Но ведь именно мы и есть правительство, не так ли? По крайней мере, при демократии – как утверждают некоторые умные философы вроде Жана Жака Руссо, – что бы ни говорило нам правительство делать или не делать, мы с этим согласны. Правительство воплощает «общую волю» народа, и это означает, что оно есть осуществление нашей собственной воли. Таким образом, когда правительство применяет против нас силу, оно всего лишь принуждает нас быть свободными, заставляя нас следовать нашей собственной воле, а не тому, что, как мы иногда думаем, нам хочется. Как уверял Руссо в книге «Об общественном договоре», оказавшей огромное влияние на общественно-политическую мысль, «общая воля неизменно направлена прямо к одной цели и стремится всегда к пользе общества, но из этого не следует, что решения народа имеют всегда такое же верное направление… Часто существует немалое различие между волею всех [т. е. тем, что хотят индивидуумы] и общею волею»².

В своей теории Руссо соединил силу со свободой, поскольку утверждал, что «если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным»³. В конце концов, вы не знаете, чего вы действительно хотите, пока государство не решит, чего вы хотите, поэтому, когда вы думаете, что хотите что-то сделать, но полиция останавливает вас и заключает в тюрьму, вас делают свободным. Думая, что вам хочется не подчиняться государству, вы были введены в заблуждение, и полиция просто помогает вам выбрать то, что вы хотели на самом деле, но вы были слишком тупы, невежественны, глупы или слабы, чтобы знать, что́ вам хочется.

Может быть, это рассуждение кажется слишком метафизическим, тогда давайте вернемся немного назад и поразмыслим над тем, что утверждают защитники принципа подчинения меньшинства большинству. Так или иначе, через выборы или другие процедуры, мы производим «волю народа», даже если некоторые люди могут быть несогласны (по крайней мере, те, кто лишен права голоса, не были согласны с большинством). Эти люди будут вынуждены соглашаться с большинством – не употребляя, скажем, алкоголя или марихуаны или отдавая свои деньги на оплату вещей, которых они не приемлют, таких как войны или субсидирование влиятельных экономических интересов. Большинство голосовало за закон, запрещающий Х или требующий Y, или за кандидатов, которые обещают запретить X или потребовать Y, и, значит, теперь мы знаем «волю народа». И если кое-кто все еще пьет пиво или курит марихуану или скрывает свои доходы, он так или иначе не следует воле народа, в отношении которой дал согласие. Давайте раскроем это чуть подробнее.

Допустим, что закон о запрете вошел в силу и что вы голосовали за запретительный закон или за соответствующего кандидата. Вам скажут, что вы дали согласие на то, чтобы принятый закон вас ограничивал. А если вы голосовали против запретительного закона или за соответствующего кандидата? Тогда вам могут сказать, что вы принимали участие в процедуре, в результате которой данное решение было принято, значит, вы дали согласие на то, чтобы принятый закон вас ограничивал. А если вы не голосовали и у вас даже нет мнения на этот счет? Тогда скажут, что вы вообще не можете теперь жаловаться, поскольку вы лишились вашего шанса повлиять на результат посредством голосования! Как уже давно заметил относительно подобной аргументации английский либертарианец Герберт Спенсер, это «забавный вывод: как бы он ни действовал, а все-таки выходит, что он дал свое согласие; согласие это считается данным и тогда, когда он сказал “да”, и тогда, когда он сказал “нет”, и тогда, когда он остался вовсе нейтральным. Весьма неловко придуманное учение»⁴. Действительно, неуклюжая доктрина. Если вы всегда «согласны», безотносительно к тому, что вы на самом деле говорите или делаете, тогда термин «согласный» не имеет смысла, потому что означает «несогласный» точно так же, как и «согласный». В таком случае слово оказывается пустым.

Действительность же такова, что человек, которого арестовывают за курение марихуаны в его собственном доме, ни в малейшей степени не «согласен» быть арестованным. Вот почему полиция носит дубинки и оружие – чтобы угрожать людям применением силы.

Но, может быть, люди передали право на арест правительству, ведь если они могут предпочесть не курить марихуану, то могут предпочесть и арестовывать самих себя? Однако если у вас нет права выламывать дверь ваших соседей и врываться к ним с оружием, чтобы вытащить их наружу и поместить в тюрьму, как вы можете передать это право кому-нибудь еще? Таким образом, мы вновь сталкиваемся с невероятным утверждением, будто ваши соседи, курящие наркотик, санкционировали свой собственный арест, безотносительно к тому, какое мнение они высказывали или как они себя вели.

Но, может быть, уже одно то, что вы живете в стране, означает, что вы согласны на все, что требует от вас правительство. Ведь, в конце концов, если вы приходите ко мне домой, то вы согласны быть ограниченным моими законами. Но «страна» совершенно не похожа на «мой дом». Я владею моим домом, но я не «владею» моей страной. Она состоит из многих людей, имеющих собственные идеи о том, как им жить. И эти люди мне не принадлежат. В действительности это самое важное для взрослого человека – прийти к пониманию того, что другие люди мне не принадлежат. У них своя собственная жизнь. Вы, как взрослый человек, понимаете это и ведете себя соответствующим образом. Вы не врываетесь в дома других, чтобы сказать им, как жить. Вы не крадете их имущество, когда думаете, что можете лучше им распорядиться. Вы не нападаете на них, не бьете их, не вонзаете в них нож и не стреляете, когда они не согласны с вами, даже если дело идет о вещах огромной важности.

Таким образом, если вы уже действуете как либертарианец, возможно, вы должны быть им.

Это значит не только воздерживаться от нарушения прав других людей, т. е. признавать законы справедливости относительно других людей, но и стараться мысленно понять, что значит для людей иметь права, как права создают основу для мирного общественного сотрудничества и как функционируют добровольные общества. Это значит отстаивать не только собственную свободу, но и свободу других. Один великий бразильский мыслитель посвятил свою жизнь борьбе за отмену величайшего из нарушений свободы – рабства. Его звали Жуаким Набуко, и он сформулировал кредо либертарианца, которому следовал всю жизнь: «Воспитывайте своих детей, воспитывайте самих себя в любви к свободе других, ибо только в этом случае ваша собственная свобода не будет бесплатным подарком судьбы. Вы будете осознавать ее ценность и полны отваги ее защищать»⁵.

Быть либертарианцем – значит заботиться о правах каждого. Это значит признавать права других, даже когда их действия или слова кажутся нам неприятными. Это значит воздерживаться от использования силы и вместо этого добиваться своей цели – будь то личное счастье, или улучшение положения человечества, или познание, или все такое прочее либо что-либо еще – исключительно посредством добровольной и мирной деятельности, неважно, в «капиталистическом» мире свободного предпринимательства и обмена или в науке, филантропии, искусстве, любви, дружбе либо в сфере любых других человеческих устремлений, ограниченных законами добровольного сотрудничества.

Быть либертарианцем – значит понимать, что права защищены, только когда ограничена власть. Права требуют верховенства права. Базовые принципы современного мира в значительной мере сформулированы английским радикальным философом и общественным деятелем Джоном Локком. Он выступал против сторонников «абсолютизма», полагавших, что правители должны обладать неограниченными полномочиями. Те, кто защищал абсолютную власть, презрительно заявляли, что предоставление людям «свободы» приведет к тому, что каждый просто станет делать все что «захочет», т. е. то, что он склонен делать, подчиняясь капризу и не обращая внимания на последствия или на права других.