Егор Владиленович читал новостную ленту интернета в своём новом лондонском офисе. «Мадридский областной суд признал виновным экс-разведчика Хулио Фернанденса в государственной измене посредством продажи России секретных материалов. Офицер Фернандес был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы». Об этом сообщала вся испанская пресса, в том числе и газета “Эль Мундо”. В демократической Испании обычно такие дела рассматривались судом. Дело действительно велось по статье государственная измена, уголовный кодекс чётко формулировал данное правонарушение. Суд счел доказанным, что Хулио хранил служебную документацию и секретную информацию с целью передачи российской разведке.

Бывший советник и спец-службист Войнич слышал от своих старых сослуживцев и коллег, что «Дело Фернандеса» было инициировано около четырёх лет назад главой Национального разведывательного центра Испании Альбертино Суаресом. Тем не менее, Фернандес был арестован только менее года назад, в августе 2008 года. Во время обыска в его квартире на Канарских островах были найдены документы и носители, содержащие , якобы, секретную информацию. Считалось, что данная информация при передаче в руки потенциального противника могла представлять серьезную угрозу государственной безопасности Испании и её союзникам. Бывший коллега и партнер Егора по бизнесу, Патрик Сьюзерленд, так удачно продавший ранее ему офис рядом с Трафальгарской площадью, чуть сам не попал в переплет этой истории.

Он не послушался совета Войнича о покупке недорогой виллы на юго-востоке Африки. Купил себе на вырученные деньги небольшое бунгало на берегу Атлантического океана, омывающего испанский остров Тенерифе. В один из июльских вечеров, после знакомства в пивном баре с Хулио, находящимся там на отдыхе, англичанин пригласил того к себе в гости за пару недель до предстоящего ареста. Не сказать, чтобы ориентация Патрика Сьюзерленда была аномальной. Нет, ему просто было тоскливо и одиноко после всего произошедшего с ним в Лондоне.

В тот по летнему душный день звонок Егору на мобильный казался Сьюзерленду единственным выходом из создавшейся ситуации. Патрик подозревался в шпионских связях с Хулио Фернандесом. Он не мог вот так сразу доказать испанским карабинерам, что он здесь ни при чём. Что он не играет ни в какие шпионские игры. Пока суть да дело, требовался залог в сто тысяч евро.“Кто может помочь?” – вертелось назойливо в голове у Патрика. Выбор пал на Войнича, несмотря на то, что расстались они ни в самых лучших чувствах друг к другу. Залог полицией был получен на следующее утро.

Но когда выяснилось, что деньги поступили от русского, возникли дополнительные вопросы. Егору пришлось нанять адвокатов для Сьюзерленда и косвенно для себя.

Согласно тексту обвинения, Хулио работал на испанскую разведку с начала девяностых более четырнадцати лет и за этот период успел накопить множество материалов о деятельности Национального разведывательного центра. Перед своей приближающейся отставкой он написал в декабре 2005 года письмо советнику по политическим делам российского посольства, прибывшему в Мадрид годом ранее. Фернандес уведомлял россиянина, что владеет информацией ценностью в двести пятьдесят тысяч американских долларов. Испанская разведка посчитала, что их коллега, якобы, помимо прочего предлагал русским помощь с вопросом внедрения российских агентов в Национальный разведывательный центр Испании.

Предложение ирландца

На дворе стояла весна 2009 года. Может быть и странно, но Лондонская погода не предвещала в те дни, ни каких гроз, ни каких туманов. Финансово-экономический кризис, разразившийся по всему миру менее года назад, также не мог оказать влияния на небольшую плюсовую температуру в столице Англии. На первый взгляд, компании работали исправно, покупали и продавали, одалживали и инвестировали. Люди, постоянно бегущие по своим необъяснимым делам, также инвестировали, скупали, кредитовались, выплачивали и не откладывали. Кто-то закрывал свой бизнес, а кто-то умудрялся именно в этот период открыть свое дело. Но для более посвященных в вопросы макро и микроэкономик европейских стран, следовавших по стопам и заразительному примеру американцев, не все было хорошо. Большинство деловых показателей на европейских биржах стремилось вниз. Спекулянты не могли даже искусственно поднять рынок тех либо иных акций. По миру прокатилась волна слияний и поглощений, к сожалению, и банкротств. У людей в головах не выстраивались планы о предстоящих отпусках у теплого моря, в крайнем случае, об отдыхе с клюшкой на гольф поле или теннисном корте. Тем, у кого, что-либо реализовывалось, а тем более, кто смог бы совместить все это сразу, можно было только позавидовать.

Егор пил кофе и просматривал рабочие бумаги, когда позвонил Сьюзерленд. “Как дела, старина, какие планы на жизнь, на что сегодня охотимся, чем могу быть Вам, сэр, полезен. Кстати, не собираетесь ли всем семейством наступающим летом посетить наши гостеприимные края. Вилла всегда в вашем распоряжении”, – начал беседу британец.“Спасибо Патрик, но, я полагаю, ты звонишь не только для того, чтобы предложить невысокую арендную плату за сдачу своей прекрасной виллы на летний сезон”, – пытался подкалывать собеседника Егор, – “Что-то голос, у тебя сильно интригующий, говори, в чем дело?” За не долгие годы общения со своим бывшим компаньоном по приобретению и сбыту антиквариата Егор узнал многие его повадки и приемы.

В начале 2007 года Патрик умудрился даже пойти на преступление, чтобы овладеть долей прибыли от продаж, полученной Войничем. Именно тогда он и расстался со своими офисными хоромами, выходящими на колонну Горацио Нельсона на Трафальгарской площади. Это был компромиссный выход из создавшейся тогда нехорошей ситуации. На ирландце висели долговые обязательства, заставлявшие искать выход из тупика, вплоть до нарушения закона. Деньги, полученные за офис от Егора, частично решали его планы. Егору же они принесли славу хорошего и настойчивого переговорщика. Войничу очень нравился бывший кабинет Патрика, правда, кое-что он переделал лично под себя. Помимо прекрасных пейзажных портретов Егор заказал и оплатил портрет всадницы-амазонки.

Картина висела за его спиной и всегда напоминала о красавице Катерине, любимой его женщине, друге, любовнице и жене. Среднего размера портреты детей Ильи и Мариши красовались на рабочем столе. Мебель викторианского стиля, оставшаяся от Сьюзерленда, полностью удовлетворяла вкусы Егора. Английские кресла и диваны он перетянул более нежной и светлой телячьей кожей. “Ты понимаешь”, – начал британец свое повествование, – “Ко мне обратился странный итальяшка, долгое время проживавший в Бразилии. Около года назад, он перебрался на Канарские острова. Построил себе приличный дом, с бассейном и всеми иными необходимыми атрибутами вальяжной жизни. На прошедшей неделе, в субботу он был у меня в гостях. Наверное, немного перебрал и стал такой словоохотливый, что просто пиши роман о его жизни и приключениях. В Рио-де-Жанейро он, якобы, владел небольшим бизнесом, который перед отъездом продал. А, вообще, раньше мужичок, с его слов, был молодым священником в местном Кафедральном Соборе итальянского городка Пезаро. Покидая свой приют в Италии, в начале семидесятых годов, он прихватил с собой на память в далекую Бразилию старинную бронзовую статую работы греческих мастеров. Позже он ее продал за хорошие деньги представителю американского консорциума по работе с произведениями искусств. В середине семидесятых этот консорциум перепродал статую молодого атлета увенчанного оливковой ветвью музею Гетти в Лос-Анджелесе за четыре миллиона американских долларов. Но, дело даже не в этом. Якобы, у него еще с тех времен остались спрятанные артефакты неких старых находок его прихожан, крестьян и рыбаков. Либо времен этрусков, либо финикийцев. По молодости он получил это в дар для церкви, но соблазн оказался велик. Дьявол взял свое. Что-то удалось перепрятать и закопать. Артефакты, как и греческий мальчик с оливковым венком, якобы, датируются началом нашей эры, а может и позже. Он, уйдя на заслуженный отдых, теперь ищет компаньона и потенциального покупателя «этим старинным безделушкам»”. “Послушай, Патрик, а что это за «безделушки», он, конечно, не говорит?”– поинтересовался Егор, до этого момента слушавший партнёра не перебивая.