– Ну хорошо, он будет болтаться на уровне бедер. – Но Джек помнил, как она смотрела на него в экипаже, когда они ехали через пустошь. – Но мы же в Клеркенуэлле, а не в Бромптоне.
– Я вижу, за время заточения вы не забыли географию Лондона.
– Значит, вы живете не здесь.
Она приподняла брови.
– Господи, конечно, нет. А вы это себе так представляли? Что все сыщики «Немезиды» живут под одной крышей?
Ему не понравилось, каким тоном она это сказала: как если бы он был сопливым мальчишкой, который ни черта не смыслит в жизни.
– Воровские шайки сплошь и рядом так и живут.
– У воров нет другой личности, которую нужно оберегать.
– А у вас есть. Личность, которая живет в Бромптоне.
Джек попытался представить, какая она, другая Ева, насколько она отличается от той, которая помогает заключенным бежать из тюрьмы, а потом шантажом заставляет их с ней сотрудничать.
– У каждого из нас есть в другом месте дом и жизнь. И работа. Это и позволяет нам финансировать «Немезиду».
Ловко она ответила на вопрос, ничего не рассказав о себе.
– Мне искренне жаль, что мы не будем спать под одной крышей, – сказал Джек.
И это было правдой. Из всех членов команды «Немезиды» только с Евой ему нравилось разговаривать, и он с нетерпением ждал, когда в ее глазах цвета шерри снова промелькнут искорки лукавого юмора.
– А мне не жаль, поскольку я уверена, что вы храпите. – Помолчав, леди Уоррик добавила: – Но бегать по этой квартире вам тоже не придется. Лазарус будет жить здесь все время, пока вы наш…
– Узник, – подсказал Джек.
Ева возразила:
– Гость.
– Пешка.
– Временный сотрудник.
Джек рассмеялся, взрыв собственного смеха застал его врасплох.
– А вы отлично умеете играть словами. У вас получаются такие ловкие и аккуратные фразы, как эти штучки, которые моряки вырезают из бивней.
– Скримшоу, – подсказала Ева. – Мне нравится это сравнение. Может быть, Далтон, у вас вдобавок ко всему есть и поэтический дар.
– Вот мое перо. – Он поднял кулак. – Я пользуюсь им, чтобы писать сонеты на рожах разных типов. Это единственная поэзия, которую я знаю. Можете описывать меня как хотите, но мы оба знаем, что «Немезида» схватила меня за яйца.
Ева поджала губы.
– Это не навсегда.
– Милая, когда ты держишь мужика за яйца, ему даже минута кажется вечностью.
– Поскольку у меня своих нет, придется поверить вам на слово.
Ну и бесстыдница! И провалиться ему на этом месте, если она его не заинтриговала – эта женщина, которая с манерами дамы из светского общества рассуждает о причиндалах мужчины и ведет двойную жизнь. Такой, как Ева, доверять нельзя, и Джек ей ни капельки и не доверял, но все же она его завораживала.
– Ева! – крикнул Саймон с лестницы. – У тебя там все в порядке?
Джеку хотелось рявкнуть этому щеголю, чтобы шел к черту, но Ева бросила через плечо:
– Саймон, моя добродетель не пострадала.
– Вернее, то, что от нее осталось, – со смехом пробасил Марко.
– Сказал самый большой распутник по эту сторону Темзы, – парировала Ева и высунулась в коридор: – И хватит кричать! Это вам не доки. – Повернувшись к Джеку, она сказала: – На этой очаровательной ноте я ухожу. Утром нам предстоит много работы, так что предлагаю вам отдохнуть.
– Не представляю, как я могу это сделать, – пробурчал Джек. – Когда этот сукин сын и убийца там, а я здесь привязан к кучке сумасшедших.
Ева не выглядела оскорбленной.
– Наша миссия потому и будет успешной, что мы все немного сумасшедшие. И поверьте, мистер Далтон, – она в упор посмотрела на него, – эта операция против лорда Рокли будет успешной. Он заплатит за то, что сделал с Эдит и с мисс Джонс.
Глядя в ее глаза, Джек чувствовал нечто большее, чем присутствие женщины. Ему доводилось иметь дело с самыми злобными, самыми опасными мерзавцами, да что там, он сам был таким, но ни у одного из них не было и половины той решимости, которую он чувствовал в этой женщине. В ее взгляде светилась правда: Ева искренне верила, что она и ее команда сломят Рокли.
– Исходя из своего опыта, могу вас уверить, – сказал Джек, – нет никого более опасного, чем мужчина, который возомнил, что не может потерпеть неудачу. Самоуверенность делает его безрассудным и небрежным.
– Я не мужчина, – напомнила Ева.
Как будто он этого не знал.
– Женщина, которая уверена в себе, – это как оружие, стреляющее огнем. Только ради того, чтобы попасть в одну-единственную цель, она сожжет по пути все.
Ева смотрела на него, наклонив голову набок. «Что же она видит? – спрашивал себя Джек. – Да плевать мне на это с высокой колокольни!»
И все же ему нравилось, что она пытается его разгадать. Возможно, он не совсем такой, каким леди Уоррик ожидала его увидеть. Хорошо. Пусть подумает, понервничает, помучается.
– Спокойной ночи, мистер Далтон. Добро пожаловать в «Немезиду».
– Мисс Уоррик, вы кое в чем ошибаетесь. – Он поставил руки на бедра. – Я не храплю.
– Как вы можете знать это наверняка?
Он лениво улыбнулся.
– Ни одна из женщин, деливших со мной постель, никогда не жаловалась.
Ева покачала головой, затем повернулась и вышла.
Джек стоял и слушал ее шаги, удаляющиеся сначала по коридору, потом по лестнице. Как только Ева ушла, комната показалась ему еще более убогой. Снизу доносились приглушенные голоса. Далтон не мог разобрать все слова, но понял, что Лазаруса предупреждают, что он остается охранять Джека. Они еще что-то говорили, потом один за другим вышли из квартиры. Марко, Саймон, Харриет. И Ева.
За последние пять лет Джек научился распознавать тихие ночные звуки. Если в тюрьме гасили свет, это еще не означало, что все сразу засыпали. Джек научился различать охранников по ритму их шагов. Он узнал, что заключенный в двух камерах от него каждый час с хныканьем произносит имя Кэйтлин. Он вычислил, кто спит беспокойно. Кто любит самоудовлетвориться, а кто спешит забыться сном как можно быстрее.
Что касается самого Джека, то он не думал о хорошеньких девушках или о вкусной еде, которой ему не хватало, не думал он даже о том, какой суровой была жизнь в стенах Данмура. Нет, он лежал без сна, смотрел на каменный потолок и думал об убийстве Рокли. И тем же самым занимался бы и этой ночью, хотя он больше не в тюрьме.
Джек подошел к грязному окну, для этого ему понадобилось сделать всего два шага. Отдернул занавеску и увидел маленький внутренний дворик за домом. Смотреть там было особенно не на что. Скамейка, валяющееся ведро и уборная, о которой ему говорили. В темноте было трудно судить, но похоже, что во дворе ничего не росло, кроме сорняков, пробивающихся между кирпичами. Дальше стояли другие дома – темные, с закрытыми ставнями. В тюрьме такой вид он высоко бы оценил, но сейчас ему вдруг стало этого недостаточно.
– Куда это ты собрался? – требовательно спросил Лазарус, когда Джек протиснулся мимо него в коридор.
– Раз уж мне нельзя выйти на улицу, – прорычал Джек, – я иду наверх. Есть же в этом доме крыша?
Пожилой мужчина несколько мгновений просто смотрел на него, потом направился к узкой двери, жестом приглашая Далтона следовать за ним.
Джек еле протиснулся в узкий проем – пришлось даже повернуться боком и пригнуть голову – и поднялся по еще одной, куда более тесной, лестнице.
Они вышли на покрытую шифером крышу с крутыми откосами. Плоская часть крыши была невелика, всего шага три в каждом направлении, да еще изрядную ее часть занимала каминная труба. Повсюду виднелась сажа и глубоко въевшаяся грязь. Но Джеку было все равно. Он подошел к самому краю и посмотрел в небо. В лондонское небо, под которым был рожден. После того как тебя при первых признаках темноты загоняли в здание, видеть вокруг себя ночь – небывалая роскошь.
– Ты не увидишь звезды, – сказал Лазарус. – В дыму и тумане это невозможно.
– Я не на звезды пришел смотреть.
Когда Джек вырвался из Данмура, он был не способен оценить, что оказался вне четырех стен. Но теперь перед ним раскинулся весь Лондон: Бетнал-Грин и Уайтчепел – на востоке, Смитфилд-Маркет и собор Святого Павла – на юге. А вот и запад, где располагаются престижные районы Мэйфэр и Сент-Джеймс, там-то он и найдет Рокли. И где-то там Ева. На пути в Бромптон, к своей другой жизни в качестве… в качестве кого? Она сказала, что они все работают, чтобы удержать «Немезиду» на плаву, так чем же она занимается? Может, она игрушка какого-нибудь джентльмена? Она не может быть фабричной девчонкой, как те, кого знал Джек. Продавщица? Может, она из тех «современных» женщин, которые работают клерками и умеют пользоваться печатной машинкой? Но ни один из этих вариантов не казался Джеку подходящим. Он мог спросить Лазаруса, но не хотел давать понять этому старому солдату, как сильно леди Уоррик его заинтересовала. Он не собирался давать этим немезидовцам ничего, что можно было бы использовать как оружие против него. Они из тех, кто собирает информацию, а потом использует ее против людей. Может быть, против Рокли. Определенно против него самого. Безжалостные ублюдки. И он вручил им себя на блюдечке с голубой каемочкой, черт бы их побрал.