Освободившийся от тяжёлых грузов обоз без особого труда переправился через Днепр у деревни Глушково. Дорога, пройдя через небольшой перелесок, вывела французов на поле, за которым виднелось большое село. Над селом возвышалась каменная церковь с высокой колокольней.

Когда обоз наполовину выдвинулся из перелеска, на колокольне монотонно зазвонил колокол.

На подходе к селу идущий впереди конный отряд вдруг прекратил движение. Бертье и полковник Моруа, следовавшие вблизи кареты, поспешили выяснить причину остановки. Проследовав в голову обоза, они сразу поняли причину колокольного звона, звучавшего совсем не в их честь. На въезде в село, преграждая французам путь, была сооружена баррикада из перевёрнутых саней, брёвен, бочек, мешков с соломой, поленьев дров и прочего хозяйственного имущества, длиною саженей в семьдесят. Баррикада ощетинилась острыми кольями, в центре торчало дуло пушки. Перед баррикадой был устроен невысокий вал из снега, покрытого коркой льда. Между валом и баррикадой лежали широкой полосой бороны зубьями вверх. Эта примитивная крепость была построена явно не сегодня и не вчера, жители села заранее готовились достойно встретить чужеземцев.

За баррикадой суетились люди, готовясь к обороне. Со стороны села по зову колокола спешили жители, вооружённые цепами, косами, вилами и прочими подручными средствами, пригодными для обороны. Некоторые держали в руках ружья. Все жители, «от мала до велика», шли на защиту родного дома.

…На въезде в село, преграждая французам путь, была сооружена баррикада…

Бертье попросил у одного из адъютантов небольшую подзорную трубу. Встревоженные, но решительные лица готовых идти на смерть людей рассмотрел он в маленьком стёклышке окуляра трубы, – «Мы им явно не по душе. Просто так без боя не уступят». – Бертье протянул руку и, указывая подзорной трубой направление, приказал,

– Направьте обоз в объезд села, полковник, вот по той дороге справа. Не стоит проливать кровь этих мужественных людей, тем более наших солдат, без особой на то необходимости. К тому же сейчас самое дорогое для нас это время, а провиант, надеюсь, мы сможем пополнить и в других местах.

Когда обоз свернул с большака в объезд села, за баррикадой раздались восторженные крики и в воздух полетели сорванные с голов шапки. Осмелевшая ребятня выбежала из-за баррикады и стала швыряться во французов снежками. Французы не обращали на них внимания, но когда несколько снежков угодили в цель, некоторые попрыгали с возов и стали отвечать тем же. «Перестрелка» шла с переменным успехом, и бывалые солдаты тоже, как и дети, прыгали и радовались, когда ими брошенный снежок попадал в кого-то из мальчишек.

Придержав коня, Бертье наблюдал за «сражением», – «Были бы все войны только такими». Ему вдруг захотелось спрыгнуть с коня и запустить снежком в одного из этих шустрых и смелых сорванцов. С его лица долго не сходила благодушная улыбка, вызванная этим желанием.

Дорога за селом немного ухабистая, но хорошо наезженная, привела обоз в лес. По обеим сторонам, рядом с дорогой стояли огромные ели. Сквозь густые еловые лапы едва-едва пробивался дневной свет. Люди и кони сразу же притихли. В тишине леса раздавался только хруст снега под ногами пеших французов, позвякивание сбруи да приглушённый елями топот коней, тянущих возы.

– Господин маршал! Взгляните сюда!.. – один из адъютантов показал на следы у обочины дороги. Их было множество, они не были похожи на следы от сапог французских солдат. Были хорошо заметны следы от копыт коней, совсем свежие, что было ясно даже неопытному глазу. Одни уходили вглубь леса, другие возвращались к дороге…

«Засада!.. Неужели засада?..», словно молния пронзила эта мысль Бертье.

– Передать по обозу: максимально ускорить движение, приготовить оружие к бою! – приказал он адъютантам и, услышав впереди и позади команды: «ускорить движение», «приготовиться к бою», немного успокоился.

Обоз заметно ускорил движение. Пришпорив своего коня и переведя его в галоп, крикнув на ходу ездовому «Гони!», Бертье помчался впереди кареты, подгоняя конных егерей.

Впереди появился просвет, лес заканчивался. Когда до опушки оставалось совсем немного, из леса раздался залп нескольких пушек, и началась беспорядочная стрельба из ружей. Французы отвечали на выстрелы, не целясь, направляя ружья в темноту леса на невидимого врага. Ездовые ожесточённо хлестали коней, пытаясь как можно быстрее выйти из-под обстрела. Поперёк дороги стали с треском падать заранее подрубленные ели. Бертье пригнувшись в седле подгонял и подгонял коня, надеясь, что спасение там, за лесом. Конные егеря десятками падали, сражённые пулями. «В коней не целят, берегут», промелькнула мысль, и он плотнее прижался к холке. Огромная ель стала с треском падать перед ним, преграждая путь, «Всё конец, не спастись». Но верхушка ели неожиданно застряла в деревьях на другой стороне дороги, оставляя свободный проезд. Ветки больно ударили по лицу, и Бертье с трудом удержался в седле. «Тройка», запряжённая в карету подгоняемая звуками выстрелов, неслась за ним. Ездовой, сброшенный с крыши кареты упавшим деревом, бежал за ней, всё более и более отставая.

За лесом справа и слева от дороги раскинулись заснеженные поля, впереди виднелись крестьянские избы и хозяйственные постройки.

Удалившись от опушки леса, французы сгрудились вокруг остановившейся кареты. Из леса доносился шум боя.

– Господин маршал, я должен вернуться, там гибнут мои солдаты, – полковник Моруа указал на лес, – Я не прощу себе, если оставлю их умирать!..

– Вы находите возможным применение конницы в этом непроходимом даже для пешего солдата густом лесу?.. К тому же дорога завалена деревьями. Хотите погубить себя и всех нас?.. Вы что забыли о той миссии, которую исполняете!.. – прокричал Бертье, теряя самообладание от волнения, вызванного возникшей опасностью.

К карете подбежал запыхавшийся ездовой и стал машинально трясущимися руками разбирать спутавшиеся поводья. Все заворожённо смотрели на его руки, как будто он делал, что то особенное и очень важное. Заметив к себе такое внимание, ездовой с виноватым видом, словно оправдываясь, за какой-то серьёзный проступок, еле слышно произнес, поворачиваясь то к одному, то к другому:

– Меня деревом сбросило… – Я не мог оставить лошадей без присмотра… – Ведь верно?.. Я не трус… Я не трус… Я имею награды за храбрость… – Да, да, господа офицеры… – За храбрость…

Маршалом овладело чувство вины и стыда перед этим солдатом, фактически героем, доведённым до сомнения в своей доблести и умоляющего его простить. «А, я, маршал Великой армии, не виновен ли я в том, что сейчас происходит, ни я ли начальник генерального штаба всё это допустил, ни я ли довёл солдата до этого его состояния?..»

Бой в лесу затихал, всё реже звучали выстрелы и, наконец, стихли. «Чем закончился бой?.. Что если смогли отбиться?..», Бертье готов был послать адъютанта разведать обстановку, как вдруг из леса лавиной выкатилась группа всадников. Бертье сразу признал в них русских казаков, не смотря на небольшое их число, они смело с гиканьем и свистом, размахивая короткими копьями и шашками, бросились на значительно превосходящих их числом егерей.

– Егеря! К бою! – Моруа выхватил из ножен саблю, – За мной егеря! Вперёд! За императора! За Францию! – и первым направил своего арабского скакуна навстречу казакам.

Видя превосходящие силы французов, казаки, вдруг повернули коней, пытаясь скрыться в лесу. Егеря бросились в погоню, воодушевлённые неожиданным успехом, и это было их роковой ошибкой. Приблизившись к опушке леса, казаки вдруг повернули коней и приготовились к встрече. Егеря были совсем рядом с ними, когда из-за деревьев раздался ружейный залп, а по флангам, из леса, на французов, охватывая их кольцом, мчались две сотни гусар.