8. ДОРОГА К СЕБЕ

1 августа 1351 года. Остров. Верена. Тамми успела подумать, что в таком доме ей хотелось бы жить. Двухкомнатная квартирка тесновата, зато – все удобства. По сравнению с коммуналкой в Пескаде – сущий рай... Верхушки деревьев за окном раскачивались под порывами ветра. Последнее, что пришлось увидеть в этой жизни. Есть ли другая? Сейчас Тамми узнает. Выполнит приказ Хозяйки, и откроет дверь в соседнюю комнату. Какая казнь там ее ждет? Оттеснив с дороги замешкавшуюся Хозяйку, Тамми пересекла комнату и толкнула дверь. Замерла в растерянности... Меньшая по размеру, с одним окном и стенным шкафом напротив, вторая комната была пуста. Ну, не совсем. На полу, точнехонько посередине, лежала сумка-рюкзачок, плотно набитая пачками купюр в целлофановых обертках. Пиратская добыча, стоившая жизни ее бывшему парню, и еще двоим: взрослому и подростку. Несколько часов назад Тамми убила их всех, чтобы завладеть деньгами. Несколько секунд Тамми остолбенело разглядывала сумку. Хозяйка за ее спиной холодно сказала: – Чего уставилась? Забирай, и проваливай. Ничего не соображая, Тамми взяла сумку, она показалась очень тяжелой. На самом деле – всему виной усталость. Ощутила непонятную внутреннюю боль. Увесистая куча резаной цветной бумаги обошлась в три человеческих жизни. Оно того стоило? Обернулась. На лице “королевы орхи” ничего нельзя прочесть. Что это? Очередная издевательская шутка Экселенсы? – Мне... в самом деле... можно уйти? – И можно, и нужно. Хозяйка посторонилась, пропуская Тамми. Надменно кивнула в сторону входной двери. Убирайся, мол. Сердце Тамми заколотилось. Она с трудом сдержалась, чтобы не ринуться на выход бегом. Это ж, как повезло, чем-то разжалобить жестокую Экселенсу! Быстрее, пока она не передумала! Ничего, что уходить надо поспешно-трусливо. Старательно контролируя каждый свой шаг, Тамми медленно прошла к выходу. Проклятая сумка оттягивала руку, и била по коленям. – На спину возьми, – посоветовала Хозяйка. Подошла и помогла Тамми продеть руки в лямки, и взвалить сумарь на себя. – Не горбись. Наклонись чуть вперед, и иди. Тамми чуть не ляпнула, что обойдется без дурацких советов. Но, устыдилась бесчестного порыва. Нельзя так. Не хватало еще попросить отдать и плавучую доску – совсем низость выйдет. По лицу Хозяйки промелькнула тень. У Тамми возникло глупейшее подозрение, что Экселенса читает ее мысли! И мысль о доске под парусом ей так же неприятна, как утверждение о том, что дети за родителей не отвечают. Как ее перекосорылило, когда Тамми это сказала! Экселенса сама открыла входную дверь. Тамми обернулась, напоследок. – Не благодарю, и остаюсь в долгу! Выпалив церемонную фразу, которой так любит щеголять мамаша, железная рука, Тамми бегом кинулась вниз по лестнице. Откуда только силы взялись. Через аккуратный двор, где росли молодые деревца, она выбежала на улицу. Разгоряченное лицо обдало порывом ветра. Прохожие провожали ее удивленными взглядами. Тамми, наконец, опомнилась. Она ведет себя глупо и недостойно. Мечется, как шавка с консервной банкой на хвосте. Надо успокоиться, шагать медленно, как ни в чем не бывало. Задача оказалась трудной – умерить шаг, сделать беззаботное лицо. Каждую секунду Тамми ожидала грозного окрика. Стоять, ни с места... Не может быть, чтобы жестокая, коварная Экселенса так просто ее отпустила! Здесь какой-то подвох?.. Внезапно Тамми поняла, что это так и есть. Не зря “королева орхи” провожала ее таким странным взглядом. Как покойника. Или, как человека, которого ведут на казнь. Неважно, что Тамми сейчас жива-здорова, и никто ее на расправу не тащит. Скоро она погубит себя сама. Между тем, на улице она уже никого не интересовала. Идет себе босая девчонка, в штанах до колена и грязной белой безрукавке. Ну, и что? Рюкзак за спиной – там остальные пожитки, наверное. Многие так поступают. Рожица симпатичная, фигурка хороша, но, видно: ребенок самостоятельный и знает себе цену. Тамми намеревалась сесть на паром до Пескада – успеет запросто, до вечера еще далеко. Сейчас придется найти укромное место, чтобы без посторонних глаз открыть сумку. И рассовать толику грошей по карманам. Платить-то за проезд надо, или как? К вечеру она будет дома. Даже, скорее к ночи. Зато не с пустыми руками. В эти прекрасные, радужные мечты затесалась лишь одна маленькая черная тучка... Дома ее ждут. В другом доме ждут Даррена сотоварищи. Он тоже обещался не порожняком быть. А с товаром – аккуратно упакованными тюками с сырцом орхи. Но, Даррен никогда не вернется. Вместо него в городе объявится Тамми с мешком денег. Засекут ли ее сразу по прибытии в порт, или на подходе к дому, или даже на следующий день... Последнее – хуже всего. Если деляги придут с предъявами к ней домой, то убьют и ее, и родителей. Младенца Рауля тоже вряд ли пощадят. В Пескаде – строгие нравы. “И чем только думала, сочиняя такой идиотский план?” От внезапного острого сожаления чуть не разрыдалась. Всё напрасно. Прав папаня, шутивший, что у дочки в голове так много ума, что чтобы им пораскинуть, требуется полгода. Он, конечно, понятия не имел, что она задумала. Знал бы – пришел в ужас. Да и Железная рука вряд ли похвалила бы. Тамми очень даже могла вообразить, как мамаша, горестно вздохнув, шарахнет непутевую дочь стальным протезом по голове. Он заменяет ей отсутствующую правую кисть, и одновременно является грозным оружием. Лучше дочке умереть, чем жить дурой и позором семьи. Вот о таком раскладе и догадывалась хитроумная Экселенса. Естественный отбор уничтожает идиотов. Это, кстати, Даррен говорил. Он уже получил свое. Тамми – следующая. Она плелась по широкому, выложенному узорной плиткой тротуару, в голове роились жуткие мысли. Глаза ее, между тем, жили как бы своей отдельной жизнью. Сознание словно раздвоилось. Тамми не заметила, как ноги сами остановились около двухэтажного дома с вывеской над дверями. “Банк Магистрата. Веренский филиал”. В просторном холле пусто. Лишь за дальней конторкой возится с картонными толстыми папками молодой клерк. – Работа с клиентами закончена! – возвестил он. Тамми потерянно застыла посереди зала. Молодой человек увидел ее замешательство, и поспешил к ней. – У вас срочное дело? – Тамми встретила его внимательный, оценивающий взгляд. Да уж, вряд ли она произвела впечатление. И, самое главное, она не знала, что делать дальше. Вот и ляпнула, сама не понимая, как ее угораздило: – Я... украла много денег... И хочу их спрятать. Если парень и удивился, то не подал вида. Лишь вежливо улыбнулся. – Удачную деловую операцию вовсе не обязательно называть воровством. Серьезного клиента мы обслужим и в нерабочее время. Кассир еще не ушел, сейчас позову. Он завел ее за барьер, усадил за столик. Просто и понятно поведал о популярных видах вкладов. Сказал несколько слов в переговорную трубку. – Кассир сейчас подойдет. Какую сумму уважаемая миз желает доверить банку? Тамми, окрыленная тем, что с ней говорят, как со взрослой, находчиво ответила: – Я могла ошибиться, пакуя сумку. Лучше пересчитать. Так она впервые увидела машинку для счёта купюр. Вышло ровно миллион сто десять тысяч реалов. Вклад до востребования. Деньги может получить только человек, назвавшийся: “Тамара Роббер из клана Хорхан”. Именно так, буква в букву. Дополнительно – секретное слово: “Экселенса”. Уж его-то Тамми не забудет до конца своих дней. Ей, никогда не державшей в руках больше пятидесяти реалов, свалившееся на нее богатство представлялось немыслимо огромным. Сообразив, что сейчас ей понадобятся наличные, попросила разменять сотню монетами по десять. Смешно, конечно, для новоявленной миллионерши. Но, никто даже не улыбнулся. Кассир, седой, плотный дядька, с легким кивком вручил требуемую сумму. Молодой клерк почтительно проводил ее к выходу. Тамми увидела припаркованный рядом бронеавтомобиль и вооруженных охранников. Сейчас ее и других “солидных клиентов” денежки поедут в надежное хранилище. – Как тебя зовут? – спросила у клерка. – Младший делопроизводитель Вернон. Ради нее он задержал инкассаторскую машину, чтобы успеть оформить вклад. Тамми сообразила, что благодарность здесь неуместна. Парень работает на ростовщическую контору – Банк Магистрата. Закинул в ее обширный карман еще миллион. Плевать, что краденый. Деньги не пахнут. А если ее поймают и посадят в тюрьму, или казнят, то даже лучше. Гроши навсегда останутся в алчном чреве БМ. – Ты, правда, поверил, что я воровка? – Нет, конечно! Я разбираю, когда человек шутит. – Славно. Желаю тебе дорасти до главаря этой вашей шайки. – Спасибо, миз. Всегда к вашим услугам. Анекдот про Банк Магистрата. – Ваш банк дает кредиты под честное слово? – Без проблем! – А если я не верну? – Вам будет стыдно перед Господом, когда предстанете на суд его. – Э-э... когда это еще будет! – Вот пятого не вернете – шестого предстанете. “Правильно пацан понимает: я – не воровка”, – мрачно подумала Тамми. – “Я – убийца”. Первоначальный шок от случившегося прошел, она размышляла над ситуацией почти спокойно. Так вышло. Плохо. Очень плохо. До конца дней скрывать ей мрачную, грязную тайну. Она сделала это не ради себя. Ради семьи. Мамаша, железная рука – смелая женщина, но, скажем честно – инвалид. Кормилец у них – папик, но ему тоже нелегко. Тамми иногда замечала, что отцу слегка нездоровится. Поэтому, добытые ею гроши будут очень кстати. Она решила, что брать будет мелкими порциями. Вроде, как шабашками заработала. А еще решила твердо, бесповоротно: никогда больше. Она вырастет, может, заведет еще детей, проживет мирную, честную жизнь, сколько отпустит Мария-Заступница. За все, оставшиеся ей годы, она больше не отнимет ничьей жизни. Успокоив совесть таким рассуждением, Тамми поискала взглядом вывеску магазина дешевой одежды. Вечером будет прохладно. Одной рубашки-безрукавки на голое тело – маловато. Лавку старьевщика обнаружила быстро. Не самый лучший выбор, но цены нормальные. Ей приглянулась курточка из тонкой серой ткани, с пристегивающимся капюшоном. Сторговалась на полутора реалах. Всё равно много, но продавец больше не уступит. Ощутив ее недовольство, продавец – худой, как жердь парень, сказал: – Дык, тут ить... того-самого... бонус! За отворотом капюшона, с внутренней стороны куртки крепилась пара кожаных ножен. Отнюдь не пустых! Тамми потянула за деревянную рукоятку, увидела, как обнажилось тусклое, пятнистое лезвие. – Сталь хреновая, – извиняющимся тоном сказал продавец. – Но, ить... того, не для боя. Оружие, того-самого... пуследнева чанса! – Шанса, – подсказала Тамми. – Дык, оно, да. Само... обо... рона! Примерила куртку. Заведя обе руки за голову, проверила, насколько удобно вынимаются ножи. Ладно, пусть будут. Полтора реала – сойдет. Присмотревшись, заметила спереди на куртке тщательно заштопанный разрез. Как раз напротив сердца. Видать, предыдущему владельцу оружие “последнего шанса” не помогло. Паром пришвартовался в гавани Пескада ранним вечером. Пассажиров мало, этот рейс на сегодня последний. Там, где стоял грузовоз из Ганы, перекликались докеры. Вдалеке, невидимый за складскими строениями, гукнул паровоз. В воздухе пахло гарью. Тамми сошла по деревянным сходням, испытывая тайное удовольствие оттого, что не идет босиком. Кроме курточки, удобной, не стесняющей движения, она разжилась у старьевщика прочными, кожаными сандалиями. В общем, удачно прибарахлилась. О том, что кроме жалких обновок, у нее есть еще миллион реалов на банковском счету, она старалась не думать. Скоро будет дома. Кратчайший путь лежал мимо складов. Промежуток между обращенными друг к другу глухими стенами образовывал узкую прямую улочку. Она вся просматривалась насквозь, поэтому Тамми смело шагнула на дорогу, ведущую к дому. Мелкий гравий скрипел под подошвами. Вверху светлела полоска неба. Лязгнул засов. Незаметная с первого взгляда дверь в стене распахнулась. Тамми остановилась. Человек, заступивший ей дорогу, был кряжист и сед. Нос клювом, острый подбородок выдается вперед. – Привет, Тамми! Как погуляла, где была? – Я... – В море каталась, да? Смелая девочка. Еще двое тихо подошли сзади, и стали по сторонам, вроде конвоя. – Гассан... – Князь Гассан, – мягко поправил старик. – Князь. Тебе, случаем, на морях, один наш знакомый не повстречался? Холод забрался в тело Тамми, обнял ледяными лапами. Она не могла пошевелиться. Так бывает в страшном сне. Но, это – не сон. Один из стерегущих подвинулся ближе. Гассан недовольно помотал седой гривастой головой. – Не здесь. Мы еще не побеседовали. Пойдем, девочка. О Даррене расспросить хочу. Второй страж взял ее под локоть... Прикосновение словно пробудило Тамми от кошмара. Столбняк прошел. Она присела, уворачиваясь от хватки, одновременно доставая заплечные ножи. Ударила в обе стороны, не глядя. Оба лезвия с хлюпающим звуком вошли во что-то мягкое. Подняв голову, Тамми увидела, как из разрезанной шеи первого стража фонтаном хлещет кровь.Откуда ее столько в одном человеке? Второй ухватился за нее и, вдруг, с тихим воем повалился на колени, прижимая руки к груди. Тамми выпрямилась. Оба ножа по-прежнему держала в руках. Встретила изумленный взгляд деда Гассана. И послала нож, с правой руки, прямо в его ненавистную рожу. Гассана не любили все, но еще больше боялись. Промахнулась. Мамаша одно время тренировала ее, на пустыре за домом, метать ножики, да бестолку. Не желала Тамми осваивать дикарское искусство боя. Вот и поплатилась. Коленопреклонный перестал скулить, и вцепился ей в ноги. Тамми дернулась и рухнула наземь. Увидела ухмылку деда Гассана. Ах, да. Князя Гассана. Извернулась, беспорядочно тыкая по сторонам ножом в левой руке. Услышала короткий всхлип, держащие ее руки ослабели. С трудом поднялась на ноги, ожидая, что Гассан сей секунд кинется на нее. И увидела... как он убегает, высоко подкидывая колени. В голове шумело. Нельзя. Нельзя! Нельзя упускать его!! Останься он жив, и месть орхового князька уничтожит и Тамми, и всех ее близких. Она помчалась за ним вдогонку. Так быстро, как никогда раньше не бегала. Настигла. И, не дав ему времени обернуться, ударила левой. Вонзив Гассану нож в затылок, там где голова соединяется с шеей. Нож вошел по самую рукоятку и сломался. Князь орхи упал, как груда ветоши, и больше не шевелился. Тамми обернулась. Всё вокруг залито кровью. Схватка, показавшаяся вечностью, продолжалась меньше минуты. И свидетелей – не было! Понимая, что время уходит, что если ее застанут здесь, то уже не спастись, Тамми обратилась в паническое бегство. Лишь убраться подальше, неважно куда. Она вихрем пронеслась через заросший пыльным бурьяном пустырь. Заходящее солнце светило в спину. На открытом месте ужас, владевший ею, усилился. Она бежала, не помня себя, не разбирая дороги, когда услышала паровозный свисток. Впереди товарный состав неторопливо набирал ход. Взбежав на низкую насыпь, Тамми увидела, что вереница вагонов уже прошла, а с ней сейчас поравняется последняя платформа. Что там, укрытое брезентом, гадать некогда и не нужно. Рванулась из последних сил. Перевалилась через низкий бортик, и заползла под брезентовый полог. Дыша часто и тяжело, как загнанное животное. Мерный стук вагонных колес не мог перебить тягостного кружения мыслей. Тело оцепенело от усталости и пережитого шока. А сознание продолжало непрерывную, бесполезную работу. Ее выследили. Как? Кто такой умный и хитрый? Дедок, которого она прикончила? Или есть кто еще? Нельзя было возвращаться в Пескад! Как она так жестоко ошиблась? Теперь и вовсе нет дороги назад... Тамми спала и не понимала, что спит. Сегодня она узнала о себе то, во что с малых лет отказывалась верить. Из-за чего у нее с мамахен – железной рукой были вечные нелады. Что с нее взять! Черствая, чуждая душевных терзаний женщина, которой всё нипочем. Повеяло холодом, и Тамми, ежась, не смогла удержаться в глубине сна. Очнулась. Поезд развил хорошую скорость, угол брезентового полога отогнулся. Отсюда и сквозняк. Осторожно выглянула наружу, и сильно удивилась. Оказывается, уже ночь! Придорожные фонари-столбики, походили на огромные грибы с фосфоресцирующими шляпками. Скоро их заменят намного более яркие электрические лампы. Прогресс не остановить. Цивилизация Мира, после тысячелетней разрухи, уверенно идет на подъем. В школе рассказывали, что прошедшее столетие принесло потрясающие успехи. Паровые машины – настоящее чудо инженерной мысли! Добавьте сюда печатный станок, солнечный телеграф... Развитие ускоряется. Вот уже воздушные корабли-дирижабли реют в небесах. Какие новые чудеса ждут нас в следующие пятьдесят лет? Тамми знала, что ничего этого не увидит. Она перегнулась через бортик платформы, аккуратно примериваясь упасть под колеса. Сейчас... Сейчас. Надо лишь слегка оттолкнуться... Об этом, самом тяжком моменте своей жизни, она впоследствии никогда никому не рассказывала. О минуте, когда от смерти отделяла лишь тонкая невидимая грань. Что же заставило остановиться? Не голос ангела-хранителя. Не страх перед вечными муками ада, ожидающими самоубийц. Не мысль о покинутом ребенке... Но, такое банальное, глупое соображение. О том, как некрасиво будет выглядеть на рельсах ее растерзанное тело. Или то, что от него останется. Отшатнулась от края платформы, грубо, не по детски выругалась. Поезд как раз проезжал мимо ярко освещенной станции. Как бы не увидели там незаконного пассажира! Пришлось залечь, и не шевелиться, пока грузовой состав снова не въехал в ночь. Огни станции скрылись позади. Только тогда Тамми выползла из-под брезента. Она устала дышать пылью и запахами машинного масла. В укрытых пологом деревянных ящиках находились, скорее всего, запчасти к сельхозтехнике. Везут в Гану, или дальше, в Тир. Ночной воздух остудил разгоряченное лицо. Отчаяние стало печалью. Душевная боль – скорбью. С удивлением Тамми обнаружила, что плачет. Обратила залитое слезами лицо к звездному небу. Как смириться с жестокой правдой? Она – та, кем никогда не хотела быть. Дикий зверь. Прирожденный убийца. Беззвучные рыдания душили ее. “Что же мне делать? Я – не человек... Я – барнаб, мама!” 4 августа 1351 года. Одна из ж/д станций Великого пути. Станционный смотритель увидел у водяной колонки черноволосого подростка. Пацан придавил рукоять ногой, и жадно ловил воду сложенными в горсть ладонями. Вот так, встанешь с утра пораньше, схватишь ведро и бегом за водой. Примчишься, а перед тобой уже кто-то место занял. Напившись, парнишка снял через голову грязную белую безрукавку, обвязав ее вокруг талии, и стал умываться. Тонкого сложения, спинка худенькая, но движения ловкие, точные. На дистрофика не похож. Почуяв присутствие постороннего, он обернулся. Вот те на! Не мальчик, а девочка. Небольшие, но ладные грудки задорно торчат. Личико упрямое и мрачное. Уставилась пристально, и молчит. Придется самому беседу налаживать. – Есть хочешь? Моя старуха пирожки как раз печет. – За еду не дам. Смотритель рассмеялся. – Ты еще молода для меня. Симпатичная, а взяться пока не за что. Так как? Или, иди себе, куда хочешь. Девчонка надела безрукавку, отряхнула, подняв с земли, легкую серую куртку, и тоже надела, натянув капюшон на голову. В таков виде совсем от пацана не отличить. Кажется, собирается еще что-то сказать. – Это... Гана? – Преганк. До Ганы пятьдесят километров. Девочка пробормотала что-то, очень похожее на ругательство. Явно, ошиблась с пунктом назначения. – Откуда ты? На секунду задумалась. – Из... Меты. Если и соврала, то не намного. Значит, попутный товарняк. Двое с половиной суток в дороге. Если не больше. – Как раз еду в Гану, по делам. Могу тебя прихватить. Ее светлые глаза сузились. – Я заплачу. Сколько? – Один реал. Завтрак и проезд. Идет? – Ага. Жене сказал, что нашел попутчика в город. Вручил девочке, так похожей на упрямого мальчика, пакет с пирожками и флягу с чаем. Показал, как качать рычаг дрезины – не тратя лишних усилий. Машина и так разгонится хорошо. Главное здесь – не сила, а время, с которым она прилагается. Всю дорогу девочка молчала. По приезде в Гану, показалось, что так и уйдет, не вымолвив ни слова. Легко спрыгнула на покрытую потрескавшимся асфальтом мостовую. Помедлила немного. Обернулась. Спросила тихо: – Как вас зовут? Оригиналка. Сама не представилась, а его спрашивает. Ладно. Он назвался, она кивнула молча. И пошла прочь. Он смотрел ей вслед, пока странная девчонка не затерялась в толпе. Через четыре года настала пора смотрителю уходить на пенсию. За тридцать лет службы, откладывая по крохам, он скопил четыре тысячи реалов. На приличное жилье не хватало еще столько же. Пристанище придется искать в бедняцких кварталах Ганы. Незавидная судьба простого человека. Начальство поздравило пожилого работника с выходом на заслуженный отдых. В торжественной обстановке вручило грамоту. Лист плотной бумаги с красивыми узорами, завитушками, и каллиграфическим текстом, воспевавшим добросовестный труд награжденного. С ней и отправился почетный железнодорожник восвояси. Дома жена отдала ему письмо, только что доставленное посыльным. Внутри оказалась записка из одного слова: “Спасибо”. И банковский чек на двадцать тысяч реалов. 4 сентября 1351 года. Университет Ганы. Очень глупая затея. Тамми недоумевала, как такое ей вообще пришло в голову. Наверное, от безделья. Месяц назад, очутившись в Гане, она тяжко раздумывала, чем бы заняться, чтобы нечаянно не сбрендить. Одна мысль о том, что она – не такая, как все – урод, атавизм, существо, наполненное дикими инстинктами, могла свести с ума. Она хорошо помнила день, когда пожилой железнодорожник доставил ее в Гану. Любопытная штука – дрезина. Можно, оказывается, хорошо разогнаться благодаря собственной мускульной силе. Остроумный механизм. Едем-катимся с ветерком, в компании с добрым дедушкой... ...Но, какого хрена этот старикан ее ублажает? Накормил, взялся подвезти. С чего бы вдруг? По пути, пока они ехали, она раз двадцать задала себе этот вопрос. Что ему нужно? И вдруг, с очевидностью поняла ответ. Ничего. Ему ничего не нужно, человеку на склоне лет, которому бог не дал детей. Увидел одинокого ребенка, и помог. Ненавязчиво, деликатно. Даже плату взял с нее, чтобы не обижать. Пусть гордое дитя почувствует себя взрослым. Расставшись с добрым человеком, Тамми первым делом нашла жилье. Гостиный дом, поближе к центру города. Оставшейся в карманах налички хватило оплатить на три дня, а там посмотрим. В книге постояльцев вписала фальшивое имя, первое, что на ум взбрело. Из читанного в детстве романа. Сакратиф. Портье глянул уважительно, вручил ключи от одноместного номера. К человеку, у которого в карманах серебряные десятки, отношение соответствующее. Второй этаж, направо, господин Сакратиф. Бодро поднялась по деревянной лестнице, вошла в номер. И, только, когда дверь захлопнулась за ней, без сил рухнула на кровать. Тело просило отдыха. Тамми проспала до вечера, и проснулась от голода. Спуститься в ресторан? Видеть никого не хотелось, и она заказала ужин в номер. Вместо телефона здесь была старинная переговорная трубка. Забавно. Создает определенный колорит. Пока ужинала в обществе собственного отражения в настенном зеркале, ее посетили, по очереди... две странные мысли. Во-первых, портье, так же, как добрый дед на станции, оба приняли ее за юношу. Ну, перед стариком она сама расшифровалась, нечего было сиськами сверкать. А здесь ее инкогнито пока не раскрыто. Во-вторых... вспоминать неприятно, но всё же... Зарезав троих наркодельцов во главе с князьком, пролив реки крови... Она вышла из передряги, нисколько не замаравшись. Специально осмотрела себя в зеркале, раздевшись в ванной. Проверила всю одежду. Нигде ни следа. Ни даже капельки. Мистика. “На мне нет крови...” Звучит, как издевка. Но, буквально – это так. Тамми задумалась, как быть с проявившимися в ней зверскими наклонностями. Пожелай нормальный человек завладеть грязными деньгами – изобрел бы способ тихо-мирно их стибрить. А Тамми начала с незатейливого грабежа. Когда же всё пошло наперекосяк, то стала мочить всех подряд. Если так пойдет дальше, то долго она не протянет. Прикончат, как бешеную собаку. Но, она же не маньяк! Не из тех чудовищ, что убивают ради извращенного наслаждения. Тихий голос внутри нее прошептал: “Станешь им. Очень скоро...” Она зажмурилась изо всех сил. Потом открыла глаза. Глянула на свое отражение в зеркале, будто просила совета. Другая Тамми – из зазеркалья, молчала. Но, ответ возник сам собой, из ниоткуда. Демон в ней просыпается, когда чует близкую беду. Значит, надо постараться жить так, чтобы не ставить себя в опасные ситуации. Не свяжись она с бандой Даррена, всё сложилось бы по другому. Следуя этой догадке, она месяц прожила в гостинице, вела себя скромно, не привлекая внимания. В местном отделении БМ сняла толику грошей со своего баснословного счета. Прикинула, что проценты нарастают быстрее, чем ее скромные расходы. Прикупила еще одежки и дорожную сумку. Одежду выбрала мужскую. Черные штаны и темно-синий длиннополый сюртучок. Свободный покрой и прямой силуэт послужили отличной маскировкой. Немного попрактиковавшись, Тамми научилась ходить, не раскачивая бедрами. А еще она стала носить днем тесный, тугой лифчик. Кто бы пригляделся, решил, что у парнишки просто развитая грудная мускулатура. Волосы подстригла сзади покороче, чем и довершила свое превращение в молчаливого, стеснительного юношу. Полюбившего одинокие прогулки по городу. Однажды, чисто от скуки, купила в книжной лавке потрепанный том “Тайны природы”. Нет бы сперва полистать, прежде чем отдать полреала ни за что. Это оказалось не развлекательное чтиво для любознательных невежд, а начальный курс физики и высшей математики. Дни шли, Тамми так и не решила, что делать дальше, куда направиться и чем заняться. Ее обостренное чувство опасности молчало. Задумалась, не пора ли дать о себе весточку? Железная рука, небось, переживает, хотя виду никогда не подаст. А папик, наверное, извелся весь. Однажды, в ходе бесцельной прогулки по городу, Тамми остановилась у газетной тумбы. Как раз свежий номер. “Внезапный рейд эльберо!” “Хозяйка Острова наносит новый удар!” – кричали заголовки. Вчерашней ночью, переправившись, никем не замеченные, через Пролив, десантники Острова без боя овладели Пескадом. Последние из независимых торговцев орхой истреблены в короткой, яростной схватке. Завершив зачистку, эльберо организованно отступили. Узнаваемая манера Экселенсы. Высунуться, ударить крепко, и слинять. Враг повержен, а налетчиков – ищи ветра в поле. Но... если князьки, царьки и прочие повелители орхи сдохли, то Тамми больше нечего бояться! Возвращайся домой, выслушай ругань Железной руки. Улыбнись, ответно, отцу. Возьми на руки малыша Рауля. Всё кончилось! Все беды – позади. Газетные строчки расплывались в глазах Тамми. Что такое? Разве уже сумерки? Как быстро наступил вечер! Или видеть мешают слёзы? В тот день Тамми поняла, что не в силах вернуться домой. К прежней убогой жизни. К себе прежней. К глупой, невежественной и дерзкой девке. И тогда же она отправила денежный перевод. На сумму, достаточную, чтобы благополучно прожить двум взрослым и ребенку в течение года. На бланке поставила галочку “Уведомить меня о вручении”. Когда вернулась в гостиницу, портье, подавая ключи, спросил приветливо: – Господин готовится к экзаменам в Университет? Тамми сообразила, что мальчишка, убиравший номер в ее отсутствие, увидел на столе забытую премудрую книгу. Не признаваться же, что не читала, а просто листала страницы, рассматривая непонятные рисунки, чертежи, формулы. И столь же загадочный текст. Поэтому Тамми небрежно ответила фразой из когда-то читанной книжки: – Пусть шансов нет, надежда остается. – Всё получится, молодой господин! Уж поверьте. Вечером, после ужина, Тамми вновь открыла книгу. На этот раз с самого начала... ...И, вот, пожалуйста... она сидит в экзаменационном зале, вместе с сотней таких же взвинченных и напуганных молодых людей. Тупо глядя на условия задач, напечатанные на тонком, желтоватом листе бумаги. Всего заданий пять. Все – хрен разбери, а последнее – самое кошмарное. Решить систему уравнений: x^1000 + y^1000 = 1 x^3 + y^3 = 0 Земфира Хорхан, печально поджав губы, смотрела на квитанцию, аккуратно зажатую стальной клешней протеза. Она давно научилась выполнять им тонкие операции. Где же ты, Тамми? Почему не подаешь вестей? Почему эта бумажка с внушительной цифрой в реалах – словно знак прощания, словно последний привет? “Доброго пути, дитя. Не бойся рвать с прошлым. Чем больше горящих мостов за спиной, тем ярче освещена дорога впереди”. 5 сентября 1351 года. Университет Ганы. – Из пяти задач, вы решили одну, молодой человек. – пожилой преподаватель покачал головой. Заключительное собеседование проводилось с глазу на глаз, и напомнило Тамми привод в полицию, когда ей исполнилось двенадцать лет. Такое же сокрушенное лицо, поджимание губ и качание лысой головой. Как мол, докатились до жизни такой? Она поудобнее устроилась на стуле, в привольной позе. Так должен вести себя мальчишка, сдуру или на спор попробовавший поступить в Университет Ганы. – Открою секрет, юноша... Задания были слишком сложными. Поэтому тройку мы ставим даже за одну правильно решенную задачу. Тамми насторожилась. О чём он талдычит? У пацана по имени Торо появился шанс? Быть того не может. Препод, между тем, раскрыл картонную папку с тремя листками ее экзаменационной работы. На двух – задумчивые, замысловатые каракули, и рисунок дерева с повешенным человечком. Воспоминание о будущем, наверное. На третьем одна строчка: x^3 = – y^3; x = – y; 2*x^1000 = 1; x = Ђ (1/2)^(1/1000) – Задачу вы получили с подвохом. Со школьных лет в памяти сидит, крепко вбитое, что корень из отрицательного числа извлекать нельзя. Квадратный. Но... кубический, и вообще любой нечетный – запросто! – Ага, – согласилась Тамми, – Как только я допер, что тут наё... мм-м... обманка... То на тройку наработал, да? – Я поставил вам отлично, – сказал препод, и в голосе его прозвучала неподдельная грусть. Оттого, наверное, что сам в молодости не был таким же сообразительным и нахальным, как этот подросток. 11 сентября 1351. Утро. Амфитеатр аудитории. Деревянные столы и лавки, блестящие от многолетней полировки их задницами студентов. Восемьдесят пять штук... ээ-э, человек юношей, и семнадцать девушек, считая переодетую пареньком Тамми. Лысый, низкорослый, круглый как колобок, профессор Видес вошел бодро, с улыбкой на лице. Пиджак расстегнут, галстук сбился на бок. Встал, руки в боки. Жизнерадостно возгласил: – Здра-а-авствуйте... хлопцы! Сидящая рядом с Тамми девушка нахмурилась. Парни чуть слышно хмыкнули. Тамми, по роли – хлопец, сдержанно улыбнулась. Видес смешливо продолжал: – Сегодня я должен прочесть вводную лекцию! Но, поскольку вы еще – полные неучи, то ничего не поймете! Значит, надо мне читать заключительную лекцию, по окончании семестра. Но, вы тогда уже всё будете знать, и лекция вам будет не интересна! Поэтому, сразу приступим к делу. Откройте тетради, достаньте ручки, и запишите заголовок... “Конечномерные векторные пространства”! Так начался первый день учебы Тамми в Университете Ганы. Октябрь 1351 – февраль 1353. К удивлению Тамми, учиться ей оказалось не трудно, и доставляло удовольствие. Для человека, едва не исключенного из школы по причине врожденной глупости, это было странновато. В школе арифметика вызывала у нее отвращение! А еще – оцепенение, непонимание и ужас. Все эти дроби, общие знаменатели... Идиотские задачи про бассейн и трубы, или про двух землекопов. Хуже всего был устный счет. Учительница, почтенная миз Вероника – полная тетка с ярко накрашенными, хищными губами, засекала время по секундомеру. Тамми никогда не успевала записать в тетрадку ответ. – Ох, уж эта Роббер, чемпион так чемпион, по двойкам! Ей надо черную повязку на рукав, чтобы все видели, какая она тупая! Двенадцатилетняя Тамми сидела за партой, низко опустив голову, и молча глотала слезы. Начатки элементарной алгебры она усвоила позже, когда ее, вместе с нескольким такими же дебилами, перевели в новый, специально созданный класс. Туда выкинули таких же несчастных из нескольких других классов. К изумлению многих, это сборище неудачников меньше чем за год поднялось по успеваемости вровень с остальными. Оттого ли, что учительница была другая? Молодая, худощавая, с бледным одухотворенным лицом. Любимая похвала у нее была: “Молоток!” Научила детей краткой записи условий и решений задач. Это страшно понравилось, потому что удобно для составления шпаргалок. Вот только провести миз Ивонну не удавалось. – Дамьен! Ты списал контрольную у Тамми! Я узнала ее сжатый, емкий стиль. Но списал правильно, поэтому – четыре. В следующий раз – пощады не жди! Они-то с Дамьеном полагали, что учительница не заметила меткого броска бумажного шарика! И то, как Дамьен его тайком развернул. Если и не заметила сразу, то поняла всё потом. А еще Ивонна, напутствуя класс перед недельными каникулами, сказала: – У нас будет новый предмет. Алгебра. Учебники вы получили. Я тоже. Не успела только просмотреть, домашние дела замучили. На досуге, полистайте, прочтите первую главу. Потом расскажете – очень мне этим поможете. Первую главу, как оказалось, прочли все. Ивонна опрашивала класс, выслушивая детей с восторгом и благодарностью. – Молоток! – воскликнула она, услышав от Тамми, что та дошла аж до третьей главы. В самом деле, Тамми тогда увлеклась. Вычисления без цифр! Это было забавно, загадочно, и невыразимо прекрасно. Спустя два года, уже здесь, в Универе Ганы, до Тамми дошло, что у нее – нешуточные математические способности! С тайным злорадством воображала, какая физиономия стала бы у мерзкой миз Вероники, узнай та, что чемпионка по тупости поступила на матфак! Умение быстро считать в уме – это еще не ум. Так говорила Ивонна, и ее слова запомнились навсегда. Высшая алгебра и математический анализ... Вот настоящая математика. Молчаливый юноша, по имени Торо, показывал успехи. Отличником он не был. Случалось, и занятия пропускал. На вопрос: как он думает сдавать зачет по аналитической геометрии, Торо, помявшись, предложил дать ему задач побольше. В общем, зачет он сдал. Сокурсники пересказали ему подслушанный разговор декана. Тот жаловался профессору Видесу: – Ох, уж этот Торо! Он – не хорошист, у него нет четверок! Он – не отличник, у него три тройки! Он – не троечник, у него три пятерки! И... средний балл – ровно четыре, и я должен назначить ему стипендию! – Сами же издали приказ: стипендия по среднему баллу не меньше четырех, – с улыбкой ответил Видес. Торо никак не отреагировал на это известие. Похоже, его не интересовала собственная репутация в глазах преподавателей. Дело было на практикуме по методам вычислений, и он даже не поднял головы. Продолжая аккуратно настраивать механический калькулятор. – Торо! Как перевести натуральный логарифм в десятичный? – спросила симпатичная сокурсница. – Умножь на ноль сорок три, четыре два девять, – ответил он. – Торо! Ты – чудесный человек! У меня всё получилось! Торо молча кивнул, будто не сомневался в собственной чудесности. Середина второго курса. Штук пять слабаков отсеялись, остальные уверились в своих силах. Тамара Роббер в их числе. Т.Р. Торо. К шестнадцати годам она заметно подросла. И так не слабенькая, еще больше окрепла. Зарядка с гантелями развила мускулатуру, ей стало легче походить на парня. Правда, руки, на людях, предпочитала держать в карманах. Однажды кто-то обратил внимание, какие у Торо изящные кисти рук. Явно не знавшие тяжелого труда. – На пианино играл, – отмахнулся Торо. – Бросил. Не мое. С некоторой тревогой Тамми ждала неизбежного дня, когда все поймут, что с этим красавчиком что-то не так. Стройный, со сдержанными манерами, увереный в себе. Физически довольно сильный. И... ни малейших признаков усов и бороды. Чем позже разоблачат, тем лучше. На физкультуру Торо не ходил, отговорившись, что занимается в частной спортивной школе. Никогда не подавал заявления на комнату в общежитии, мол, снимает квартиру. При том, что никого к себе домой не приглашал. Среди сокурсников укрепилось мнение, что он – сын богатых родителей, ослушавшийся их воли. Отлученный от отчего дома, ведет жизнь в гордом одиночестве. Или, не совсем. Однажды у него в руках увидели письмо. Прочтя, положил на стол, и вновь всё внимание на лектора. Сокурник вывернул глаза, сумев прочесть несколько строк. Почерк ровный, аккуратный. “Дорогой Торо! Я так давно тебя не видела. Ты, наверное, совсем забыл свою Жаклин...” Торо поймал взгляд товарища. Тот шепотом спросил: – Красивая? – Так себе. – Я не привередливый. Познакомь. – После занятий. На выходе из Универа Торо сунул ему в руку записку. – Адрес указан. Дальше сам. Ничего себе, сводник! Как-то поспешно и грубо красавчик сбрасывает балласт с корабля. Наверное, эта самая Жанна, или как там ее – шлюха первостатейная. Вот и спешит сдать с рук на руки. Твердо решив не ходить, сам не заметил, как ноги привели к указанному дому. Ну, да... Доходный дом, квартиры дороговизны средней, простому студенту не по карману. Из подъезда вышла стройная светловолосая девушка, в длинном платье. Глаза прикрывали очки в розовой оправе, с дымчатыми стеклами. Задержалась на секунду. – Привет! Ты – Генри, да? Торо мне звонил. Так состоялось это знакомство. Девушка оказалась не из тех, кому покажи на звезды – и снимай с нее трусики. Нужна долгая осада, требующая средств. Да откуда же их взять? На стипендию не разгуляешься. Выпить пива в баре, прошвырнуться по городу, раз в неделю поужинать в ресторане... Такими темпами у Генри отрастет двухметровая седая борода, пока он добьется успеха. Понятно, почему Торо отступился. В очередное свидание у Генри недостало грошей в карманах, чтобы расплатиться в кафе. И Жаклин добавила своих. Уши Генри горели от стыда, но его спутница ничего не заметила. – Всё было классно, спасибо. Она чмокнула его в щеку. От легкого запаха духов и тепла ее тела у Генри перехватило дыхание. Черт возьми... есть ли достойный способ завоевать сердце этой девчонки? – Слушай, Генри... у меня к тебе просьба, – она заторопилась, будто вспомнив что-то. – Ничего сложного. Просьба, точнее задание, порученное ему Жаклин, не содержало ничего невыполнимого. Так же в нем не было ничего преступного или аморального. Зато выглядело оно очень странно. В течение месяца посещать самое крупное в Гане казино. Играть в рулетку по маленькой, на деньги Жаклин. Не огорчаться проигрышам. Выигрыши оставлять себе. Но что же тогда останется ей?! Взамен Жаклин просила приносить ей записи всех выпавших номеров. И Генри всё стало ясно! Девушка его мечты – сумасшедшая игроманка. Вообразившая, будто открыла систему! Сколько таких несчастных фантазеров разорились дотла, сошли с ума, покончили с собой... Он надеялся, что первый же крупный проигрыш ее образумит. Явно, не богачка. Скромные сбережения достались от кого-то из умерших родственников. Лишившись их, дева спустится с небес на землю. Или, лучше, в постель Генри. День 14 февраля 1353 года он запомнил навсегда. Они с Жаклин, вошли в игровой зал, рука об руку, как молодая пара. Под любопытными взорами, поставили немного здесь, немного там. Пока не обосновались за приглянувшимся Жаклин столом. Сегодня Генри не играл. Сегодня играла Жаклин. Она начала со ставки в 2000 реалов и выиграла пять раз подряд, беспорядочно ставя на разные номера. Потом выигрыши стали чередоваться с проигрышами. К концу третьего часа Жаклин осталась ни с чем. Лицо ее разрумянилось. Руки дрожали, когда она открывала ридикюль. Купюра в 10000 реалов произвела впечатление. Генри успел заметить, что таких продолговатых, узорных бумажек с золотым обрезом у Жаклин целая пачка. От внимания крупье это также не ускользнуло. Обезумевшая девчонка на глазах у всех собиралась пустить по ветру родительское наследство. Их стол плотно окружила толпа игроков. Все бросили свою игру и глазели только на Жаклин. И на столбцы фишек, обозначавших ее выигрыш. Глаза девушки плохо были видны за дымчатыми стеклами очков. Но, без сомнения, они сияли. Это был тот момент, когда от сказочного везения игрок окончательно теряет разум. К ужасу Генри, его подруга легко согласилась на предложение бледного, как смерть, крупье. – На все, так на все! Кто не рискует, тот – лох! Крупье облегченно вздохнул, лицо его просветлело, стало безмятежным. И сохраняло это выражение до тех пор, пока шарик не упал в лунку. “Вечерняя газета”, 14.02.1353. КОЛОССАЛЬНЫЙ ВЫИГРЫШ! Сегодня, в День всех влюбленных, неизвестная молодая женщина одиннадцать раз сорвала банк в казино “Лови удачу”. Невероятная серия всё возрастающих выигрышей принесла ей девять с половиной миллионов реалов! Новоиспеченная богачка потребовала выполнить заявленное в рекламе условие – телеграфный перевод на банковский счет прямо из-за игрового стола. Наши корреспонденты, случайно оказавшиеся в зале, вели прямой радиорепортаж. Как заметил комментатор Дин Заборски, казино встало перед трудным выбором. Отдать деньги и разориться сегодня вечером. Или вышвырнуть счастливицу вон, с пустыми руками, и вследствие скандала, разориться завтра утром. Владельцы предпочли заплатить. Ожидается, что они подадут иск, с требованием признать сегодняшнюю игру мошенничеством. “Вечерняя газета”, 17.02.53. Городской суд Ганы вынес решение по делу “Казино против неизвестной”. Ответчица – молодая женщина, три дня назад разорившая казино “Лови удачу”, объяснила свой метод игры. Игра в рулетку устроена так, что шансы на выигрыш всегда составляют 100 : 98 в пользу казино. Однако, закономерность утрачивает силу, когда выпадение номеров не равновероятно! Этим и воспользовалась хитроумная дама. Проведя наблюдения за игрой на разных столах, она выяснила, какие номера и где выпадают чаще, или реже других. Всё дело в износе игровых колес! Суд решил, что вина за использование неисправного игрового оборудования целиком лежит на владельцах казино, и вынес решение в пользу ответчицы. Которая заявила, что не намерена дальше испытывать судьбу, и навсегда покидает Гану. Мудрый поступок! Следует держаться подальше от людей, знающих, сколько денег в твоих карманах. Так закончилось, не успев начаться, любовное приключение Генри. Жаклин пропала, исчезла, растворилась в пространстве. Был ли Генри единственным дурнем, выполнявшим ее сомнительные поручения? Он утешал себя мыслью, что наверняка и другие недотепы месяцами собирали для ловкачки статистику. Нужен большой объем данных, чтобы надежно вычислить шансы на успех. Повторить его никто не сможет – все казино Ганы извлекли урок из памятного провала “Лови удачу”. Каждую ночь декоративные накладки с номерами на игровых колесах поворачивают случайным образом. Еженедельно игровые колеса наобум переставляются со стола на стол. Запрещена игра с неограниченной ставкой. Так что, удача вновь на стороне казино. Генри злился, негодовал. Горше всего, что никому из друзей в жилетку не поплачешься – засмеют. Разве что... Торо? Он никогда не спрашивал Генри, как продвигалось его ухаживание. Но, и другом он не был. Немногословный, держался со всеми ровно, приветливо, но и только. Соблюдал дистанцию, как говорится. Неужели ему самому нравится такая жизнь? Всё же Генри решился. В студенческой столовой подсел к Торо, и без предисловий выложил всю историю. – ...Не столько обидно, что она путала дружеские отношения с деловыми! Временами казалось, что ей со мной интересно! А на самом деле, ей плевать на всех!... Торо, по обыкновению, выдержал паузу, прежде чем ответить. – Ты разочарован тем, что не любила, или тем, что не взяла в долю? – Ну, не знаю... И тем, и другим, наверное. Двойной облом. – А, если бы, она в тот вечер проигралась в пух и прах, взял бы ты неудачницу в жены? Ты же считал ее ненормальной, признайся. – С чего ты... – Генри умолк, уставившись на Торо. – Ты... всё еще переписываешься с ней?! – Ага. Так сколько ты хочешь? Я изложу ей твои требования. Целую минуту Генри сыпал проклятиями, затем смягчился. – Ничего из этих грубостей не передавай. Просто скажи, что мне от нее ничего не надо. Желаю всех благ, и всё такое. – Хорошо, – спокойно ответил Торо. Он первым закончил обедать. Встал, попрощался легким кивком, и ушел. Они с Генри были в разных группах. И, в оставшиеся два с половиной года учебы, при редких встречах, оба никогда не вспоминали про Жаклин. Август 1356. В закатном, сизо-багровом небе, натужно ревя моторами, вереницами шли транспортные самолеты. Курс на восток. – Вот тебе и выпускной вечер... – сказал Торо. Генри вздрогнул. – Что за манера, подкрадываться сзади? Я чуть пивом не подавился... – Все эгвальские шпионы так делают, – неулыбчиво пошутил Торо. Из-за полуоткрытой стеклянной двери кафе доносилась музыка, гомон, смех. Молодые люди веселились. Каждого ждала своя дорога. Вся жизнь – впереди. Косой прямоугольник света падал на дощатый пол веранды. На нем две тени чокнулись бутылочками пива. – За вечную дружбу? – предложил Генри. – Вроде того. Небо гудело моторами. Еще одна волна транспортников летела на восток. – Пиздец Эгваль приходит. Остров, наконец-то, решил разделаться с ней. Генри увидел, как Торо с сомнением покачал коротко стриженой головой. Черноволосый и голубоглазый – интересное сочетание. Мог бы пользоваться успехом у женщин, если бы захотел. – Нет, Генри, Эгваль наскоком не возьмешь. Экселенсе нужно в два раза больше войск, авиации и бронеходов, чем она могла бы собрать со всего Западного края. Без этого об успехе нечего и думать. – Будто ты считал? – Да, – коротко ответил Торо. – Выходит, она ввязалась в безнадежное предприятие? – Посмотрим. Мобилизацию не объявила, значит, рассчитывает справиться тем, что есть. Двадцать лет назад у нее это уже получилось... Боюсь только, что по вчерашним прописям... Генри рассердился. – Торо! Сколько тебе лет? Ты помладше многих будешь, да? – Девятнадцать. Ты старше меня на три года. – Наш юный стратег... А Ее высочество... мудрая и... – Давай еще по пиву, – предложил Торо. Вернувшись в кафе, они решительно двинулись к барной стойке. Правда, ноги у Генри слегка заплетались. Зато сознание оставалось ясным. Он совершенно точно расслышал вопрос Торо: – До пива – ты сколько водки вылакал? И свой правдивый ответ: – Не... помню... Зато хорошо помнил, как тонкая, но сильная рука Торо поддержала его в решительный момент. И он не грянул мордой об пол, а лишь мягко его поцеловал. Пришел в себя сидящим в деревянном кресле-качалке, с холодным компрессом на лбу. Пощупал боязливо – шишки нет. Простонал: – Ох, как мне плохо... Кто-то из приятелей сочувственно похлопал его по плечу. И вернулся обратно, к веселью. Рядом остался Торо. Предупредил: – Что такое плохо, узнаешь завтра. Генри прошептал, не подымая головы, чтобы не встретиться взглядом с Торо. – Я не так уж пьян... На ногах не стою – ерунда. Просплюсь к утру. Мне... на душе горько. Торо скривился в кислой ухмылке. Пьяные слезы в нем сочувствия не вызывали. Сейчас Генри начнет канючить о своей, погибшей два с лишним года назад, безответной любви. Да спроси его, как выглядела Жаклин, он толком и не вспомнит! Но, Генри, в мрачном отчаянии, сказал другое. – Эх, дружище!.. Знай: я – не получил диплома!.. Провалил экзамен по “Философии оптимизма”! Официальная доктрина в протекторате Ганы. Обязательная к изучению во всех высших школах. Сборная солянка из псевдонаучных формулировок и пафосных тезисов. По сравнению ней, “Светлый путь” Ее высочества выглядел безупречным математическим трактатом. Торо, правда, считал, что СП, так же, как ФО – полная ерунда. Причем, опасная. Если хочешь кому-то испортить жизнь, донеси, что имярек не уважает единственно верное учение. То, что единственно верных учений два – никого не волновало. В том числе и Экселенсу. Иначе бы она мигом покончила с конкурирующей философией. Такое двоемыслие лишний раз доказывало лживость и подлость ее натуры. В ту ночь началась Вторая война Острова и Эгваль. Торо, как подающий большие надежды, остался в Университете Ганы, ассистентом на кафедре математики и теоретической физики. С перспективой защитить через два года магистерскую диссертацию. А Генри пошел на войну. 1358. Точная дата неизвестна. Тяжело столько лет жить не своей жизнью. Воображая (чтобы совсем не свихнуться), что у тебя есть брат. Сейчас ты – это он. А настоящая ты – где-то далеко. Еще дальше, чем пропавший без вести Генри. В том далеке, где исчезла юная Тамара Роббер, никогда не вернувшаяся домой. Там, где жестокая Экселенса бестрепетно решает судьбы подданных. Вечер. На столе круг света от лампы. Уравнения стройными рядами заполняют белые листы бумаги. Новое, дотоле неведомое знание, живет в них. Дело сделано. Сорван покров с грандиозной тайны Природы. Можно немного отдохнуть. А то темно-синие строки уже расплываются в глазах. Сквозь них, как в тусклом зеркале, просвечивает бесстрастное лицо. К нему обращаешь безмолвный вопрос. Ответь, Экселенса... Почему жажду новой встречи с тобой? Почему стремлюсь вступить в холодные чертоги твоей власти? Почему мне кажется, что там я найду себя? Плененную, растоптанную, униженную. Я войду, и меч сверкнет в моей руке. “Ты свободна!” – скажу я себе. Горе тебе, Экселенса.