- А я думаю, - я решила встать на позицию Дениса, - что не такой он дурак, этот приезжий. Кого полиция будет искать в первую очередь? Того, кто утром не пришел на завтрак. А вот уехать после того, как станет известно об убийстве, да еще выразив свое возмущение, дескать "Мы отдыхать приехали, а тут такие вещи творятся!" можно безо всяких проблем. Скорей всего он так и сделал.

- Иди знай, сколько народу уже уехало, - печально произнес Рон.

И это было чистой правдой.

x x x

Утром мы с Денисом сидели на автобусной остановке. Автобус должен был придти через двенадцать минут, а пока мы разговаривали с дедулей в шортах по колено и в полотняной панаме. Деда звали Яков, было ему девяносто лет и ехал он в городскую поликлинику.

- Присаживайтесь барышня, - сказал он на чистом русском языке, совершенно без акцента. - Автобус вот-вот подойдет.

Усевшись рядом с занятным стариканом, я спросила:

- Вы кибуцник?

- Да, уже шестьдесят один год.

- Неужели? - восхитилась я, а Денис подошел поближе.

- Вы, наверное, были среди основателей этого кибуца?

- Да, - вздохнул старик, - знаете, что было здесь, когда мы пришли?

- Что?

- Болота. Сплошные болота, - старик смешно произнес слово "болота" с ударением на последнем слоге. - А нас - восемнадцать человек, из Москвы и из Питера. Нет, двое были из Варшавы. Мы купили эту землю у местного бедуинского шейха.

- А в Бунде состояли? - спросил Денис тоном: "В каком полку изволите служить?".

- Конечно, - кивнул Яков, - но потом решил, что мое место в Палестине. Я был завзятым сионистом. Твердо знал, что евреям незачем жить среди других народов. Место еврея - в своем государстве.

- Согласен, - Денис был невозмутим, - но в двадцатых годах и речи не могло быть о еврейском государстве. Ведь здесь была подмандатная британская территория.

- А мы ехали и ехали, - упрямо сказал старик. - Строили кибуцы, был энтузиазм и вера.

Подошел автобус. Старик показал карточку кибуцника и прошел вперед. Мы заплатили и уселись неподалеку от него.

- Все началось с чайников, - вдруг сказал он.

- Каких чайников? - спросила я.

- Приватных. Раньше у нас было все общее. И все были равны. Надо кому нибудь одеяло - пожалуйста, тебе дадут. Но если у тебя одно уже есть, то извини, второе получишь тогда, когда дадут всем. Это справедливо.

- А причем тут чайники?

- Мы пили чай в столовой. Кто хотел, приходил, наливал. Всегда была заварка, сидели, общались. Разве это плохо? А потом... Проголосовали, что кибуцник может иметь свой электрический чайник дома. И все. Уже появилось что-то мое, а не общее. Пили чай и общались в своих комнатах. Так оно и пошло.

- А что в этом плохого? - удивилась я. - Может быть мне неохота ради стакана с чаем, выходить из дома, идти в столовую? Мне хочется пить чай дома, даже лежа в постели.

- То-то и оно, - покачал головой Яков, - а общение?

- Да в течение дня можно так наобщаться, что вечером захочется побыть одному.

- А потом вам захочется отдельного дома, зарплаты. Зачем тогда кибуц? Зачем тогда мы его строили? Хотелось жить счастливыми...

Старик задумался и до конца пути не проронил больше ни слова, а у меня всю дорогу до конечной остановке вертелся в голове глупый шлягер: "А мы его по морде чайником..."

Выйдя из автобуса, мы с Денисом заспорили. Он настаивал на том, что идея кибуца уже изжила себя, что методика военного коммунизма не подходит для нынешнего времени. А я с ним не соглашалась. Я не видела ничего плохого в том, что люди живут вместе, сообща готовят еду, смотрят за детьми и работают в поле. Если это им нравится, так что? Разве плохо чувствовать себя социально защищенным от таких напастей современной жизни, как безработица, высокая плата за университет и дорогая больничная страховка. А кибуцники защищены от всего этого.

Мы уже дошли до управления. Девушка-полицейский провела нас внутрь и постучала в дверь кабинета.

- Войдите, - услышали мы.

Мы вошли. За столом сидел тот самый лысенький следователь, с которым мы уже имели честь видеться дважды за последнее время.

- Присаживайтесь, - он показал на стулья, - я хочу кое-что спросить.

- Прежде всего, хотел бы узнать, с кем имею честь... - церемонно произнес Давид. Видимо он до сих пор находился под влиянием беседы со старым кибуцником.

- Следователь Ривлин. Я навел о вас справки. Вас зовут Денис Геллер и вы были задержаны по подозрению в убийстве русской гражданки. Верно?

- Если вы действительно все обо мне выяснили, - Денис сделал ударение на слове "все", - то могли также узнать, что настоящих преступников нашли и не без нашей помощи, - он кивнул на меня.

- Верно, - как бы нехотя заметил следователь, - просто я хочу отметить вашу способность попадать в криминальные ситуации.

- Ничего не попишешь, - развел руками Денис. - Это не наказуемо, хотя и доставляет некоторые неудобства.

- Что вы можете сказать об этом деле? - Ривлин повернулся ко мне.

- Вот это, - я выложила на стол сотовый телефон.

- Откуда он у вас?

- Нашла неподалеку от тела покойного Марка.

Следователь взял в руки телефон, покрутил его, но батарейка к тому времени уже разрядилась и понять что-либо было невозможно.

- Почему вы вчера не сказали мне об этом?

- Забыла. Я была в шоке, а этот телефон точь-в-точь такой же, как мой, поэтому я машинально повесила его на пояс.

- Как вы нашли его?

- По звонку. Кто-то звонил, а никто не отвечал. Я пошла на звук, думая, что телефон выронили, и я смогу вернуть его владельцу. Но тут я споткнулась и упала прямо на несчастного Марка.

- Понятно, - пробормотал Ривлин. - Отпечатков пальцев, конечно же нет, вы все затерли. Ну хотя бы запомнили, кто звонил?

- Да, там был последний местный звонок, а до этого три звонка из Кирьят-Шенкина, с его работы. Марк работал в ресторане "Малахит", играл на гитаре.

Следователь отложил телефон в сторону.

- Ну хорошо. Кто приехал с убитым в кибуц?

- Рон, его друг. Он тоже музыкант.

- Придется его вызвать тоже, - Ривлин вздохнул. Чувствовалось, что он был раздосадован. У него своих дел невпроворот, местные воры и дебоширы не дают успокоиться. И тут нате вам, два убийства приезжих. Иди знай, кто они, зачем их убили, убийца из местных головорезов, или тоже явился откуда-то на голову следователя Ривлина. Тяжело.