Но есть, как говорится, и плохие новости. Я не знаю, как выбраться отсюда. Новый мир — это прекрасно, но как быть со старым миром, где остались родители, универ и Алина? А заодно — игры, блог и возможность нормально помыться. Я что, здесь теперь навсегда? Олег, вот, уже девятый год. Или, может быть, он врет? Просто морочит мне голову?

Может быть, он просто NPC, созданный Грановским? Как он там говорил: страх помогает попасть в новый мир? Вот он и поселил сюда робота, чтобы тот нагонял жути на игроков. Теория не хуже других, хотя… уж больно Олег реален. Мой личный тест Тьюринга он явно проходит. Но может быть, он живой человек, актер?

Я чувствовал, что смотрю в какую-то темную бездну. Каждый новый вопрос цеплялся за предыдущий и порождал два следующих. Этому не было конца. Я зевнул и уставился в небо.

Такая же бездна разверзлась и над моей головой. Небо все еще было затянуто тучами, и я даже не знал, есть ли за ними звезды. Да и не очень-то хотел знать. Куда больше я хотел хоть ненадолго перестать раздумывать и немного поспать. Я закрыл глаза, отгородившись от неба.

Рассвет был серым и промозглым. Когда Олег толкнул меня в бок, приподнял голову с сумки и с трудом разлепил глаза, чувствуя тягучую противную ненависть к нему.

В животе урчало. На ночь я съел лишь небольшой кусок вяленого мяса, и это была вся моя еда после завтрака, который был ужасно давно, в совсем другой жизни.

Подняться с холодной земли стоило больших усилий, но я себя, все-таки, заставил. Олег уже облачился в плащ и стоял с ружьем на плече в ожидании.

— Вставай, нам еще целый день топать, если хотим к завтрему добраться до жилья, — обрадовал он меня открывающимися перспективами, поднимая с земли тугую сумку.

И мы потопали.

Олег шел быстро: он явно был рад, что ему представилась возможность навесить половину скарба на меня. Я тащил одну из двух его аркебуз, сумку, топор на поясе и еще связку каких-то малоаппетитно выглядящих крупных грибов с изогнутыми ножками и фиолетовыми пятнами на шляпках.

— Слушай, а что это за лес вообще? — спросил я Олега, когда мы с ним вместе взбирались на склон поросшего колючим кустарником холма.

— Местные называют Чернолесьем, — ответил он, посасывая палец, из которого минуту назад выдернул, громко выругавшись‚ колючку размером со швейную иглу. — Говорят, раньше его не было. Появилось оно лет семьдесят назад — точно никто уж не помнит. Обычные звери и птицы здесь не живут — только по опушкам если. А живет здесь нежить. Ну, если можно про нее сказать «живет». Обитает. Мертвяки‚ сколопендры, пауки размером с лошадь, горгульи летучие и горгульи ползучие… куча всякой мерзости, в общем.

Появилось оно, говорят, чуть ли не в одну ночь. Полоска леса через весь континент. И с каждым годом все шире и шире становилась. Здесь в глубине есть несколько городов и крепостей, заброшенных, когда все это началось. Уже почти лесом заросли.

Местные пытались что-то делать: рубили лес, жгли, ходили целыми армиями на нежить. Без толку. Ничего не помогало.

Сначала собрали по окрестным деревням ополчение с дрекольем — половина разбежалась еще не успев до леса дойти. Остальные частью сгинули, частью сбежали уже оттуда. Потом собрали уже солидную армию из латников и мушкетеров — те выбили мелкую нежить, попытались сунуться вглубь, начали нести потери, отступили и сидели по гарнизонам до тех пор, пока у лордов были деньги на то, чтоб содержать всю эту ораву вдали от городов. А деньги кончились быстро. Пришлось выводить их из леса, и нежить вскоре поперла снова.

Тогда лорды скинулись и пригласили большой отряд палатинских наемников из-за моря. Те, не будь дураки, тут же захватили крупный город Брукмер, убили местного графа со всей семьей, объявили себя рыцарским орденом и обложили податями окрестные деревни. Тут про нежить вообще все забыли, и следующие лет пять воевали уже с этим орденом. Когда я тут появился, карнарский король его только-только, с большими потерями выбил из города, после чего объявил эти земли приграничной маркой, а командира взявшей Брукмер армии назначил маркграфом.

Вот только нежити от всего этого, как ты понимаешь, меньше не стало. Наоборот, на войне ей раздолье.

— И что же дальше? — спросил я. Мне было интересно послушать про новый мир, но еще интереснее было понять, кто же передо мной: живой человек, мой товарищ по несчастью, или NPC, топорно вводящий меня в курс дела. Пока все сильно смахивало на второй вариант.

— А дальше, ответил Олег, — здесь начали появляться мы. Какие-то странные ребята черт знает откуда, невероятно быстро учащиеся всему и уничтожающие нежить. Местная знать поначалу особенного внимания не обращала: подумаешь, какой-то там псих с топором в одиночку косит нежить, бог ему в помощь. Других проблем полно. Потом, как нас стало больше, они забеспокоились: кто такие? Откуда? Чего хотят?

Сейчас они к нам относятся очень настороженно. Есть королевский указ: дальше тридцати миль от Чернолесья меченых не пускать. Кого поймают — берут штраф и водворяют обратно в приграничную полосу. А за повторное нарушение — виселица. Зато от податей избавили, и то хлеб. И титул почетный прописали: все, кроме дворян, обязаны к нам обращаться «Ваше инородие». По мне, это издевка просто, ну да уж тут ничего не поделаешь.

— Меченых? — переспросил я.

— Ну, да, — ответил он, и указал на свой лоб, где на фоне кожи проступал темный древовидный узор.

— А откуда это у тебя? — спросил я.

— Оттуда же, откуда и у тебя, — пояснил он. — Возникла сразу же, как только я тут оказался.

Я непроизвольно пощупал пальцами лоб.

— А что, у меня такая же? — спросил я. Наощупь определить было невозможно.

— Ага, — кивнул он. — У тебя даже позатейливее. Извини, зеркала у меня нет, так что тебе придется поверить на слово.

— Ну, ладно, — ответил я, продолжая водить пальцем по лбу. — А куда мы вообще сейчас идем?

— Ты как хочешь, а я иду в Брукмер, где как раз должна начаться ярмарка. Это самый крупный город из тех, что нам разрешено посещать. За две недели в лесу набрал полную сумку горицвета: вот ту, что ты сейчас несешь. А в моей — крылья горгульи. Большая редкость, между прочим. Знахари отрывают с руками. Продам это дело — зиму проживу, как кум королю.

— А мне что там делать? — спросил я.

Олег пожал плечами.

— Идем пока со мной, — сказал он. — Если по дороге что-нибудь ценное найдем — получишь денег на первое время. В Брукмере зайдешь в графскую канцелярию — получишь егерскую грамоту. Это формальность — нашим ее всем выдают, достаточно только лезвие показать. Ну, а дальше — дело твое. Можешь, в Брукмере зимовать остаться, можешь по деревням пойти — работу поискать. А то еще можно в Кернадал податься.

— А это что?

— Крепость такая, в лесу, — пояснил Олег. — Была заброшенная, а теперь наши в ней обитают. Не знаю точно, кто именно там сейчас. Скорее всего, Серега, и с ним еще из молодых кто-нибудь. Туда неплохо сходить. Серега новичкам хорошо помогает свое место здесь найти. Одним из первых здесь оказался, раньше меня.

— А я думал, ты меня вроде как в ученики возьмешь, — я перевесил аркебузу, ремень которой основательно натирал, с одного плеча на другое.

— Да мне, откровенно говоря, ученики-то без надобности, — Олег поскреб пальцами поросшую щетиной щеку. — Привык я один. Ты уж извини.

Вечереть стало довольно рано. Сперва в низинах стал скапливаться туман, затем он поднялся из них и повис между деревьями, словно густая паутина. Скоро он стал таким плотным, что уже в десяти шагах не видно было практически ничего, и для меня было загадкой, как Олег умудряется ориентироваться в этом молочном море.

Он, однако, шел, не сбавляя скорости. Когда я нерешительно спросил его, когда мы планируем останавливаться на привал, он буркнул что-то в том смысле, лучше бы нам сегодня не делать этого вовсе. Я ничего не сказал, но, видимо, выражение моего лица было весьма красноречивым.