— Я даже не знаю, Джиб, — задумался Ли, теребя усы.

— Чарли помог нам очистить шахту. Мне надо нанять человека и платить ему.

Ли думал. Джиб конечно не хотел впутывать в эту историю Ли, но выбора у него не оставалось, Джибу надо было, чтобы Джулия поверила в его планы открытия шахты. Чтобы развернуть там работы, действительно, требовалось нанять работника, одного, по крайней мере.

— Пару сотен баксов, Ли, это все, что мне нужно сейчас.

— Знаешь, это не просто. Мать просматривает счета каждый день.

«Боже! — думал Джиб. — Он еще на большей привязи у матери, чем я думал».

— Я верну тебе деньги с процентами. Дай мне месяц. Ли колебался, и Джиб уже стал подумывать, не взять

ли ему взаймы у Блюма? Блюм сам предлагал деньги, но он будет интересоваться делами и спрашивать отчета ежедневно. И быстро поймет, что затевает Джиб.

— Это правда, что ты был в тюрьме на Соленом Озере?

Джиб удивленно посмотрел на Ли.

— О чем ты говоришь?

— Об этом многие говорят, — сказал Ли, обнимая руками колени.

— Кто говорит? Боже милостивый! Ты что, не знаешь, что обо мне распускают всякие небылицы.

Ли посмотрел на него и сказал:

— Судя по рассказам, тебе сам черт не брат…

— Я никогда не сидел в тюрьме. Никогда. Если, конечно, не считать того раза вместе с тобой.

— Хорошо, я достану для тебя деньги, — сказал Ли. Джиб как будто ожил, он похлопал по-дружески

Ли по плечу.

— Интересно, кто же сочиняет обо мне все эти сказки?

— О тебе везде говорят — в барах, в Пиккексе, в офисе газеты «Сентайнел». Не знаю, Джиб, что и думать.

Джиб догадывался, что кроме Гарлана Хьюгза, никто не станет распространять подобные слухи. Это было выгодно только ему, чтобы настроить Джулию против Джиба.

— Я тебе прямо скажу, — говорил Джиб. — Я наделал в жизни много глупостей, но никогда не шел против закона. Если кого и убил после войны, так это только Боба Хоккетта. Это верно.

— Ну, если ты так говоришь, — согласился Ли.

Но Джиб не знал, поверил ему Ли или нет. И это очень беспокоило его. Он никогда не считал себя лгуном.

— Скажи, Джиб, — спросил Ли. — Ты видел Сейрабет?

— Ты все сохнешь по ней? — спросил Джиб.

Ли пожал плечами, посмотрел вдаль. Джиб понял, что Ли все еще влюблен в Сейрабет. Джиб вспомнил Сейрабет в те дни, когда они носились с Ли по горам и бросали камни в ущелье Даблтри. Конечно, эта женщина, измотанная, истасканная разгульной жизнью не была прежней Сейрабет, но какая-то живая искра все еще вспыхивала в ней.

— Она прекрасная женщина, Ли.

— Она — проститутка.

Джиб даже смутился, услышав это. Работа в баре танцовщицей — это еще не означало, что Сейрабет имела клиентов.

— Я сам виноват, что она стала такой, — сказал Ли. — Раньше мы не могли жить друг без друга. Но, когда мой отец умер, а Сейрабет работала у него, мама тотчас избавилась от нее. Вот тогда-то Сейрабет и пошла по плохой дорожке, — он достал носовой платок и вытер нос.

— Почему же ты не женился на ней, если любил ее? — спросил Сейрабет.

— Из-за мамы, — ответил Ли, сгорбившись.

Этот ответ не удивил Джиба, но его раздражала нерешительность Ли.

— Тебе уже тридцать лет, Ли. А ты все еще держишься за маменькину юбку. Может, ты уже не будешь слушать только свою мамочку, а примешь самостоятельное решение.

— Тогда она заберет конюшню и продаст ее. После смерти отца она поставила условие: или она продает конюшню, или я расстаюсь с Сейрабет.

Джибу с трудом верилось, что мать может сделать все, чтобы ее сын был несчастлив. Старуха прогнала Сейрабет. И по сути дела не сделала его полноправным хозяином конюшни.

— Раньше, когда мы с тобой, бывало, убегали куда-нибудь, мама говорила, что я сведу ее в могилу. И сейчас она часто повторяет, что если она умрет, то это будет на моей совести. Она всегда так говорит, когда считает, что я делаю что-то не так, как ей хочется.

Джиб подумал, что смерть старика Леви не очень-то мучает миссис Тейбор, хотя она ела мужа поедом много лет и наверняка ускорила его кончину.

— У Сейрабет будут деньги, возможно, скоро, — сказал Джиб. — Она будет получать часть прибыли от Ратлинг Рок на правах собственника. Роули, наверняка, оставит ей деньги. Она станет такой богатой, что сможет купить тебе новую конюшню.

Ли отрицательно покачал головой.

— Я никогда не возьму деньги у женщины. Этого я никогда не сделаю. Ну ладно, пойду спать, — сказал Ли. — Мама еще заметит утром, что я не выспался.

Джиб представил, как утром за завтраком, старуха смотрит на сына через стол, поучая его и читая ему нотации. Джиб вспомнил свою мать, которая никогда не наказывала его. Она любила произносить: «Гнев порождает гнев, а любовь порождает любовь». Она, насколько помнил Джиб, и голоса на него никогда не повысила. Наверное, мама была не права, подумал Джиб.

Все утро понедельника Джулия разбиралась в бумагах Эдварда. В книжных шкафах она нашла журналы, дневники и отдельные медицинские записи, которые могли бы пригодиться доктору Бичэму.

Сразу же после смерти Эдварда Джулия уже начинала разбирать бумаги в кабинете, но, когда она обнаружила перевязанную пачку писем, она тут же прекратила разборку бумаг. Это были письма первой жены Эдварда, которая вместе с детьми погибла во время эпидемии холеры.

Эдвард не рассказывал Джулии о жене и детях. Она узнала от Рэндалла, что Эдвард лишился семьи, а затем ушел на войну, пытаясь убежать от своего горя.

Во время замужества Джулия никогда не проявляла любопытства к прежней жизни Эдварда. Но интуиция подсказывала ей, что для Эдварда она скорее помощник и друг, и никогда не станет ему настоящей женой.

Ее подозрения оправдались после смерти Эдварда, когда Джулия прочитала несколько писем первой жены Эдварда, полных нежности и любви. Джулия более не хотела смотреть бумаги, чтобы не найти чего-нибудь подобного.

Мосси постучался в дверь кабинета и передал принесенную почту. Это был очередной номер медицинского журнала и два письма.

— Джиб занимается ставнями, — сказал Мосси. Джулия сразу же вскочила.

— Я не слышала, когда он пришел.

— Он сказал, что нет необходимости, что не стоит отрывать вас от дел.

Джулия опять села. В ее мыслях царил сумбур. Ей вспомнился поцелуй Джиба, его чарующий взгляд, его нежелание быть крестным Джильберта, его внезапный уход в субботу вечером. Эти же мысли разбудили ее очень рано утром. Она не могла спать.

— Я запрягу Бисквита, — сказал Мосси. — Вы поедете в «Континенталь»?

— Да, через несколько минут, — сказала Джулия. Сегодня был тот день, когда она посещала семьи шахтеров и принимала больных в амбулатории.

Как только Мосси ушел, Джулия стала читать письма. Одно было от Рэндалла. Он сообщал о решении доктора Бичэма занять место Эдварда. Рэндалл писал, что жители Стайлса должны быть благодарны, что такой одаренный молодой врач согласился на практику в таком захолустье: «Я не сомневаюсь, дорогая Джулия, — писал Рэндалл, — что ты окажешь ему максимум внимания и обеспечишь его медицинскими инструментами и оборудованием, в котором он будет нуждаться».

В заключение он передавал привет Гарлану, с которым познакомился на похоронах Эдварда: «Нежно любящий тебя брат Рэндалл Фрай, Доктор Медицины».

Джулия посмотрела в окно. Через несколько недель в Стайлсе опять будет доктор с прекрасными рекомендациями, и доктор из Диллона может возвратиться к домашнему скоту, а она, Джулия, может начинать заниматься благоустройством дома. Луиза будет довольна. Они обе действительно могли бы поехать за покупками в Денвер.

Она надорвала другой конверт и вытащила листок желтой бумаги, где-то она такой уже видела. Был ей знаком и грубый стиль письма. Она посмотрела на подпись: «Страстный и пылкий джентльмен».

Ее сердце сильно забилось: «Боже мой!» — воскликнула она в ужасе.

Джулия приказывала себе не читать этого грязного письма, но глаза сами невольно скользили по тексту. Автор письма сообщал, что она не связалась с ним, после того как он ответил на ее объявление о горничной. Он радовался, что весенняя уборка проходит отлично. Он писал, что в доме все так преобразилось, особенно в ее спальне, где…