Сейрабет часто навещала их, чтобы поболтать и развеселить их. Это помогало им преодолеть все тягости шахтерской жизни. Казалось, что она вдохновляла Роули, который проводил большую часть времени в своем кресле-качалке, ожидая того момента, когда можно будет поболтать с Джибом или Чэпменом. Иногда Сейрабет брала его с собой на охоту. Старик уже плохо видел, даже для того чтобы подстрелить медведя, если тот шлепнет его лапой по спине, но ему все же удавалось подстрелить какую-нибудь мелочь тина белки, зайца или куропатки, если они находились недалеко от него. Сейрабет потрошила и очищала добычу, а Джиб потом варил похлебку, добавляя туда картофель, лук и другие приправы. Такая еда казалась им намного вкуснее любого законсервированного мяса.

Иногда поздно вечером Джиб направлялся в Виски Крик, чтобы навестить маленького Джилберта. Пока миссис Чэпмен готовила ужин, а Отис хлопотал по хозяйству, Джиб брал с собой малыша и шел с ним на речку, показывал ему шумные пузыри воды, пенящейся вокруг подводных камней. Иногда они молча любовались тенью, отбрасываемой вершинами гор.

— Послушай, Джиб, — обратился к нему Чэпмен как-то после ужина. — Ты должен принять участие в состязании горнопроходчиков, которое намечено на День Независимости. Это будет открытое для всех состязание по горнопроходке для двоих человек. Победившая в этом конкурсе команда получит приз в сумме пятисот долларов.

Они сидели в передней комнате, прислушиваясь к шуму вечернего дождя. Миссис Чэпмен находилась в другой комнате, успокаивая Джилберта, который почему-то слишком раскричался.

— На это состязание приедут даже парни из Бата, — добавил Чэпмен. — У них там есть очень хорошие бригады, может, даже лучшие в стране. Мне бы очень хотелось, чтобы ты им утер нос.

Перспектива участия в конкурсе горнопроходчиков действительно заинтересовала Джиба. Когда-то он был одним из лучших горнопроходчиков в Вэшу. Он мог пробурить скважину глубиной сорок пять футов в граните за пятнадцать минут, совершая при этом шестьдесят оборотов молота в минуту. Ему там не было равных. Он неоднократно выигрывал немалые суммы денег.

— Что скажешь, Джиб?

Внезапно ему в голову пришла мысль о том, что, если все будет так, как он планирует, то его уже не будет здесь до Четвертого июля. Крещение ребенка к этому времени уже состоится, и он покинет этот город с деньгами Джулии в кармане и не очень приятными воспоминаниями о Стайлзе.

Он решил не загадывать вперед, не думать о такой далекой перспективе. — Ты хочешь составить пару вместе со мной?

Чэпмен захихикал. — Я слишком мал для таких дел. Ты предпочтешь иметь дело с кем-нибудь покрепче из «Континенталя».

— Я не знаю никого из их команды, кроме Берта Скоби, а он сейчас сшит из кусков. — Джиб не хотел объяснять, что он ни за что на свете не согласился бы работать с этим болтуном и слабаком.

— Там есть парень по имени Эб Эймс. Он крупный специалист этого дела. Вы вдвоем могли бурить поочередно и могли бы победить любую сильную команду из Бата.

Бурение поочередно предполагало, что один из них будет работать буром, а другой в это время отбрасывать породу. Затем они меняются местами. Но даже работая в паре с хорошим и сильным партнером поочередно, Джиб не был уверен в том, что они смогут одержать верх над командой соперников.

— Эб, по всей вероятности, будет в воскресенье в церкви, — сказал Чэпмен. — Ты сможешь увидеть его там и поговорить с ним.

— Джиб заерзал на стуле. Ему не хотелось, чтобы Чэпмен упоминал о предстоящем крещении. Одна только мысль о том, что ему нужно будет предстать перед алтарем на глазах у всех этих подозрительных жителей города, выводила его из себя. Но ему придется сделать это ради ребенка. У него было такое чувство, что маленький Джилберт будет рад, если он будет рядом с ним.

Джиб возвращался на шахту в сумерках под дождем. Вдоль тропинки стояли мрачные и молчаливые деревья. Иногда ветки касались его головы, роняя на него тяжелые капли воды. Копыта Лаки издавали мягкие звуки на промокшей почве тропинки. Именно в такой дождливый вечер каждому мужчине хочется оказаться в компании хорошенькой женщины, предпочтительно в горизонтальном положении и под мягким и теплым одеялом.

После теплого и уютного дома Чэпмена, Джиб чувствовал себя совершенно одиноким, как лежавшие повсюду камни. Разговор о" предстоящем крещении навел его на мысль о Джулии. Он вдруг начал понимать, как ему не хватает этой женщины, как он по ней соскучился. Более чем неделю он старался не думать о ней, так как это доставляло ему неприятные ощущения, связанные с его планами. Но сейчас он не мог не думать о ней.

Он думал о ее улыбке, вспоминал ее страстные поцелуи, от которых она сходила с ума. Когда он пытался вмешаться в ее дела, когда она ухаживала за Скоби, она быстро поставила его на место, но сделала это так, чтобы не обидеть и не оскорбить его мужское достоинство. Она даже простила ему то, что он наговорил Хьюгзу. Он понимал, что будет чрезвычайно трудно уйти от женщины, которая так справедливо и честно относится к мужчинам. Когда крещение будет позади, и он получит ее деньги, го Джулия останется единственным обстоятельством, которое будет удерживать его здесь.

Джиб постарался сдержать свои чувства, убеждая себя в том, что все его мысли не имеют абсолютно никакого смысла. Он был не из тех, кто мог поселиться на одном месте. Он не хотел, чтобы кто-либо зависел от него, ожидая от него каких-то обязательств, на что всегда рассчитывают женщины, после того как мужчина сказал им «привет». Он всегда стремился к полной и волнующей жизни, в которой всегда царят весьма свободные правила и отсутствуют обременительные для него связи. Именно такой образ жизни он вел после войны, и он его вполне устраивал.

Возле своей хижины Джиб спешился и отвел Лаки в укрытие. Он снял седло, вытер его влажную от дождя кожу и налил воды в корыто. Роули как всегда находился в своем кресле, наслаждаясь своей вечерней трубкой. Джиб остановился возле него, чтобы сказать ему «спокойной ночи» и направился в свою хижину. Там он снял с себя промокшую одежду, поправил постель и залез под одеяло.

Обычно он очень быстро засыпал, но сегодня ему не спалось. Он смотрел в темноту и думал о том, как они вместе с Джулией сидели на веранде. Он вспомнил, как распустил ее роскошные волосы, а затем поцеловал ее в губы. Ему также припомнилось, как он играл в карты с Джимми Эмесом, сидя на солнце, а в это время из дома доносились звуки пианино.

Затем он представил, как сидит на веранде со своим собственным сыном и учит его играть в карты.

Джиб пошарил рукой на полке возле койки и зажег спичку. Спичка ярко загорелась. Он поднес ее к лампе, и она осветила помещение хижины, отбрасывая длинные тени на стенах. Он опустил ноги на пол и сел на край койки. Его сердце билось слегка учащенно. Интересно, подумал он, в своем ли он уме?

Семьдесят пять тысяч долларов, напомнил он себе. И жизнь, свободная от всяких забот.

На следующий день Джиб чуть было не взорвался. Порыв ветра загасил его свечу, и он никак не мог достать спички, чтобы зажечь ее. Затем он бросился к выходу из тоннеля, на ощупь прокладывая себе путь. В шахте было заложено восемь шурфов для взрыва и если бы они взорвались при нем, его бы разнесло на мельчайшие кусочки.

Чэпмен воспользовался случаем и сказал ему, что он становится неосторожным и что ему следует хорошо отдохнуть. Перепуганный до смерти, Джиб направился к речушке, чтобы освежиться. Когда он приблизился к ущелью, он увидел кабриолет Джулии, стоявший перед домом Чэпмена. При мысли о Джулии он' взволновался еще больше.

Если бы он чувствовал себя нормально и от него не воняло бы, как от старого козла, он тут же направился бы к дому Чэпмена. Но сейчас было не до этого. Он повернул к берегу речушки, прямо на юг, где находились хлопковые поля и где вода вспучивалась и грохотала, переворачивая тяжелые камни на своем пути. Пока Лаки пил воду, Джиб сбросил с себя грязную одежду и погрузился в воду. Ледяная вода обожгла его ноги и тело. Он лег на воду и лежал, омываемый холодной водой, пока не замерз. Затем он обсох, надел свою черную рубашку и брюки, вскочил на лошадь и поехал вверх по реке.