Церемония заполнения колбы шарами – очень красивое зрелище, транслируемое по всем каналам империи, с барабанами и старинными одеждами. Но ещё более захватывающее представление начинается, когда в верхней части колбы остается всего пять шаров. Пять суток, именно столько дается чиновнику, чтобы провести свою рекламную кампанию и призвать сторонников.
Важно успеть убедить избирателей. Если останется один черный шар, который легче остальных и чуть больше в диаметре, он закупорит собой отверстие. В народе этот шар называют «шаром самоубийцы», так как в истории этих знаменитых часов, к сожалению, не редки случаи, когда владельцы имени на табличке, установленной под закупоренным отверстием, предпочитали умереть, чем жить в позоре.
Часы в камере этого заключенного отсчитывали его срок. Как только в нижней части колбы собирался необходимый объем шаров, заключенному предоставлялись пища, возможность помыться в душе и другие послабления. Но для того чтобы защитная оболочка отключилась совсем и заключенный мог выйти на свободу, из верхней колбы должен выпасть последний шар. Такую психологическую нагрузку выдерживают немногие. Основа наказания, жизнь в полной изоляции, с надзирателями заключенный общается в первый и последний день заключения. Все системы жизнеобеспечения автоматизированы.
Отвратительная улыбка шефа-мухомора вытеснила из моего сознания отклонения в сторону изучения часов.
Я по-прежнему внутри сферы.
Опять этот красно-черный знак на его щеке, он теперь стал читаемым, вижу его в отражении сферы, это руна «Число судьбы семь», она написана в зеркальном отображении, вот почему сразу не распознал. Пытаюсь встать. Руки не двигаются, чем-то зафиксированы. В отражении вижу себя – симпатичную блондинку, лежащую на чем-то твердом, руки вытянуты вдоль туловища, блузка слегка расстегнута. Слышу странный звук, поворачиваю голову в его сторону. В нижней части часов скачет только что выпавший розовый шарик. Заключенный подходит ко мне.
Сверка ментальности
Молодой Фырган Могилевский чуть не стал заключенным, когда попал на сверку ментальности. Как раз тогда Фырган готовился к посещению Бёздей-Сити, где собирался продать свой товар.
Город-мечта Бёздей-Сити, построенный в виде торта с шестнадцатью свечами-небоскребами. Сюда мог раз в жизни попасть любой житель империи в день своего совершеннолетия и оторваться там, что называется, по полной программе, совершенно бесплатно. В этом лучезарном подростковом мегаполисе радости и вседозволенности и проходила сверка ментальности молодого поколения жителей империи перед вхождением во взрослую жизнь.
Первым делом по приезде в город совершеннолетия Фырган совершенно легально обложился эротическими журналами и отдохнул столько раз, насколько хватило сил. Потом вышел на открытый балкон своего номера, находившегося на шестнадцатом этаже, взял в руки мегафон-«говорилку» необходимый для переговоров с девчонками, которых из соображения безопасности селили в корпус напротив. Приложил его к жопе и дунул в «говорилку» своими упругими «щеками» так, что голуби взлетели с крыш, после чего проверил, не перенапрягся ли он, и для этого сбегал в ванную. Вот она, настоящая «заявочка» о том, что приехал не какой-нибудь ботаник с первого этажа, боящийся показать из окна девчонкам свою «балду», а настоящий мачо, прибывший праздновать своё шестнадцатилетие. Справедливости ради нужно сказать, что Фырган был в принципе нормальным, воспитанным матерью и старшей сестрой мальчиком. Но ветер свободы, подпольные фильмы и муви-журналы лепили будущих гангстеров и не из таких всеми опекаемых отроков. Поэтому белая рубашка и черные брюки обычного имперского школьника были смяты и небрежно брошены в зевающий чемодан, а из вакуумного пакета, предназначенного для хранения продуктов, были извлечены огромные, на несколько размеров больше чем требовалось, парсекбольные штаны. Ровно сто сорок семь складок образовывали ниспадающие тренировочные брюки для парсекболистов, висящие на флюоресцентных подтяжках, перекинутых через узкие плечи Фыргана. «Вряд ли у кого здесь есть такие „барбосы”. Я самый крутой здесь», – радовался Фырган, запрыгивая в антигравитационные кроссовки. Штаны на несколько секунд опустились до уровня коленей, обнажив тощий зад будущего гангстера и приклеенный скотчем к ноге целлофановый пакет с наркотой, после чего упругие силиконовые подтяжки сжались и модные штаны вернулись обратно на уровень пояса. Резиновая куртка пилотов имперской военно-воздушной базы, купленная по случаю на сэкономленные от обедов деньги, имела правильные потёртости. Поверхность ее, как положено, была крашена анимационными красками, вещающими лучшие моменты из парсекбольных матчей с участием любимого игрока Дэна Каверса, кумира всех прогрессивных пацанов.
Натренированным ударом правой руки о левую ладонь Фырган отправил жевачку в рот, та в свою очередь мгновенно надула пузырь размером с чемодан, лопнула, перелистнув потоком воздуха несколько страниц журнала «Мечты настоящих пацанов», и окружила Фыргана приятным запахом. Фырган крикнул: «Еха-а-а!» – и выпрыгнул на прогулку в город своей мечты.
Огромный каток находился в самом центре Бёздей-Сити. Лазерное освещение, автоматы «крейзи мьюзик». Полицейские в костюмах дедов морозов, пакеты со сладким снегом, парочки, поддерживающие друг друга. Навороченные тачки на стоянке катка, всё это завораживало. Коньки с автоматическими креплениями щелкнули, зафиксировав ногу, и Фырган вышел на лёд. Отвратительные, предательские коньки! Они вырвались вперёд, совершенно не дожидаясь тела Фыргана, которое, издав легкий вопль, грохнулось на лёд.
– Сильно ударился? – Два девичьих лица склонились над Фырганом.
– Я, что ли? Я что, упал?
– Нет, взлетел, блин. Кто же на льду включает заточку лезвий? Вставай, давай. Я Маша, а это, Даша.
– Федя, то есть Фырган. Фырган Могилевский.
– Ничего себе кликуха. Симпатичные штанишки! – съёрничали девчонки, отряхивая «барбосы» Фыргана.
– Да вот заскочил посмотреть, как вы тут без меня? – с хрипотцой мачо процедил Фырган.
– Вот только тебя, блин, нам тут и не хватало, – дуэтом ответили неожиданные помощницы и, смеясь, оправились дальше рассекать пластиковый лёд.
«Шок-бар» в центре катка, выполненный в виде шарика мороженого, облитого шоколадом, был забит чудовищами. Так местные педагоги, следуя инструкции имперского отдела образования, развлекали молодежь, выдавая каждому маску или целый костюм. Фыргану досталась непропорционально большая башка китайского дракона с длинным поролоновым хвостом. «И что это? Какая еще, на хрен, сверка ментальности, – думал Фырган. – Куча придурков в дебильных масках стоит на сцене и участвует в каких-то конкурсах под предводительством надрывно весёлого завуча. Мне только покупателя найти, и всё, валю отсюда мухой».
– Ребята, как говорится, бодры, нужно говорить бодрее, а веселы – веселее, – вещал завуч, в дискретный микрофон, прикрепленный к его горлу. – Ну что за пассивность, что вы вялые такие, что вы расскажите своим родителям, когда вернётесь домой? И вообще, вы приехали сюда, чтобы, во-первых, отдохнуть, а во-вторых, чтобы сверка вашей ментальности в канун совершеннолетия прошла, что называется, без сучка и задоринки.
В этот момент на сцене появился физрук со свистком в зубах, в гравикедах, в коричневом сморщенном костюме с надписью «Сучок». За ним вприпрыжку скакала молоденькая практикантка с огромными бантами на голове, в коротеньком платьице в горошек, с надписью «Задоринка».
«Сучок» и «Задоринка» картинно всплеснули руками и воскликнули:
– А как же мы? Без нас никак нельзя!
– Ребята! – закричал завуч. – Да это же «Сучок» и «Задоринка», давайте их прогоним!
Стая недорослей в маскарадных масках вяло замахали руками:
– Уходите отсюда. Без вас обойдемся.
– Ой, нас прогоняют. Но мы еще вернемся. – «Сучок» и «Задоринка» попятились за кулисы.
Фырган не верил своим глазам: «Неужели это мои одногодки?! Какие же они всё-таки олигофрены». Он решил пробраться сквозь толпу поближе к сцене, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Не успел он сделать три шага, как его голову что-то отдернуло назад с такой силой, что спал его маскарадный камуфляж. Он обернулся и увидел парня в черном шлеме с темными стеклами, который наступил на хвост его дракона.