Встреча Рост Венеры сто шестьдесят три сантиметра. Она на немного богини повыше. Звоны весеннего озорного ветра Взволнованным сердцем слышу. О чём говорит с ней проказник-ветер? Наверное, радуется, счастлив, недоумевает: Такую красавицу встретил У остановки трамвая! Она не догадывается о нашем внимании. Ветер, болтаешь? Слова ничего стоят. Я спокоен: папирос не тронул в кармане. Я просто любуюсь, я живу красотою. Да, красота… Это в жизни важно и нужно; Это так же необходимо, как рассвет, Как весною шагать по лужам, Как в тяжёлом раздумье совет… Ветер, ты смелый парень. Ты у неё рассыпаешь волос золотые пряди. Вы, мне кажется, совсем не плохая пара… Я ревную? Нет, я доволен, что вы рядом. Ты ласкаешь её вездесущий. Твоё увлеченье много сердец пробудит. Оно – подспорье молве по Москве бегущей. Знаю, кто увидит её – вовек не забудет. Я и ветер какой уж день рядом, Оба мы переполнены к ней любовью. Я и ветер с неё не спускаем взгляда. Весеннего взгляда, не более. Август 1959 г. Двое Ты переменчива, капризна, как весна. В ночь – гром и молнии, И дождь из слёз. Наутро твердь белеет снегом. Вдругорядь от горячечного сна Ты подняла меня восторженным набегом. Счастливый я перед тобой, Я твердо знаю – мы сегодня вместе. В награду свод небесный, голубой, Дарю тебе – моей невесте! Вчера ты не хотела быть самой собой, Вчера тобой хандра владела. Днём раньше, помню, встала за спиной И нежностью оторвала от дела. А вдаль идут семейные года — Им дела нет до наших треволнений. Хочу, хочу, чтоб ты была всегда, Как та весна, что в сердце я лелею. 21 апреля 1959 г. «Доченька, моя кровинка…» Доченька, моя кровинка, В стуже леденящей декабря Нежная, зелёная травинка Под снегами проросла не зря. Ей под белым снеговым покровом Грезится зелёный май. Так до времени невнятно слово И дано лишь ласку понимать. Как забуду, синие глазёнки Счастье первозданное лучат. Улыбнётся милая Алёнка — Хочется от радости кричать. Согревался я тем первым светом, И своё отцовство сознавал. Различал по внятным мне приметам — Род мой, внешность и характер твой ковал. Ты младенцем улыбалась часто — Хохотушкой знают все тебя. С дня рожденья полюбило счастье Нежную былиночку, тебя. Глаз твоих бездонность и безбрежность В жизни светит мне, все боли заглуша. Если в мире существует нежность, Для меня в тебе её душа. 1957–1970 гг. Се человек
Памяти Валентина Никольского Глава семьи – Никольский Валька. В среде народной он – Михалыч, Валентин. Без фамильярности давайте-ка, Его труды и дни почтим. Прикован он, как Прометей к скале, К коляске инвалидной, к дому, Где до скончанья лет Сестра да мать – опора Ему опора С детских лет казнённому безножием больному. Их дом открыт всем без изъятья: Заблудшим, жаждущим беседы. Сюда я приводил приятелей, Здесь пережил лихие беды. Таланты открывая здешние, Они любовью их дарили. Дела надрывные, сердечные, Мы на их головы валили. Не часто встретится Без края бескорыстье (Попробуй полюби, ты ближнего Поболе самого себя) Но если беспристрастно в памяти веков порыться Утешишься, к Христу В итоге размышлений всех придя. И не с брюзжаньем, а с заботой, Любой большой вопрос страны В семье Никольского обсудят: «Что там скажет кто-то? Мы сами голоса не лишены». 1976 г. Золотое кольцо Как-то вдруг помягчала погода, И сквозь серый густой туман Солнце выкатила природа — Щедро вывернула карман. Жизнь моя! В золотой нирване Вижу я наступивший день: Он зовёт к себе, ждёт и манит. Ты для встречи себя приодень! Ничего, что запел я поздно — Он гремит речевой раскат. Где лирической нотой, где грозно, Как эпический вольный сказ. Втайне жажду такого мгновенья, Когда в сердце забродит хмель Благодатного вдохновенья. Мне ль не петь? Не светится мне ль? Русь, крестом осени Мою волю, моё желание, путешествуя, Поклониться низко, До самой земли, Белокаменным храмам, Небесной просини. Те дороги не даром К «Золотому кольцу» путника привели. Нашу осень зовут – золотая. Осень русская – праздничный свет. Русь Великая, Русь Святая, Он к липу тебе золота цвет. 1967 г. Раздумье Когда на проходящие событья Смотрю с философического бугорка, Не в силах грусти набежавшей скрыть я, И грусть моя божественно легка. Свой путь провижу – путь совсем не лёгкий: Путь с жизнью сшибок, промахов лихих. Не мой удел быть продувным да ловким. Пока что трудно мне даётся каждый стих. Не из-за тяжести застольного потенья, Не оттого, что скромен божий дар. Я знаю от пришедшего хотенья До смыла слов пройдут годы труда. В горячке созидания приходит вдохновенье. Ещё одно – преображенье вещих снов, В которых указания ко благу Провиденья. Мой неибежен час! Час, с миром примиренья. Смелей мой мозг, уверенней рука. Предчувствую, посмотрят не с презреньем На мой рассвет не ранний. А пока… Гляжу на проходящие событья В спокойствии смиренном… так течёт река. Пусть очень далеко до существа моего открытия — Грущу, но грусть моя божественно легка. 1960 г. |
