Огненный щит не мог их заблокировать, зато он разрушал их структуру и ослаблял накопленную в полёте инерцию. До доспехов добирались лишь рыхлые куски льда.

Сняв щит, Эдик посмотрел на вход. Оттуда ещё никто не вышел, но из темноты к нему уже бежал вставший здоровяк.

- Меч! - послышался голос Ульрики, и рядом в клумбу вонзился сброшенный сверху двуручник.

Одноручный меч Эдика всё ещё висел на поясе, но герой боялся, что он мало чем поможет ему в битве с огромным зомби у которого была длиннющая кувалда.

Эдик рванулся к мечу и схватил его ручку, как раз перед тем, как к нему подбежал громила.

Бродя по пустыни, Эдик не раз тренировался с палками, так что он отлично знал как надо рубить. Меч лёг в руку, как влитой, на длинном лезвии загорелись красные линии, и от него полился слабый свет.

Держа двуручный меч в одной руке, Эдик рубанул подбежавшего громилу. Клинок разрубил его торс надвое в районе поясницы, и верхняя часть с кувалдой упала на землю, а нижняя - побежала дальше.

Всё случилось настолько стремительно, что герой и не успел опомниться. Он повернулся и увидел, что из дома вышли три человека. Один из них сбросил плащ. Колдуном оказался молодой красавец с белыми волосами и красными глазами. Он надменно смотрел на Эдика, показывая, что сейчас всё закончиться. Вторым - оказался латник в золотистых эльфийских доспехах. А тритий - по внешности совершенно обычный маг, каких раньше было полно в гильдии.

У белого парня между рук возникло яйцо, которое он бросил на землю.

«Призыв ледяного демона!» - пронеслось в голове у Эдика.

Яйцо нужно было уничтожить как можно скорее. Но к Эдик пошёл золотистый латник, а колдун в чёрном растопырив пальцы метнул в героя Юхо молнии. Они синими линиями понеслись к нему сквозь темноту ночи. В этот момент откуда-то сверху полилась вода. Она упала в землю между колдуном и латником в эльфийском доспехе. Брызги полетели во все стороны, орошая парочку злодеев и округу. И молнии стали бить колдуна и латника, который упал на клумбу и скорчился. А колдуна его же молнии просто вырубили, и он рухнул на дорожке.

Эдик смотрел на яйцо, оно стремительно росло в размерах. Он поднял руку с мечом. Ещё мгновение и он сократит дистанцию и разрубит его.

Молодчик выбросил руку, и к Эдику по земле рванулась полоска льда. Она приковала его ноги, заковав в ледяные наросты, но Эдик с силой оторвал ноги от земли. Лёд хрустнул и развалился камнями.

Видя, что это мало помогло, маг начал бросать в него ледяные болты. Эдик закрылся огненным щитом. И щит опять не давал полную защиту. Болты, проходя сквозь магическое пламя бились о доспехи.

Яйцо выросло и треснуло, и, разрывая ледяную скорлупу, на свет вылез трёхметровый ледяной демон. Латник уже поднимался, а колдун по-прежнему лежал в отключке.

Всю эту картину Эдик видел в свете двух валяющихся на земле фонарей с синей субстанцией вместо огня, и горящего зомби, верхняя часть которого с кувалдой ползла к нему.

Эдик не успел испугаться - всё что он сделал сжал посильней меч. Ледяной демон, расправив пальцы с длиннющими когтями, пошёл на него. В этот момент от угла дома отделилась тень, и Эдик узнал в ней свой старый манекен, который пять лет назад он соорудил для тренировок. Глиняный манекен обрёл гибкость и шёл к белобрысому магу на полном ходу. Эдик хотел спрятаться за деревом, от ледяного демона, но в этот момент из-за дома в него влетело что-то белое, и демон начал давать трещины. Маг повергнулся к темноте, и туда полетели ледяные птицы. На Эдика де Тюка теперь уже полетел латник, целясь тонким клинком в прорезь забрала.

Доспехи не давали Эдику возможность двигаться так, как он хотел. Поэтому, он не мог даже рассчитывать на рукопашный бой. Зато, раскрыв левую ладонь, он выстелили в летящего на него противника струёй огня. Латник изменили позицию и теперь защищался магическим щитом, который возник из центра левого наруча. Сплюснутая полусфера полностью защищала его от потока пламени.

В этот момент белобрысый маг бросил ещё два яйца, начавших стремительно расти. К несчастью, Эдик боялся прекратить заклинание «Огнемёт», по тому, что иначе его враг опять перейдёт к наступлению. Да и не смотря на «Огнемёт» литник в эльфийских доспехах продолжал к нему приближаться.

Эдик отступал. Шаг за шагом. Послышался хруст - из яиц вылупились демоны. Ледяная скорлупа распалась. Но на сей раз демоны оказались тощие и крылатые.

- Отступаем! - скомандовал белобрысый тип и побежал к демону. Латник пошёл к другому, прикрываясь магическим щитом. Вспыхнул свет заклинания, и белая полоса прошла от дома к забору, вырастая вверх сосульками. Маг поднял ледяную стену.

Демон схватил его под мышки и, расправив тонкие крылья, полетел в темноту. Сверху белобрысый выстрелил по Эдику ледяным болтом, и тому пришлось быстро изменить «Огнемёт» на огненный щит, это дало возможность латнику отбежать к своему демону, и через секунду он уже воспарил в небо.

Эдик замер и смотрел на них. Он хотел послать вслед огненный стрелы, но сомневался, что попадёт по врагам.

Ледяная стена обрушилась, и за ней показался архимаг.

- Хороший выдался бой.

В этот момент из-за тёмного дома выбежала Ульрика с клинком наголо.

- Это всё? - решил спросить у старика Эдик.

- Нет! - архимаг расправил ладонь и направил её на ползущую к Эдику половину зомби. Из неё полетели белые искры, и зомби замер. - Теперь всё!

- Быстро мы их!

- Хороший план! - кивнул старик. - Я знал, что ты не подведёшь.

- Да? - посмотрел на него Эдик.

Перед тем, как спрыгнуть вниз, он понял, что пока колдуны будут идти к лестнице внутри дома, а это не менее двадцати пяти метров по длинному коридору, у него будет шанс спалить их всех сразу.

- Ты убил одним заклинанием пятнадцать колдунов.

- Да? - говорил Эдик, еле стоя на ногах от неожиданно навалившейся усталости. Вместе с напряжением боя исчезла и сила. Она как вода во время отлива, ушла оставив дно незащищённым от жестоких солнечных лучей.

- Главари шли вначале, и когда пламя полетело по коридору, они отгородились ледяной стеной. Все кто были до неё - сгорели заживо, - бодро сообщил архимаг. - Когда я вышел из туалета и выглянул в коридор, то увидел ледяную стену и начал атаковать их магией. Так они оказались зажаты. Два колдуна остались бороться со мной, не считая волков, которые мгновенно умерли, а трио отправилось наружу через парадный вход. Когда я уничтожил двоих, то вышел через заднюю дверь и пошёл сюда.

- Я так и думал, - кивнул Эдик. - Пойду-ка поем.

- Я тоже, - кивнул архимаг. - Хотя надо потушить пожар.

- Да, поспешите, чтобы дом не сгорел, - проговорил Эдик.

Он вошёл в особняк и прошёл по обгоревшему коридору. Когда колдуны шли обратно к дверям, то они потушили пламя. И теперь об ужасном огне напоминали лишь чернота коридора и ужасный запах.

- Кажется у нас тут один живой, - заметила Ульрика, пиная сапогом колдуна в чёрном.

- Погрузи его в сон, - бросил архимаг.

- Хорошо! - воительница врезала валявшемуся колдуну латной перчаткой по голове.

Через десять минут улицу огласил топот двух сотен сапог, и прибежали солдаты Тиммелина. Эдик в этот момент ужинал и, встретившись с ними, приказал отправить гонца к ярлу и в тюрьму, чтобы забрали пленника.

Ульрика пошла за Тиммелином, и скоро он, выбежав из дома, начал отдавать приказы. Особняк оцепили, пленника увели, а Эдик де Тюк пошёл в свою комнату и лёг спать.

Эдик открыл глаза. Свет пробивался сквозь щели в тяжёлых шторах. Эго узкие потоки освещали большую комнату. Из темноты показалась старинная мебель. Особенно ярко вырисовывался камин у стены.

Эдик повернул голову, посмотрев на открытый шкаф, где сидел в засаде Тиммелин, встал и задумался. Он подошёл к плотным шторам, и они с визгом разъехались в стороны, впуская в комнату дневной свет. Эдик выглянул в окно. Из него открывался прекрасный вид на Юхо. Хмурое небо покрывали серые тучи, и должен был скоро начаться дождь. Город понравился Эдику. Он казался живым и красивым. А ведь когда он попал в этот мир, то тоже смотрел в это окно, пока брат не выселил его из этого особняка и жизни героя Юхо. И потом, когда он вернулся, как брат Эдика, он тоже смотрел в него же, но ничего не замечал. Он тоже видел город, но не осознавал его. Для него это была просто картинка. Эдик мог бы увидеть в окне что угодно, но это не было продолжением его жизни. Между ним и тем, что находилось снаружи его дома, стояла огромная стена. Тогда он не видел ни города, ни людей, ничего. Он видел лишь себя.