- Значит, мне нужно вернуться домой, найти работу и восстанавливать привычный уклад жизни?

  - Уклад жизни можно поменять, если вам кажется это необходимым. Но работа и жильё - необходимость!

  - Но ведь эти, - Виктор запнулся, не зная как верно назвать тех двух субъектов, заявившихся к нему и устроивших погром. Неопределённо качнул головой, но, видя в глазах старика понимание, продолжил. - Что если эти опять вломятся в мой дом?

  - Это оставь мне! Уж я найду на этих супчиков управу, будь уверен!

  Перед уходом Виктора старик вручил ему пару баночек уже знакомых таблеток и со всей возможной добросердечной напористостью внушал, что не стоит прерывать курс лечения, ровно как и перебарщивать. Но при этом прибавил:

  - В твоём случае эти таблетки необходимы. А в свете последних событий... принимай двукратную норму. И не беспокойся, всё будет хорошо!

  А уж у самой двери, когда Виктор, улыбаясь, прощался, благодаря за помощь, старик ещё раз сказал:

  - Не беспокойся насчёт тех дурней... я им такое устрою, век помнить будут!

  Глава 11

  Вернувшись домой, Виктор первым делом вытащил на мусорку диван. Не то чтобы спать, но и находиться в одной комнате с этим диваном было попросту не возможно, ведь один из "блюстителей порядка" от одной только свирепой злобы и безмерной пакостливости, справил на него нужду.

  Вслед за диваном, на мусорку отправился различный хлам, - ломанные, зачастую памятные вещи. Осколки стекла и пары зеркал, переломанные стулья и разбитый телевизор. После Виктор принялся за развалившиеся шкафы, столы и крепко покорёженную стиральную машину. И, как итог, спустя долгое время дома не осталось почти ничего кроме стен да редких уцелевших вещей. Даже кровать осталась с одной лишь голой панцирной сеткой.

  Долго, до самого утра, не зная усталости, Виктор выметал щепки, различные огрызки пластика и обрывки ткани, намывал полы и стены. В некоторых местах мужчине пришлось сдирать обои, - те сохраняли следы незваных гостей, различные грозные и насмешливые надписи, а также разводы плевков.

  Дело было тяжёлым. Но больше, пожалуй, унизительным. Вынося мусор, отдирая обои и видя, во что превратилось его жильё, Виктор чувствовал свою слабость и не способность дать отпор. Он ощущал себя самым жалким и никчёмным созданием. В горле застрял неприятный ком, а на глаза наворачивались слёзы. И ни единого всхлипывания, ни одной плаксивой нотки в его дыхании не чувствовалось. То были слёзы отчаяния и понимания своей слабости. Но вместе с тем он не отступал от сложной задачи, не бежал и не прятался от тягостных воспоминаний, а попросту избавлялся от их следов, ещё даже не зная, как бороться с подобным впредь.

  Виктору хотелось верить, что старик и в самом деле решит эту проблему, что больше никто не посмеет вломиться в его дом. Но было такое не ясное, смутное сомнение... чувство, что нужно самому стать лучше, чтобы подобное уже не могло повториться. И это чувство росло, становясь более явным и понятным.

  Спать он лёг уже после того, как над горизонтом поднялось солнце. Спал на полу, укрывшись грязным и вонючим пальто. Засыпал с ясным намерением стать лучше, стать сильнее, но спал обрывисто, часто просыпаясь, ведь двери в доме не было, - опасался оказаться застигнутым врасплох.

  ***

  В центр занятости, - небольшую каморку на отшибе города, - Виктор пришёл уже после обеда. Там, в тесном коридоре, сгрудились различные монстры, уродцы и даже обычные люди, - правда взгляд у последних был более хищный и жестокий, чем у монстров и уродцев. И всю эту толпень, тесно прижимавшуюся друг к другу и не смеющую шагнуть на проход, - если кто-то загораживал проход, сквозь плотно закрытую дверь, раздавался оглушительный рёв с требованием "Прижаться к стене, пока не вышел и голову не открутил!" - принимали в одном-единственном кабинете. Было душно, зловонно и неприятно... но Виктор старательно терпел, всем своим видом внушая каменную непоколебимость и нечеловеческую невозмутимость. Он обещал себе, что станет лучше, и пытался достигнуть этого так, как только мог, - преодолевая страх и омерзение.

  Страждущие до работы заходили в кабинет, а после, молча, свесив голову, уходили прочь. Так было со всеми, кто заходил в кабинет. И даже люди, со страшным взглядом, выходили оттуда совсем уж сникшими. Тем временем у Виктора всё отчётливее звучали беспокойные мысли: "А может ну её, эту работу и центр занятости?" Какое-то неизъяснимое предчувствие возрастало, а мужчина всеми возможными силами пытался себя убедить, что нужно идти до конца, что нельзя отступать. Это внутреннее противостояния длилось многие часы ожидания, - приём проходил удивительно медленно и неторопливо.

  В какой-то момент, когда стрелки часов начали склоняться за пятый час, из-за двери раздался крик:

  - Следующий!

  Виктор поднял голову, чтобы посмотреть, кому на этот раз выпала печальная участь. Обвёл взглядом помещение, в котором каким-то образом не уменьшалась толкучка, не смотря на то, что никто больше не приходил. Все другие тоже обводили взглядом помещение, словно высматривали следующую жертву на закланье для дремучего бога.