– О, какие мы слова знаем, милашка, – мурлыкнул некромант, опрокидывая меня на спинку кресла и нависнув, его тяжёлое дыхание обжигало лицо. – Приличные девочки так не выражаются.

И его губы прижались к моим, жёстко, властно, так, что стало больно. Язык настойчиво попытался проникнуть сквозь плотно стиснутые зубы, а горячие ладони проворно выдернули футболку из-за пояса джинсов, забираясь под неё. Касаясь обнажённой кожи, нагло скользя вверх. Я издала глухой возглас, выгнулась, от накрывшей паники перед глазами всё потемнело, и сердце набатом стучало в груди. Ну и где же это чёртово проклятье?! Когда оно действовать начнёт?! Я мотнула головой, пытаясь прервать поцелуй, и около уха раздался тихий, довольный смех Рыкова.

– А знаешь, так даже интереснее, – выдохнул он, и… рывком задрал футболку, обнажая грудь, едва прикрытую кружевным бюстиком. – Мне нравится твоё сопротивление, Ладочка, это так заводит…

И тут он замер, уставившись с непонятным выражением на моё тело. А я вдруг ощутила, как кожу словно закололи сотни невидимых иголочек, осторожно опустила глаза и… Ого. Вон оно как, оказывается, работает. На животе стремительно расцветали тёмно-синие узоры, сплетаясь в причудливый рисунок, и видимо, Рыков отлично знал, что это такое. Резко отдёрнув ладони, он выпрямился, перевёл взгляд на меня. В тёмной глубине горело настоящее бешенство, красивые черты лица исказились от ярости.

– Кто. Это. Сделал? – тихим, ровным голосом спросил он, указав на узоры.

А они и не думали пропадать, и вместо того, чтобы смутиться от собственного вида, я вдруг поняла, что мне смешно. Видимо, на нервной почве, и ещё от сладостного чувства победы в моём первом серьёзном столкновении с суровой реальностью. Губы сами растянулись в улыбке, но я ничего не ответила, с вызовом вздёрнув подбородок. Нет, не дождётся. Чтобы ещё Веру Петровну попытались заставить снять с меня единственную защиту? Глаза Рыкова сузились, он скрипнул зубами, нависнув ещё ниже и буквально гипнотизируя взглядом.

– Значит, во-от как, да? – мягко произнёс он, и в его тоне слышалась неприкрытая угроза. – Думаешь, «Щит чистоты» спасёт тебя, ведьма?

Ага, теперь знаю, как называется проклятье. Красивое название. Но я молчала, напряжённая и едва сдерживающая смех, щекотавший горло.

– Я же всё равно узнаю, кто это сделал, и будь уверена, избавлю тебя от него, – пальцы Рыкова на мгновение коснулись моей щеки, но от этой ласки я едва не отшатнулась. – Ты не уйдёшь от меня, Лада, запомни это.

Длинно выдохнув, некромант осторожно, стараясь не касаться кожи, поправил футболку, потом за локоть выпрямил меня и освободил руки. Я тут же поспешно заправила одежду в джинсы, отодвинувшись как можно дальше от него, и подняла с пола упавший рюкзак. Дальше до самого города мы ехали в тишине, и если честно, меня она совершенно не напрягала. Я даже успела задремать немного. Но когда Рыков въехал в город, тут же проснулась, прилипнув к окну. Как ни удивительно, но я первый раз приезжала в столицу, бабушка никогда не брала с собой, а я и не рвалась. Мне хорошо и спокойно было в нашей деревне. А теперь, раз уж представилась возможность, почему бы не насладиться?

Спальные районы с безликими одинаковыми коробками высотных домов вскоре сменились парками, скверами, элитными постройками и торговыми центрами. Широкие улицы с яркими витринами, модные магазины, бутики, кафе, рестораны. И люди, много людей. Все куда-то спешили, от пестроты одежды рябило в глазах, мимо проносились машины. Господи, как здесь жить?! Я же заблужусь в первый же выход! Такой большой город, и ни одного знакомого в нём! Не называть же таковым Рыкова… А дома становились всё больше похожие на старинные особняки, украшенные лепнинами, коваными балкончиками, горшками с яркими цветами. Мы подъезжали к самому центру, где и находился целый квартал, принадлежащий Университету.

Машина приблизилась к воротам в высокой ограде, тоже кованой, остановилась у шлагбаума, и он тут же начал медленно подниматься – Рыков небрежно махнул пропуском перед носом бдительного охранника.

– Добро пожаловать в Университет, – впервые за прошедшие полтора часа подал голос некромант, сворачивая на широкую аллею, обсаженную липами. – Общежитие дальше, здесь учебные корпуса.

Общежитие выглядело вполне неплохо. Современные девятиэтажные здания, дорожки со скамейками вокруг, деревья, кусты жасмина и сирени. Даже магазины внизу, что очень обрадовало, не придётся бегать за территорию. Настоящий город в городе, действительно. Рыков остановился около двухэтажного здания, на котором висела вывеска «Администрация», вышел, и я поспешно выбралась вслед за ним. Скоро, скоро он уйдёт, и я останусь одна, наконец-то. Непроницаемое лицо Рыкова напрягало, казалось, он что-то задумал, и мне это точно не понравится. Не покидало беспокойство, что некромант знает, как обойти проклятье.

– Идём, – бросил Рыков, направляясь к входу.

Я молча последовала за ним, не задавая вопросов. Следующие полчаса прошли в хлопотах по оформлению. Подозреваю, без Рыкова я бы проторчала тут весь день, а так, мне очень быстро сделали пропуск на территорию, он же карточка, куда начисляют стипендию, и он же – ключ от двери в общежитие. Ещё маленький нюанс: когда мы были у коменданта, Рыков как бы невзначай обронил:

– Ей – отдельную комнату, без соседей.

Мои щёки вспыхнули при этих словах, и хотя пожилая женщина в очках никак не отреагировала, лишь молча кивнув, я почувствовала себя очень неловко. Представляю, что она подумала. И надеюсь, что Рыков не станет вламываться ко мне без спроса! Не сомневаюсь, у него здесь везде свободный проход.

– Я поставлю вам на ауру метку, – вежливо сказала комендант, обращаясь ко мне. – Чтобы защита Университета пропускала вас тоже.

– Хорошо, – так же вежливо ответила я.

Она прикрыла глаза, подняла перед собой руки, и изобразила в воздухе замысловатый знак, а у меня по спине прокатилась волна мурашек. Больше никаких неприятных ощущений я не испытала. А на карточке-пропуске проступила руна, вспыхнула золотистым и побледнела.

– Всё, можете идти, – комендант открыла глаза. – Третий корпус, пятый этаж, пятьсот пятнадцатая комната. – Столовая тоже есть, поскольку вы иногородняя, вам полагается бесплатный завтрак и ужин, в пропуске это отмечено. Вход на территорию Университета – с шести утра и до двенадцати ночи. Не опаздывайте, защита вас просто не пропустит.

Я робко улыбнулась и кивнула, пряча карточку.

– Спасибо, – пробормотала и поднялась. – Я могу идти?

– Да, конечно, всего хорошего, – женщина тоже кивнула и вернулась к бумагам.

Мы вышли. Я не рисковала смотреть на Рыкова, надеясь, что он не пойдёт провожать дальше, до общежития. Не хочу, чтобы меня видели в его компании! Почему-то не сомневалась, что его тут многие знают. И не хочу, чтобы думали, что я – его девушка! Губы поджались, внутри заворочалось глухое раздражение. Какие бы у него ни были планы на меня, они не сбудутся. Я сделаю всё для этого. Мы так же, ни говоря ни слова, вышли на улицу, и я повернулась к Рыкову, храбро взглянув ему в лицо.

– Спасибо, дальше я сама, – как можно твёрже ответила, отступив на шаг.

Он же, засунув руки в карманы, усмехнулся, лениво так, с пренебрежением, и кивнул. От взгляда, прогулявшегося по моей фигуре, захотелось поёжиться, кожа покрылась холодными мурашками.

– Устраивайся, Лада, – кивнул он. – До встречи, ведьмочка.

После чего развернулся и пошёл к машине. А я – в обратную сторону, искать свой корпус и знакомиться с новой обстановкой. И всё время, пока не скрылась за углом, чувствовала спиной пристальный взгляд некроманта. А завернув за здание, прислонилась к стене, прикрыв глаза и чувствуя, как дрожат колени, длинно выдохнула. Ох. Надо срочно отвлечься и заняться насущными делами, это отвлечёт от тревожных мыслей о Рыкове и собственной дальнейшей судьбе.

Некромант с трудом сдерживал ярость и раздражение, поднимаясь в лифте в просторный кабинет отца на последнем этаже высотки в самом центре города. Судорожно стиснутые пальцы, чёрные провалы глаз и ходящие желваки, а ещё – почти непреодолимое желание что-нибудь разбить, разрушить. Зверь рычал и рвался, чувствуя настроение хозяина, но Рыков научился его контролировать, как и собственную силу. Иначе все кладбища в столице регулярно приходилось бы упокаивать. Причём, ему же самому. А грязную работу Эдгар не любил.