– И чего она у тебя такая недоразвитая? – ошарашенно осведомился Юн, разглядывая крошечный коробок, который только что смастерил Атим.

Скрестив ноги, друзья сидели на полу спальни Атима и забавлялись плетением туесков. Все пространство вокруг было усеяно березовыми огрызками.

– Нормальная пуговичница, – отмахнулся Атим.

– Да в нее даже одна пуговица не поместится, – не отставал Юн.

– Очень даже поместится, – не преминул возразить Атим и воочию продемонстрировал другу степень его заблуждения. – Гляди, спокойно влезает и не жалуется, в отличии от тебя.

– То есть, ты сплел коробок, чтобы носить в нем одну-единственную пуговку? – не унимался Юн. – Ну не дурость ли?

– Слушай, чего ты на меня налетел? – усталым голосом спросил Атим. – Мы занимаемся этой ерундой почти два месяца. Два месяца, Юн! Поначалу даже мне это казалось увлекательным, но все на свете имеет свои сроки годности. У меня уже зубы ноют от тоски, еще капля и я отправлюсь поливать дядюшкины клумбы. Ты этого хочешь? Ты правда желаешь мне такой ужасной участи? Скажи?

– В ухаживании за цветами нет ничего дурного, – по привычке заквохтал Юн. – Это же сплошное удовольствие, свежий воздух, одуряющий аромат, благодать, одним словом.

– Это ты убогим своим идеалы втюхивай, – посоветовал Атим. – А если увидит кто, как я с лейкой дефилирую? Со стыда провалиться! Пойдем-ка лучше к дядюшке, может у него найдется какое-никакое дело, все приятнее, чем в четырех стенах пухнуть.

Юн имел свое мнение на этот счет, но послушно потопал вслед за другом-непоседой. Он вообще-то редко спорил с Атимом, предоставляя тому полновесное право быть лидером. В глубине души Юн жалел, что его угораздило вылезти на свет такой малодушной и апатичной личностью, не способной на сумасшедшие поступки.

Дядюшка Ил с ходу придумал для ребят развлечение на первую половину дня. Он вытянул из квашни приличный шмат теста, плюхнул его на раскаточную доску и принялся раздавать указания.

– Необходимо сходить на рынок и запастись провиантом. У нас закончился овечий сыр, возьми головку у фермера Грая. Только ни в коем случае не суйся к Липу, его сыр воняет неизвестно чем. Купи пакет клубники, обратись к торговке по имени Мата, но смотри, чтобы не обвесила. Редис бери у господина Тая, он у него красивый и ровный, не то что у Кая, дряблый и мелкий. Если у Тая кончился, поспеши к фермеру Граю. Еще перловая крупа. Ну, тут без вариантов, беги прямиком к господину Иоту, все-таки приличный человек. Но вдруг у него все раскупили, ступай к Мате, но будь осторожен, а то обвесит, та еще нахалка! Сахар, дрожжи и муку бери только в бакалее, упаси тебя Афалия сунуться к лоточникам, они проходимцы последние! И карамельки!

– Что «карамельки»? – очумело спросил Атим.

– Возьмите себе вкусненького, – радушно разрешил дядюшка Ил.

– Дядя, будь добр, запиши все на бумажке, а то я сбился где-то… где-то на овечьем сыре, – тоскливо протянул Атим.

– И чем ты целыми днями занимаешься, позволь спросить? Самую простую информацию не можешь запомнить! – сердито заявил дядюшка. – Хорошо, сейчас все подробно запишу.

Сжимая в руке солидный список покупок, Атим потерянно бродил по рядам, пытаясь вычислить того или иного торговца. Он не рискнул сообщать дядюшке, что совершенно не помнит имен местных лоточников. Для него они все были на одно лицо. Обращение за помощью к Юну тоже не принесло желаемых результатов.

– Извини, я знаю только здешних цветочников, – сказал Юн. – Продуктами у нас бабушка занимается…

– Замечательно, – кисло промолвил Атим. – Сейчас куплю тухлого сыра с дряблой редиской, дядюшка будет на седьмом небе от восторга.

– Эй, Мата, у тебя фасоль осталась?! – пролетел над рядами визгливый голос.

– Нет, только что последние крохи забрали! – донесся до друзей басовитый рык.

– О, вот и Мату отыскали, – воодушевленно потер руки Юн. – Не переживай, найдем всех кого нужно, мы же на рынке.

Сверившись со списком, Атим пробился к нужной торговке и попросил взвесить пакет клубники. При этом он во все глаза уставился на весы, чтобы лишние граммы не уехали в неизвестном направлении. Устраивая пакет с ягодами в корзинке для покупок, Атим предупредил:

– Я к вам, наверно, еще забегу, дядя велел перловую крупу непременно купить…

– Так бери сейчас, милый, в чем проблема? – заулыбалась толстая тетка с мужицким басом.

– Да нет, дядя сказал, что лучше брать у господина Иота, он, дескать, приличный человек, а уж коли у него закончилось, тогда и к вам можно, – не подумав как следует, сообщил Атим.

– Это как понимать! – незамедлительно отреагировала торговка. – Это, получается, Иот приличный человек, а я тут про запас стою?! Ишь, какой умница выискался! А ну, как зовут твоего дядьку, уж я ему при встрече задам трепку, нахалу этакому!

– Это смотритель Салл, – выкрутился Атим, отступая прочь. – Он мой самый любимый дядюшка, а я его любимый племянник. И он такое про вас говорит, тетенька, вслух страшно произнести…

– Не бойся, дорогой, – ласково произнесла Мата. – Ну-ка, поведай тете, что этот косматый огурец про меня болтает?

– Что товар ваш, как есть гнилой, под лотком крысы живут, и вообще, вы жирная корова с ослиным голосом, – самым правдивым тоном ответил Атим.

Торговка лишилась дара речи и лишь судорожно разевала рот. Атим схватил Юна под локоть и потащил прочь от назревающего землетрясения. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы у господина Иота нашлась перловая крупа, потому что возвращаться к мужеподобной бабе Атиму как-то не хотелось.

Впервые за последнее время Атим ощутил невероятный подъем. Он вовсе не планировал подставлять смотрителя, это получилось случайно, но мысль, что Салла на рынке ждет чудовищных размеров баба с бойцовским нравом, определенно прибавляла настроения.

Дальше все прошло без сучка без задоринки. Почти не напрягаясь, друзья выследили Иота, Тая и Грая, которые без вопросов отпустили им необходимый товар.

По дороге в бакалею Атим и Юн беспечно болтали и смеялись. Обсуждение на тему вероятности того, что Мата  –  это переодетый мужик, было прервано поднявшейся суетой. Со стороны причала доносился неясный гул, туда постепенно стекался народ, озадаченный происходящим. Атим с Юном переглянулись и потопали вслед за остальными. В силу своей любопытной натуры Атим не смел пропустить нечто необыкновенное. Ну а Юн, как нам уже известно, был мягкотелой размазней и шел туда, куда шел Атим.

У причала уже столпилось несколько десятков марвиков. В центре этого толпы выделялся смотритель Салл и зычным голосом призывал всех к порядку.

– Граждане, немедленно прекратите столпотворение, вы что, мертвой утопленницы не встречали? Разойдитесь, не толпитесь, не пихайтесь… Я говорю, не пихайтесь… Ай! Кто меня под зад коленкой пнул, признавайтесь…

– Волдырь тебе на язык, Салл!  –  рассердился марвик в рыбачьем костюме.  –  С чего ты решил, убогий, что она покойница? Живее всех живых, подумаешь, воды наглоталась, скоро оклемается.

Атим с Юном пробились сквозь оцепление и увидели лежащую на расстеленном кем-то покрывале девочку. Она была вся мокрая и густо измазана песком. На вид ей было примерно пятнадцать-шестнадцать лет. Спутанные каштановые волосы оказались покрытыми водорослями, на бледном, осунувшемся лице торчал широкий носик, а глаза были закрыты.

– Что произошло?  –  поинтересовался Юн у ближайшего зеваки.

– Рыбаки тут недалеко промышляли, увидали, что рядом плавает нечто непонятное, подплыли ближе, ну и вот… Вытянули чуть ли не за волосья и на берег доставили мартышку водяную.

– Она марвик?  –  спросил Атим.

– Нет, вроде,  –  неуверенно произнес господин в сером жакете.  –  Скорее всего, с Главного острова принесло, одежда уж больно на их тряпки смахивает.

– До Главного острова путь неблизкий,  –  недоверчиво сказал Атим.  –  Что, прямо оттуда дрейфовала?

– Может, свалилась с проплывающего мимо парохода, кто ее знает,  –  предположил марвик.  –  Или нарочно выкинули, когда шибко надоела. Я, бывает, с милейшей супругой на речку хожу, нет-нет да и подумаю… Эх, что уж там, терпеть мне ее до конца жизни.