– В отдел проедем, там и, – договорить Рассказов не успел и невольно обернулся на грозный окрик стажёра.

– Короче, стой на месте!

– На каком месте!? Ты кто такой!?

Второй насильник уверенно шагнул к сжавшейся в испуге потерпевшей, но Киреев преградил ему путь и получил кулаком в лицо. Сгруппировавшись, Славка попробовал ударить в ответ. Не получилось, насильник уклонился и толкнул стажёра в грудь. Киреев упал, и Олег рванул было к нему на помощь, но водитель экипажа опередил. Наплевав, что не имеет права, покидать служебную машину, оставляя незапертой, прапорщик милиции резво спрыгнул со своего места. Мгновение и насильник, заскулив от боли, прикрыл ладонью правое ухо и присел на корточки рядом с поднявшимся уже стажёром. Массивный кулак шофёра российской милиции – вещь убойная. Еще миг, и руки дерзнувшего оказать неповиновение, были скованы наручниками за его же спиной.

– Ослабь, слышь, – заныл задержанный. – Туго, руки затекут.

– Не сдохнешь, – буднично ответил водитель. – Не надо было рыпаться.

– А кто рыпался?

– Рот закрой, пока по второму уху не дал тебе.

Убедившись, что второй преступник обезврежен, Олег вспомнил о первом задержанном. Обернулся и не увидел его рядом. Панический взгляд по сторонам. Нашел. Плохо различимая в сумраке фигура перелезающего через невысокий забор человека.

– Стой! Стрелять буду! – закричал Рассказов и погнался вслед за убегающим.

Поскользнувшись на очищенной дорожке детсадовского двора и едва не упав, Олег уперся в толстые прутья забора, уже преодоленного задержанным. На полминутки отвлекся милиционер, и вот результат. Вновь поставив на предохранитель и вернув оружие за спину, Рассказов перелез через забор и оказался по пояс в снегу, но преследуемый им был уже далеко. Можно бы и догнать, да не позволял белый холодный наст между ними. Высоко поднимая ноги и вновь опуская их в снег, Олег тяжело шёл следом за насильником, стараясь не потерять его из виду. Бронник с неимоверной тяжестью давил на плечи и как никогда мешал болтающийся за спиной «калаш». Дыхание сбилось, изо рта, как из печной трубы, валил густой пар. Но останавливаться Рассказов и не думал, и всё тише и тише повторял:

– Стой! Стрелять буду!

Расстояние между ними не сокращалось и не увеличивалось, и это означало одно, – убегающий тоже выдыхается. Того и гляди, остановится и сдастся на милость настырного мента. Во всяком случае, младший лейтенант милиции хотел в это верить. Но противник упрямо полз через сугробы, оглядываясь на преследователя и не слушая его окрики. Заснеженное препятствие шагов в сто насильник преодолел первым и почти выполз на ровную дорожку в соседнем дворе.

«Всё»! – понял Олег, запыхавшись и нащупывая автомат за спиной. Несмотря на мороз, было жарко от понимания, что придётся стрелять. Но, опасаясь, возможности попасть не в преступника, а по окнам жилых домов, стрелять милиционер не решался. Там люди спят! В висках бешено колотилось давление, сердце грозило выпрыгнуть из груди и больше не вернуться. Правильно, зачем оно ему, если он сейчас безжалостно убьёт мирно спящих людей? Ну, какой дурак придумал квартиры на первых этажах?! Нет! Стрелять нельзя! Отчаяние! Досада! Злость! Опять всё перемешалось в голове Рассказова в те растянувшиеся до нескольких часов мгновения, что он преодолевал последние метры глубокого сугроба. Скинув-таки бронежилет, но, не выпуская из рук автомат, Рассказов выбрался на тропинку и с мыслью: «Будь, как будет», облегченно выдохнул. Вновь опустив скобу предохранителя, Олег передернул затвор и прицелился. Убегавший, будто почувствовав, что следующий его шаг завершит его же драгоценную жизнь, внезапно остановился и, согнувшись, приложил ладонь руки к груди. Он был совсем рядом и смотрел на милиционера. Тот, кому Олег когда-то пообещал, что никогда не заберет чужую жизнь, словно напоминал его клятву затравленным взором преследуемого: «Не убий». Убедив себя, что взял в гонке верх, Рассказов опустил автомат, и насильник рванул бежать с новой прытью. К ближайшей крепко спящей пятиэтажке. Опять закинув за спину калаш, побежал и Олег. Превозмогая себя. Но бежали недолго. Преследуемый, оборачивая испуганное лицо и держась за грудь, устал бежать. Сменив бег на шаг, он уже еле шёл. Из его открытого рта тоже вырывался пар. И, приближаясь к внезапно остановившемуся противнику, Рассказов видел, как тот, не справившись с кодом массивной железной двери одного из подъездов, обречённо прижался к ней спиной и решительно выставил нож:

– Уйди…

– Убери, – прохрипел Рассказов, ощущая, что не может не идти дальше, и вот – вот сам наденется нож, будто шашлык на шампур.

Шаг! Второй! Ещё! Всё!

Последнее, что младший лейтенант милиции видел осознанно, тень, молниеносно скользнувшую от угла дома вдоль стены к насильнику, невидящему ничего и никого, кроме надвигающегося на него Рассказова. А последнее, что слышал, – звук упавшего наземь металла. Словно во сне, преступник упал на припорошенную снегом бетонную площадку перед подъездом. Визжа благим матом, он пытался закрыться руками от стремительных пинков по всему телу.

– Олег, браслеты! – кричала тень голосом водителя экипажа.

Протянув наручники прапорщику милиции, Олег сидел на корточках и недоуменно смотрел то на окровавленное лицо избитого насильника, то на милиционера, который нещадно пинал того, а теперь, степенно, как подковывая коня, надевал оковы на оголенные запястья. Задержанный клялся, всё решит, проблем ни у кого не будет, плакал и умолял, чтобы его отпустили, не оформляя вооруженное сопротивление. Но Рассказову не было жалко насильника. Нож, которым ещё мгновение назад должен был быть вспорот живот Олега, лежал у его ног, туго зашнурованных в новенькие берцы, и никому уже не был опасен.

Отдышавшись и почувствовав, что начинает замерзать, Олег прошел по следам в глубоком сугробе, поднял бронник. Вернувшись в машину, откинулся в кресле и, закурив, прикрыл отяжелевшие веки. Начинался новый день, полный всякого. И Рассказов никак не мог понять, когда в зимнем дворе собралось столько милицейского люду. И где все они были, пока он из последних сил гнал зверя? Женщины – следователь и эксперт-криминалист, закутавшись в бушлаты и шапки так, что были видны только глаза, приступили к осмотру места происшествия. Пожилой уставший участковый, обреченно уговаривал спешащего на работу прохожего, побыть понятым. Первым подоспел экипаж Андронова. Конечно, где это видано, чтобы комвзвода не принимал участие в задержании. Даже если и не принимал, все равно жена из отдела по связям с общественностью, напишет, был. К вечеру в местной газете появится статейка, как старший лейтенант милиции Андронов героически раскрыл преступление и повязал сволоту. Жалко, не судья, а то и посадил бы сразу. На пожизненное. Леха – справедливый, все знают, даже те, кто реально задерживают преступников, но в газетах о них не пишут.

Олег взглянул на водителя. Прапорщик милиции сидел за рулем и, тоже попыхивая папиросой, читал газету, не придавая значения случившемуся.

– Спасибо, – прошептал Рассказов, но шофёр не отреагировал.

Славка Киреев возвращаться в теплый салон не спешил и с интересом наблюдал за работой следственно-оперативной группы. «Нет, этот не на два дня. Он навсегда с нами. Ему это всё интересно», – тепло подумал Олег о стажёре и, открыв дверь, крикнул:

– Славка! Давай сюда! Дуба дашь!

– Короче, иду! – отозвался парень и, сунув замерзшие руки в карманы куртки, трусцой посеменил к машине. Но первыми подошли оперативники. Оставив одного задержанного в своих «Жигулях», они, не церемонясь, затолкали на заднее сидение милицейского внедорожника того, за которым гнался Рассказов.

– Олег, везите это чмо в отдел, – приказал заместитель начальника районного уголовного розыска.

Старший экипажа, молча, кивнул и пересел с переднего сидения на заднее. С другой стороны влез Киреев и зажатый между ними задержанный не шевелился. Захочет, а не сбежит. Руки в наручниках за сгорбленной спиной. С лица каплет кровь. Толи из носа, толи с губы, толи с брови. В темноте не разберёшь.