Стас немного успокоился и задумался: «Да! Не стоило лишний раз светиться. Только вот что он дальше задумал? Как это узнать? Охранника на свою сторону склонить не удастся. Предложить ему денег – их нет. А так он и разговаривать-то не станет, пошлет куда подальше. Или еще хуже – сообщит Хирургу. Нет! Это не вариант. По пятам за Леной ходить тоже не получится. Хорошо, что сегодня Терентьевич оставил его с Филимоном здесь. Сегодня на поле вовсю кипит работа. После вчерашнего дождя там Кеша наверняка всю коноплю перетряхивать заставляет. Каждый за свое беспокоится: Кеша – за коноплю, Стас – за Лену. Как же быть теперь? Как Лену от беды сберечь?».

Подошел Терентьевич, поинтересовался, как идут у них дела. А дела шли – ограда была восстановлена. Также были восстановлены ульи. Когда восстанавливали ульи, на голову надевали специальные сетки, чтобы пчелы не покусали. Они то и дело крутились вокруг, ожидая момента, чтобы ужалить.

Довольный результатом работ, Терентьевич перекинулся несколькими словами с Филимоном тет-а-тет и удалился, слегка посвистывая. Напоследок он сообщил Стасу, что он завтра остается в распоряжении Филимона. В ответ Стас не знал, радоваться этому или огорчаться, просто буркнул: «Слушаюсь!». Но Терентьевич этого уже не услышал.

Потом подошел Филимон и пересказал разговор с Терентьевичем. И все стало на свои места, почему случились форс-мажорные обстоятельства. Оказывается, жена Филимона Степанида не только ему рассказала о замысле Хирурга, поделилась еще и с Агафьей – они были подругами со Степанидой. Известие было из ряда вон, и Агафья незамедлительно оповестила об этом Терентьевича. Тот в свою очередь шумиху устраивать по этому поводу не стал, а просто посоветовал Агафье отправить Лену с обедом на поле. При этом намекнул, чтобы она пошла после того, как поедят те, кто остался в поселении, включая Хирурга и того самого охранника. Чтобы они могли убедиться, что Лена здесь. А потом Лена уходит – и все планы у них рухнут. Так сказать, небольшой стратегический план: и девушка цела, и Хирург ни при делах. Все тихи и мирно. Но сколько это тихо и мирно будет длиться, никто не знал. Может, до завтра, может, дольше. Главное, чтобы это не произошло, когда Силантия нет, а то отвечать перед ним придется Терентьевичу. В отсутствие Силантия за все отвечал Терентьевич. Поэтому, когда он «шушукался» с Филимоном, тот его убедил, что пора срочно собирать мед, прямо завтра же. Поэтому Стасу было позволено остаться и дальше помогать Филимону.

Вечером Стас вновь дождался Лену и вкратце рассказал, что произошло днем. В ответ она сообщила, что подумала, что все это придумал Хирург – отправить ее в поле, уговорив Агафью. Всю дорогу Лена оглядывалась и тряслась: вот сейчас нагонит ее Хирург с охранником и начнут вдвоем приставать – Хирург к Лене, а охранник к Сирене. Но нет, пронесло. Еще навстречу попался Кеша, возмущенный тем, что девушки с обедом опоздали. Но после того как поел, успокоился. Обратно он уже с ними пошел. Все же спокойней было. Случись, конечно, что, Кеша вряд ли мог вмешаться, но в его присутствии Хирург не рискнул бы приставать, подождал бы более подходящего момента.

Как и условились с вечера, Филимон со Стасом после завтрака снова отправились на пасеку. На этот раз конкретно к пчелам. Забрали медогонку из амбара, куда на зиму заносили ульи, дымарь для отпугивания пчел и пустые бидоны, чтобы сливать свежий мед. Стас, конечно, никогда не занимался пчеловодством и поэтому делал только то, что скажет Филимон. Ульев было штук двенадцать и, исходя из этого, можно было предположить, что работы хватит на целый день. Надев на голову шлемы с сеткой, нарукавники с перчаткой, начали вытаскивать из ульев полные медом рамы с сотами. Соты вытаскивал Филимон, как имеющий опыт в пчеловодстве, а Стас в основном орудовал дымарем, отгоняя разозленных пчел. Прогнали первую партию, потом вторую. Слили в бидон осевший на дне медогонки мед. Потом опять прогнали партию. И так до обеда, время от времени усмиряя пчел дымом, чтобы не жалили.

На обед пошли по расписанию. Коллектив за обеденным столом собрался почти тем же составом, что вчера. Ели не спеша. Стас, как и вчера, незаметно для всех подглядывал за Хирургом. Того охранника, который помогал Хирургу, не было, видимо, Терентьевич спровадил его на поле, не иначе. Раз его нет, то и беспокоиться, может, не стоит. Лишь бы Лену Агафья опять в поле не снарядила.

После обеда Стас с Филимоном направились в сторону пасеки. Хирург остался около столовой, видно, ждал кого-то. Это насторожило Стаса. Пока шли до пасеки, он постоянно оглядывался, пытался разглядеть что-нибудь подозрительное. Но, кроме того, как Хирург разговаривал с выходящими из столовой людьми, ничего подозрительного не наблюдалось. Правда, дольше других задержался рядом с ним один охранник, но потом тоже ушел. Хирург же удалился в амбар, где находилось производство. Стас успокоился – можно и дальше собирать мед. Приблизительно через час – полтора, когда Стас полным ходом нагнал дым дымарем, ему послышалось, что кто-то крикнул, вернее, крикнула. Он автоматически обернулся в сторону курятника. Из-за густого дыма он не сразу разглядел, что происходило вокруг. Увидел только проскользнувшего в производственный амбар того охранника, который после обеда разговаривал с Хирургом. Стас помчался к курятнику, на ходу срывая с себя маску пчеловода. За ним следом бежал Филимон. Приблизившись к воротам курятника, Стас схватил прислоненную к стене толстую жердь. Ворота изнутри не были закрыты. Стас изо всех сил дернул деревянную ручку и заскочил в курятник. Хирург уже крепко держал Лену, зажав здоровенной рукой ее рот, и одновременно пытался сорвать с нее одежду. Стас со всего размаха ударил Хирурга жердью по спине. От такой неожиданности тот растерялся, отпустил Лену и стал разворачиваться. Но Стас долго не думал и нанес второй удар. На этот раз он целился по голове. Удар получился сокрушительным. Хирург успел только сделать шаг в сторону Стаса и упал лицом вниз. Тут подоспел Филимон, но его помощь уже не требовалась – Стас все сделал сам.

Лену трясло, она не могла ни плакать, ни смеяться. Стас похлопал ее по щекам. Только после этого она стала соображать, что произошло, и объяснила, как сюда попала. Оказывается, охранник, который сегодня разговаривал с Хирургом после обеда, заменил своего товарища, согласившись на предложение Хирурга. Только он зашел позвать Лену не с главного входа, а со стороны кухни. Поэтому Стас и не мог увидеть этого охранника. А вот перемещения Хирурга и Лены Стас проглядел из-за напущенного из дымаря дыма, видимость-то была не очень хорошей. Такая оплошность со стороны Стаса могла плохо закончиться. Хорошо, что со слухом у него было все в порядке – услышал крик Лены с первого раза. Повторить крик у Лены второй раз уже не получилось бы – руки Хирурга крепко зажимали ее рот. Лена думала, что в курятнике сегодня никого не будет, поэтому зашла туда, не подозревая, что Хирург там окажется. А как увидела его там, сразу обомлела. Он-то сначала стал ее «клеить» культурно, но потом, когда понял, что из этого ничего не выйдет, накинулся на нее. Вот тогда она и успела крикнуть единственный раз. Больше крикнуть не получилось – силы были неравны для сопротивления. Охранник перехитрил Лену очень просто: она ждала другого охранника, к тому же он сказал, что это Агафья велела принести яйца из курятника, потому что сама не может отлучиться из «ледника». По стечению обстоятельств Агафья в «леднике» и находилась. Лена знала об этом, поэтому ничего дурного не заподозрила.

Тут зашевелился Хирург – постепенно начал приходить в себя. Стас предложил на всякий случай связать ему руки. Филимону эта идея не понравилась. Он дал понять, что и так разберется: если начнет буянить, еще раз оглушит его. Но Хирург не собирался ничего предпринимать. Он стал тереть место удара рукой и подниматься с земли. Когда Хирург полностью пришел в себя, злобно посмотрев на окружающих, ретировался. Тут из производственного амбара выглянул тот самый охранник и, в доли секунды сообразив, что произошло, скрылся обратно за дверью. Понимал, что туда ни Филимон, ни Стас не полезут, потому как в данное помещение попадали только избранные. Даже Филимон не относился к категории избранных, несмотря на кое-какие привилегии в поселении.