Такая же реакция была и у ВСЁ: он стоял с лицом человека, которого на мгновение выключили из жизни, и он замер, словно статуя.

– Когда я ем – я глух и нем… – невероятным усилием воли выдавил, наконец, он из себя.

После этого они втроём – одновременно, как по сценарию: наигранно и по-клоунски! – шумно рассмеялись, чем привлекли внимание галдящего 9-б класса, в который они, все трое, были определены завучем новой СШ № 63…

(«ОДНА ЧАСТЬ МЕНЯ ПОСТОЯННО ПЕРЕЖИВАЕТ, ЧТО Я ОБЫЧНЫЙ НЕУДАЧНИК, в то время, как другая, мнит себя Господом Богом…» Джон Леннон.)

– А кто-нибудь мне подскажет, какое сегодня число? – обратился к свежеиспечённым одноклассникам ВСЁ. – А то мои золотые что-то заклинило. – Он на самом деле озадаченно смотрел на свои наручные часы, постукивая ногтём указательного пальца по стеклу, они будто перестали тикать, будто кто-то вручную остановил их: замер маятник, замер весь механизм, остановились стрелки на циферблате.

Потом ВСЁ поднял руку вверх, показывая всем свои заклинившие золотые.

Теперь весь 9-б стоял с перекошенными физиономиями от дерзко поставленного вопроса: школьная линейка всегда проходит в последний день лета: ясен пень – здесь никакие золотые с бриллиантами часы не нужны. Чушь какую-то городит этот шут гороховый: время – оно и есть время. Мозги, верно, у него переклинило, а не часы.

- Само собой: сегодня 32 августа, – ответил негромко НИКТО, очень негромко.

Тем не менее, все – весь класс! – услышали этот ответ. Перекошенные физиономии 9-б ещё больше, чем после вопроса ВСЁ, исказились в сторону аномалии. И общешкольный галдёж стал для них совсем неслышимым, как в немом кино: люди вокруг двигались, что-то делали, что-то говорили, а звуков не было.

Центром внимания девятиклашек стала эта странно-диковатая троица: НИКТО, НЕКТО и ВСЁ…

(«ДА, ВСЁ, ЧТО ЕСТЬ В МИРЕ ВЕЛИКОГО, ЖИВЁТ В МОЛЧАНИИ. И говорит тишиною». И. Ильин.)

– Да, сегодня 32 августа, – повторил НИКТО. – Почему? Потому что 32-го не бывает, 32-го числа в календаре нет, как и нет ничего, что мы здесь наблюдаем.

– Значит, всё, что есть вокруг – это нам только кажется? – спросил ВСЁ.

– Интересный поворот! – заметил вкрадчиво-издевательски НЕКТО. Как он не старался, как не хотел, но прозвучало это именно так, а не иначе: вкрадчиво-издевательски.

– И школы?.. – спросил ВСЁ. – Её тоже нет?

– И школы…

– А что же всё-таки здесь есть? – хихикнула одна из девчонок.

– Есть пустырь с разбросанными селем валунами и камнями… – ответил НИКТО с прежним лицом провидца, прорицателя: ему самому потребовались немалые усилия, чтобы не расхохотаться перед онемевшим классом, но этого никто не заметил, – больше ничего нет.

– А мы? – возмутился НЕКТО. – Как с нами быть?

– Мы есть, пока есть…

Класс облегчённо выдохнул.

– Мы есть, как некое недоразумение, – объяснил необъяснимое НИКТО, – как то, чего не должно быть… Как случайное вкрапление в реальность 31 августа по форме, но не по несовместимому содержанию.

– Интересный поворот!

– Совместимость несовместимого какое даёт число?

– Какое? – спросил ВСЁ.

– Правильно! – ответил НИКТО. – Ответ засчитывается, как правильный: 32-е…

9-б – с перекошенными физиономиями – стоял по-прежнему перекошенным.

– Или – 33! – подвёл итог ВСЁ: потеху надо воспринимать, как потеху, а не стоять баранами с раскрытыми ртами. Он сиял своей неподражаемой, ослепительной улыбкой, от которой становилось «всем светлей 6» и теплей. – Теперь всё ясно и понятно…

Физиономии девятиклашек перестали быть перекошенными и стали изменяться в направлении к улыбке, подобной той, которая сияла на лице ВСЁ.

– А мне понятно, что среди нас есть один реальный придурок… – произнёс НЕКТО многозначительно, как мог произнести только НЕКТО.

Галдёж, как по команде, опять прекратился. И установилась тишина, какая бывает в космосе, в абсолютном вакууме…

(«ВСЕ ВЫ ГЕНИАЛЬНЫ И КРАСИВЫ. Вам не нужен кто-либо, кто рассказывал бы вам, кто вы и какие вы. Вы – те, кто вы есть». Джон Леннон.)

– А ещё мне сдаётся – все догадываются: кто есть этот придурок.

– Это является лишним аргументом… – заметил негромко НИКТО, – реальности такого феноменального явления, как совместимость несовместимого, а также ответом на вопрос: какое сегодня число – 31-е или 32-е.

– Или – 33-е, – вновь напомнил о своей версии ВСЁ.

После этого галдёж на плацу новой школы (которой не было!) возобновился с новой силой…

Таким образом, в летописи о «НИКТО, НЕКТО и ВСЁ» появилась первая запись: 32 августа.

Во второй записи летописи значилось:

2. ВСЁ – Ринго, НЕКТО – Джон, НИКТО – Джордж.

Цифра «два» характеризует двойственность мира. Свет и Тьма.

Если 1– это небесное Созидание, то 2 (1+1) -

  активизация нижнего мира.

Было бы странно, если бы после школьной линейки в тот день, 32 августа, ничего больше не произошло. И подобной странности не случилось.

НИКТО, НЕКТО и ВСЁ условились продолжить – совместимо-несовместимый! – диалог среди более приятных глазу декораций. Они заскочили домой, чтобы облачиться в нешкольную форму и выхлопотать у родителей карманные деньги. И через полчаса встретились на углу улиц Розыбакиева 7 и Тимирязева, на той стороне, где была остановка троллейбусов в направлении к центру города.

На НЕКТО красовались очень модные расклешенные брюки темно-оливкового цвета и не менее модная приталенная оливкового цвета рубашка.

На НИКТО, конечно, были польские модности: джинсы «Одра» и простая белая, без рисунков и надписей, майка.

ВСЁ был одет в светлые коттоновые брюки и коттоновую рубашку такого же цвета.

– Логичнее, если бы моя одежда была на НЕКТО, – сказал НИКТО, – кто, в конце концов, среди нас поляк?

– Я – поляк, – ответил НЕКТО.

ВСЁ презабавно повернул свою голову так, как это делают собаки, пребывая в состоянии крайнего удивления:

– Точно?

НЕКТО хотел было набычиться, но потом заставил себя расплыться в улыбке: на шутку надо реагировать шуткой.

– Точнее некуда! – твёрдо ответил он.

– Тогда – хочешь-не хочешь – а тебе придётся перекинуться одёжкой с НИКТО, чтобы форма соответствовала содержанию.

– А меня – пока что – и моя одежда вполне устраивает!

– Иди ты? – ВСЁ опять уморительно изобразил поворотом головы собачье удивление.

– В натуре! – ответил НЕКТО ещё твёрже.

– Хотелось бы поверить, – продолжал подначивать ВСЁ, – но верится с трудом.

НЕКТО перестал улыбаться, в отместку: он, мол, тоже не лыком шит – ишь выискались тут умники, видали мы таких, видали и похлеще. И прокурорским тоном спросил:

– Ну, и каково же там, в Польше, в «самой заграничной из всех заграниц, вместе взятых»? Классно, наверное? Только про Полу Раксу больше втирать не надо: о ней мы уже слышали.