– Что случилось?
Я смотрела на него и чувствовала, что начинаю злиться. Злиться оттого, что предполагала, что все это было аферой моей неугомонной бабушки и человека, которого до недавних пор я считала своим лучшим другом. Да, я не была уверена на сто процентов, это была исключительно моя интуиция, но, идя, как всегда, ва-банк, я знала, что легко определю по его поведению и эмоциям, оправданны ли мои предположения.
– Это я хотела у тебя спросить, что случилось?! – набросилась на него я. – Я не думала, что ты можешь пойти у нее на поводу и так нагло лгать мне!
– Ника, я не хотел… – только и сказал Миша, виновато смотря на меня, и сделал шаг ко мне навстречу, но я, убедившись в своем предположении, отшатнулась от него, как от какого-то монстра.
– Не прикасайся ко мне! – взбеленилась я.
На шум выскочил Макс, и я прижалась к его груди, пытаясь найти в его надежных объятиях спасение от боли, пронизывающей меня, и силы, чтобы держать себя в руках и вести себя адекватно, а не разгромить от обиды, клокотавшей во мне, все вокруг.
Он потянул меня в квартиру, и я, больше ничего не говоря Мише и даже не смотря в его сторону, послушно пошла за ним, стараясь не слышать его жалобное «Прости, я не хотел тебе сделать больно».
Максим увел меня в мою комнату, сел на кровать и посадил к себе на колени.
– Что случилось?! Что ты буянишь?!
Я подняла глаза на него.
– Он… Она…
Мне было стыдно даже говорить ему это.
Он молча терпеливо смотрел на меня и ждал, когда я соберусь, чтобы быть в состоянии все рассказать. Наконец я осмелилась:
– Никто не болен. Это просто был гнусный обман.
– Что?!
Он не мог поверить моим словам. Я сама едва верила в это, но это было действительностью. Той действительностью, которую надо было принять. Бабушка в своем маниакальном желании разлучить меня с Максимом была готова на все. И снова в голове всплыла Вера. Она точно не могла справиться с той бабушкой, которая вдруг неожиданно открылась мне.
– Ты уверена?
Я кивнула.
– Да. Она так сильно хочет разлучить нас, что готова ничем не побрезговать.
Он молчал, и мне было немного страшно – вдруг он решит, что не хочет связываться со мной из-за моих неадекватных родственников.
Я с беспокойством посмотрела в его глаза, пытаясь прочитать его мысли.
– Знаешь, Питер по тебе соскучился. Я куплю тебе билеты, и ты приедешь в следующие выходные ко мне сама.
Я понимала подтекст его слов, но была безоговорочно согласна с ним. К тому же там у него, в Санкт-Петербурге, не надо было платить за гостиницу, и я могла приехать в пятницу, и в нашем распоряжении был бы лишний вечер и целая ночь.
– Хорошо, – прошептала я и, уткнувшись лбом в его голову, закрыла глаза. Просидев в таком положении пару минут, я почувствовала, что практически пришла в себя, но поскольку в этом эпизоде нужно было поставить жирную точку, я нехотя покинула его колени и, произнеся «я скоро», вышла из комнаты.
Не успела я войти в комнату бабушки, как она жалобно запричитала:
– Никуся, куда же ты пропала?
Я села на кровать и с обидой посмотрела ей в глаза.
– Как ты на такое решилась?! Неужели ты не понимаешь, что я люблю его и, разлучив меня с ним, ты сделаешь меня несчастной?!
Она заморгала, скорее всего, пытаясь понять, продолжать свою игру или нет, а я продолжила:
– Ты разрушила жизнь Веры и подтолкнула ее к тому окну.
– Не смей обвинять меня в смерти Веры! Я не причастна к ней! – мгновенно выздоровев, взвилась она.
Не имея желания и сил дискутировать на эту тему, я поставила вопрос ребром:
– Если ты не перестанешь придумывать варианты, как разлучить нас с Максимом, то я бросаю институт, собираю вещи и уезжаю к нему в Питер!
Моя угроза явно подействовала на нее. Она испуганно посмотрела на меня.
– Не бросай учебу! Пожалуйста! Я… Я не буду вмешиваться…
Я подошла к двери и, обернувшись, повторила свою угрозу:
– Если еще раз ты сделаешь что-то подобное, я без разговоров уезжаю.
Я вошла в комнату. Макс сидел на моей кровати в той же позе, и я, не спрашивая разрешения, повалила его на кровать, упав сверху.
– Ника…
Я приподняла голову и поймала его взгляд.
– Да!
– Что ты делаешь?!
– Лежу на тебе, – делая изумленное лицо, как будто не понимая суть его вопроса, ответила я.
Он перевернул меня на спину и хотел встать, но я схватила его за руку.
– Не уходи. Она не войдет сюда без стука. Уверяю тебя.
Он поднялся и сел на край кровати, а я встала на колени, доползла до него и обняла сзади, прижавшись к его спине.
– Просто полежи со мной. Я хочу, чтобы моя кровать пахла тобой: твоим парфюмом, твоим телом, – попросила я.
Он аккуратно убрал мои руки, встал, и я надула губы, собираясь уже поворчать, но он снял свое нежно-голубое поло и протянул мне. Я улыбнулась, прижала ткань к себе и вдохнула самый лучший запах – запах любимого мужчины.
– Оставь ее себе, – улыбнулся он, и я кивнула ему в ответ.
Однако без футболки, в одних джинсах он выглядел настолько сексуально, что я, как маньячка, отложив в сторону его поло, встала с кровати и, повиснув у него на шее, потянула обратно. Мы рухнули на нее и засмеялись. Я стала целовать его, но он отодвинул меня и, закрыв мне рот ладонью, сказал:
– Либо держишь себя в руках, либо я встаю.
Я надулась, но выбрала первое. По крайней мере, лежать у него под мышкой на голой груди и прижиматься всем телом мне не возбранялось.
Часа через два в комнату постучала бабушка и сладким голосом позвала меня в коридор. Я вышла.
– Никуся…
Я сердито посмотрела на нее, и она исправилась:
– Ника, через полчаса будет готов ужин.
– Хорошо.
Я хотела уйти, решив, что это все, что она хотела мне сообщить, но она взяла меня за руку. Я вытащила свою руку из ее руки.
– Что еще?
– Ты же знаешь, Миша всегда по воскресеньям ужинал у нас…
– Нет, – даже не дослушав, отрезала я. Не хватало мне только двух предателей за одним столом. Я хоть и не собрала вещи, чтобы уехать, но не простила ни одного, ни другую.
– Ника, я виновата, это я заставила его тебе позвонить, он не хотел.
– Бабушка, он что – маленький мальчик?! – начала заводиться я.
– Ника!
– Нет!
Понимая, что со мной бесполезно спорить, особенно сегодня, когда внутри меня еще все закипало при мысли, что она сегодня устроила, она вздохнула и сдалась.
Ужин прошел спокойно, практически молча, но я рада была уже тому, что он не принес новых эксцессов и не добавил ссор к нашему и так чересчур эмоциональному дню.
Вставая из-за стола, Макс поблагодарил хозяйку и обратился ко мне:
– Мне пора.
– Я с тобой!
– Нет, – мягко, но в то же время твердо произнес он, и мне не помог даже мой очень жалобный взгляд.
Я поплелась за ним следом, в надежде, что он еще передумает, и как только он остановился в коридоре и я встретилась с ним взглядом, я проныла:
– Макс…
– Ника, не рви мне душу, я и так хочу запихнуть тебя в свой чемодан и увезти с собой.
Я тяжело вздохнула, понимая, что ничто мне не поможет его переубедить и прощаться в этот раз придется в коридоре моей квартиры. Он обулся, накинул куртку, и мы расстроенно посмотрели друг на друга. Каждый раз было так неимоверно сложно расставаться! У нас не получалось просто сказать «пока» и выпасть из жизни друг друга на неделю. Каждое расставание было болезненно. Я ощущала, будто прощаюсь с ним на целую вечность. И пусть я понимала, что мы можем звонить и писать смс и у нас была даже видеосвязь, но мне для счастья просто необходимы были тактильные ощущения.
Я сделала шаг и обхватила руками его за шею.
– Я люблю тебя.
– Я тоже.
Его губы едва коснулись моих губ, и он, убрав мои руки, открыл дверь и вышел. Я осталась стоять на пороге, смотря, как он быстро спускается по лестнице, и думать о том, что до новой встречи надо прожить как-то бесконечную неделю.
