Одно только понимание проблемы смогло внушить мужчине, что решение можно найти. И что он не болен. Не так тяжело, как мог бы, ведь ещё можно всё исправить. Ведь ещё ничего не потерянно... безвозвратно.

  А дальше психиатр с завидной педантичностью объяснял пациенту важность системного принятия лекарства. Объяснил когда и сколько следует пить обычных таблеток, уже знакомых для Виктора. Но этим не ограничился, добавил к двум баночкам таблеток, один тёмный пузырёк с жидкостью и пластинку с одной только таблеткой. На счёт первого он сказал:

  - Если случиться особо острая паническая атака, то раскрой пузырёк... просто отломи вот тут, - доктор показал, где именно нужно переломить пластиковое горлышко, - с этим ничего сложного. Только запомни, внимательно запомни, - выделил он со всей возможной важностью свои слова, - только если станет совсем страшно. Когда страшнее попросту не куда. Только тогда и никогда иначе!

  Виктор кивнул. Всем своим видом он показывал ясное понимание важности содержимого пузырька с непонятной жидкостью.

  - Ну а эту таблетку, - старик поднял в воздух пластинку с одной таблеткой, - выпей перед сном. Сегодня... ну или завтра. Главное не откладывай на потом! Важно, чтобы всё было в своё время!

  Виктор вновь кивнул. Взял лекарства и положил их в карманы брюк. Но, уже уходя, замер в дверях и оглянулся. Понимал, что уже несколько не вежливо спрашивать о подобном... к тому же и так было поздно, а он и без того отнял слишком много времени... но любопытство, оно не знает разумных границ. Виктор спросил:

  - Та мелодия... которая играла прежде... я тогда ещё на диване лежал, - качнул он головой в сторону дивана на котором остался скомканный плед, продолжил. - Не могли бы вы мне подсказать её название? Я помню саму музыку, но... название... как-то не могу упомнить.

  Старик хмыкнул.

  - Не уверен, что ты когда-нибудь слышал это выражение, но в одну комнату нельзя зайти дважды. Подумай об этом, пока будешь возвращаться домой. И подумай, почему я, желая тебе добра, не скажу названия той симфонии... и не смотри так, всё равно не скажу! - хохотнул старик и замахал руками на такой искренний и детский взгляд обращённый на него. - Поверь, так будет лучше!

  Глава 7

  Его кто-то тормошил за плечо. Он слышал приглушённый бубнешь, но не понимал, чего от него хотели. Да и не было сил даже просто открыть глаза и посмотреть, кто это ему мешает спать. Сон цепко хватался за сознание и не было самого малейшего желания пробуждаться от сладостной дрёмы только для того чтобы взглянуть на того гада, что его будил.

  Его перестали тормошить. И где-то на мгновение, - во всяком случае, именно так ему показалось, - он вновь задремал. Такое короткое, но неописуемо приятное мгновение... которое оборвали самым грубым и жестоким образом, - пнули ногой в живот... ощутимо так пнули... пнули, что всякая нежная и чувственная дрёма враз исчезла без следа.

  Скрючившись, лежавший на полу человек, заспанными глазами посмотрел на стоявшего над собой мужчину. То был мужик с длинной неухоженной бородищей, в простой, но крепкой рубахе и штанах... в вышей степени грязный, ощутимо пахнущий... повседневной жизнью и тяжёлым крестьянским трудом, с дико выпученными глазами.

  - А ну встал! - потребовал этот мужик. Просто так и повелительно. Так властно, что едва проснувшийся молодой человек послушно встал на ноги.

  Удар был размашистым. Молодой человек мог бы с лёгкостью отшатнуться или оттолкнуть мужика, но... почему-то промедлил. Виктор не понимал, почему он просто стоял и ничего не предпринял. Чувствовал, что мог избежать тяжёлого и болезненного удара... но стоял и терпеливо, безропотно ожидал пару мгновений, пока не получит очередной ощутимый удар.

  В голову отдало болью. Ноги ослабли, и он грузно повалился на пол, с которого только что встал. Скула ныла, а на коже меньше чем за минуту обозначилось красное пятно, которое к вечеру уже обещало стать приличного вида синяком. Но, ни единым движением, ни взглядом или мимикой молодой человек не выдал той досады и оглушающего гнева, который в нём кипел.

  - Вот и стоила она того? - спросил мужик, а после, качнув головой, точно выплюнув, сказал. - Иди завтракать.

  Не дожидаясь ответа или послушания, мужчина вышел из небольшой комнатушки. Молодой человек, потирая горевшую огнём скулу, подавлял в себе жгучую злобу и ненависть. Терпел. В очередной раз терпел подобную обиду, к которой так и не сумел привыкнуть за всю свою жизнь.

  Виктор понимал, что ничего с этим поделать нельзя. Понимание того, что устоявшиеся порядки - скала, а он всего лишь маленький росток. Не ему перечить устоям. Не ему пытаться менять привычный уклад жизни. Понимал, но с жаром молодости на сердце ничего поделать не мог, - его не устраивало такое положение дел. Ему не нравилось терпеть обиды... а невозможность ответить на подобное... это ужасно опаляло его разум. Казалось, сам мозг сгорал в жарком пламене гнева.

  Услышав тихие смешки, молодой человек посмотрел в открытую дверь. У самого порога, едва заглядывая в комнатку, было три детские мордашки, - почти самые младшие из семьи. Двое братьев и сестрёнка. И все они, трое, чумазые и неразумные, посмеивались над ним... Ох, как это обожгло самолюбие!