я не знаю, был ли Высоцкий большим знатоком литературы, держал ли руку на пульсе новейших творческих тенденций, перенимал ли какие-то поэтические приемы у своих приятелей-шестидесятников: Галича, Окуджавы, Ахмадулиной, Евтушенко, Вознесенского. Думаю, что его абсолютного божественного дара было более чем достаточно! Ну а чем еще объяснить процесс, по ходу которого из обычного московского мальчишки возникает поэт такой гениальности, масштаба и влияния? Конечно, это и образование, и опыт, и талант… Но и еще что-то – то, что дается свыше.

Обычно утверждается, что «свыше» дается как раз-таки талант. Прежде всего… Или даже огромный талант, плавно переходящий в то, что принято называть гениальностью. Поэтому можно долго спорить, насколько гениальным поэтом был Высоцкий. Думаю, тут оценки могут быть разные. Но вот с чем согласны практически все опрошенные эксперты, так это с гениальностью его личности.

Сергей Сибирцев: Не думаю, что можно отдельно обсуждать стихи Высоцкого или его музыку – какая там заложена мера таланта. Прежде всего, Высоцкий – гений сам по себе, без привязки к чему-то конкретному. Даже если бы он вообще никаким творчеством не занимался – все равно бы слыл гениальным: просто в силу своей неуемной жизненной энергии, своей бьющей через край эмоциональности, своей яркой «человечности» – в чистом ее виде.

Часто подобные рассуждения продолжаются в следующем ключе: все, что делал Высоцкий – вне зависимости от профессионального владения соответствующими навыками или знаниями, – окрашивалось неким «крылом ангела» его гениальности. А потому – интересно и необычно!

Константин Кедров: У меня есть большие вопросы к поэтическому творчеству Высоцкого. Но он прежде всего – гениальная личность. А когда гениальная личность начинает писать стихи, то там всегда найдутся какие-то удачные повороты, новые ходы. Гениальная личность, даже если начнет сапоги тачать, то и там чего-то добьется – что-то такое свое, оригинальное сделает!

Как тут не вспомнить великого Леонардо! Или Дмитрия Менделеева, достигшего высот во всем, за что брался: в химии, физике, метрологии, экономике, геологии, метеорологии, педагогике, приборостроении… А ведь он еще удачно отметился в нефтяном и в таможенном деле. К тому же являлся известным воздухоплавателем и конструктором летательных аппаратов. И уж совсем неожиданно – признавался одним из лучших в столице изготовителем чемоданов и дорожных сумок ручной работы.