Мужчина вспомнил, как к его лицу приблизилось лицо доктора. Как дыхнуло чесноком и спиртом, когда доктор добавил:
- Ты меня понял? - и сколько же угрозы было в этом, казалось бы, простом вопросе!
Что доктор, что его лечение, крепко засели в уме у мужчины. Он, конечно, не был баловнем судьбы. Но такое... такое!
***
В глаза ударил резкий, пронизывающий свет. Мужчина, вот-вот было уснувший, пришёл в себя. Перепугавшись, подскочил на месте. На плечо легла только с виду лёгкая рука и не позволила выбраться из не особо мягкого кресла.
Прошло несколько мгновений. Паника отпустила. Мужчина заметил, как рядом, буквально перед ним стоит худощавого вида человек. Разглядеть его лицо было нельзя, - медицинская маска. Но на голове плавательная, плотно прилегавшая шапочка.
- Ты ещё с нами? В смысле, жив? - спросил доктор. - Ну, что ж... ладно. Ничего, как грится, тут уж не поделаешь! - и с не слабо прозвучавшей печалью прибавил. - А я-то уж понадеялся... понадеялся!
Пациент не понимал, что ему говорит этот доктор. Его изумила эта шапочка. И благо, доктор додумался убрать свет, бивший прямо в глаза. Пусть и малая, но радость!
- Эка ты неловко бреешься! - с деланной грустью, сказал доктор, осматривая руку. - Мда! Это ведь надо постараться так не постараться!
- Простите? - вяло переспросил мужчина, на что доктор ответил.
- Даже не надейся! - резко так, с обидой. - Кто ж поперёк режет, а? Вдоль, вдоль надо резать! И не так слабо, а чтобы... чтобы аж... - неожиданно сменив тон, по-товарищески так спросил. - Ну, ты ведь понял, да?
Мужчина хотел было что-то ответить, но доктор, явно готовый к этому, просто направил ярчайший свет прямо в глаза. Получилось, что мужчина, открыв рот, тут же зажмурился, а после закрыл глаза здоровой рукой.
- Ты чего такой неразговорчивый? - спросил доктор с неподдельной сердечностью в голосе. - Обидел кто? Иванковский? Нет, я понимаю, для мужчины жаловаться - такая себе, сомнительная радость... но ты мне только, скажем... по секрету, а? Иванковский?
Пациент убрал руки от глаз. Он оторопело смотрел на врача, совсем забыв о жгуте на руке и ране, которая совсем недавно его беспокоила. Он открыл рот собираясь ответить, но врач повторил свой прежний манёвр, - ослепил, едва только мужчина открыл рот.
- Иванковский! Ну, так я и знал! Сволочь... вот ведь сволочь така! Сколько раз его уже ругали... объясняли, что пациенты - дело такое, важное! А что он? Ух... зараза! Ну, ничего... ничего! Вот заштопаю тебя, сделаю всё честь по чести и... мы с тобой его, гадюку такую, да как и прижмём! Будет знать, погань медицинская, как людей бедных и больных забежать!
Пациент окончательно терял связь с действительностью. Ему казалось, что он просто лишился рассудка. Какой такой Иванковский. Кто такой Иванковский? Да мужчина, только-только прибежавший с кровоточащей рукой в эту "Семейную больницу" никогда прежде не слышал об этом докторе.
Кроме того, пациента одолевали подозрительные галлюцинации. Всё меньше и меньше оставалось сомнений, что он пошатнулся рассудком, ведь в тенях ему мерещилось, словно таились какие-то уродливые, скрюченные твари. Мужчина видел, как опасливо на него, особенно на доктора, косятся эти низкорослые уродцы. Но, что радовало, они хотя бы не беспокоили своим бормотанием. Не отвлекали и не приставали заунывными песнопениями.
- А это у нас что? - спросил доктор, покосившись на жгут, который наложили прямо в туалете.
Забавное, но вместе с тем печальное дело. Человеку, который истекал кровью, отказались накладывать жгут, где бы то ни было, кроме как в туалете. Сказали, что кровью всё заливает. Сказали, что и без того уборщице работы хватает. И чуть ли ни тряпками загнали его в туалет, где какой-то мужчина, в засаленной робе, - явно не врач, - наложил жгут - толстую проволоку в изоляции.
- Всякий хлам - долой! - вскричал со смехом доктор, срывая жгут. Не развязывая, не ослабляя, а именно что срывая!
Это мероприятие оказалось невероятно болезненным. Каких усилий человеку, уже стоящему на грани, стоило сдержаться и не заорать от жгучей боли! Он терпел... сопел, мысленно кричал и ругался, но терпел.
- Дурак-человек! Ты чего так скривился? Лимон что ль, пока я не вижу, съел?
Ох, как невероятно сложно было устоять перед желанием бросить какую-то ругань. Просто так обозвать. Ругнуться. Выпустить пар. Дать ему со всего маха, пока так удачно стоит, ногой в пах, а после... после бить его и бить!
Мужчина чувствовал, как у него сводит желваки. Он и в самом деле не на шутку разозлился. Стиснул зубы, что было сил. И кажется, сломал один из них.
