– Не только.

– В каком смысле?

– В исключительных случаях служба безопасности Президента наделена правом проведения всего комплекса следственно-розыскных мероприятий, – назидательно пояснил генерал Кожинов.

Банда осмотрел стенки кабинки:

– Вы считаете этот случай исключительным?

– Здесь не было трупов со времен Берии и Сталина, – генерал Кожинов строго воззрился на Александра. – По-вашему, это рядовое происшествие?

Все до единого присутствующие понимали, что майор имел в виду совершенно иное – формальное – значение слов «исключительный» и «заурядный». Ничто не мешало охране, находясь в центре Москвы, вызвать тревожную группу ФСБ или МВД, чтобы они могли участвовать в осмотре места происшествия. Понятие «исключительный случай» обычно подразумевает невозможность следовать стандартным путем или особую срочность в проведении мероприятий. Понятно, что закрытие курительной комнаты на втором этаже блока номер 17 не могло дезорганизовать работу администрации Президента, и можно было возиться с телом хоть до утра.

Однако Бондарович промолчал, понимая, что сейчас услышит от генерала любой из «бронебойных» вариантов на выбор: а) вопросы режима и деятельности кремлевского здания решает служба безопасности, или б) эту тему я буду обсуждать с председателем ФСБ, или в) я выполнял личные указания Президента относительно срочности осмотра и экспертизы, пойди проверь… Когда поезд ушел, можно поругаться с начальником станции, но уехать уже нельзя.

– С точки зрения закона, нарушений нет. У нас достаточно собственных грамотных специалистов, и мы не с улицы подбираем людей, – снисходительно добавил Кожинов. – С протоколом осмотра места преступления, вещественными доказательствами, фотографиями вы сможете ознакомиться в рабочей комнате службы. Там же вам изготовят все необходимые копии. Кстати, поскольку вы включены в состав следственной группы, потребуются и ваши подписи на официальных бумагах.

Бондарович задумчиво кивнул.

– Отчего наступила смерть? – спросил Поливо да, вмешиваясь в разговор.

– Результаты вскрытия будут к утру. Вы же знаете, – начал Кожинов.

Поливода, который заметно нервничал, несколько повысил тон:

– Мы не на брифинге, генерал, меня интересует мнение врача, который осматривал тело на месте. Любой опытный хирург способен предварительно определить, утоплен человек или повешен… Или что-нибудь еще…

Кожинов наконец увел их из сортира, и вся группа остановилась у кресел в курительной комнате.

На раздражение Поливоды Кожинов не обратил ровно никакого внимания:

– Есть следы ударов каким-то тупым предметом – на голове; рассечена кожа, отсюда и кровь. Есть следы травм на шее и на лице, сильно повреждены шейные позвонки… Так что причину выбирайте сами, я не в силах до экспертизы определить, что именно привело к смерти.

– А врачи определят? Как вы полагаете?

– Затруднительные случаи бывают и у патологоанатомов.

– Где находится тело? – Бондарович решил осмотреть его во что бы то ни стало, желательно – со своим патологоанатомом.

– В четвертом госпитале.

– Мне нужен будет пропуск туда или удостоверение от СБП о том, что вхожу в следственную группу и т. д.

– Вы его получите, – обещал генерал Кожинов.

Бондарович тут обратил внимание, что все распоряжения Кожинова фиксирует в блокноте все та же молодая женщина, что сопровождала их даже в туалет. «Секретарь-референт, и любовница, и на все случаи жизни», – решил Александр, но тут же остановил себя, поняв, что незаслуженно переносит на красивую женщину свое раздражение.

– У меня, к сожалению, очень ограничено время, – заявил Кожинов, теряя интерес к майору ФСБ. – Чем я еще могу быть вам полезен?

Обратился он только к Бондаровичу, игнорируя присутствие Секретаря Совета безопасности.

«Не очень-то уживаются эти два медведя в одной берлоге», – отметил Бондарович с затаенной ухмылкой.

В какой-то – очень маленькой – мере, его даже забавляло параллельное наблюдение за этими первыми лицами «королевства», за их вполне человеческими и объяснимыми слабостями и повадками. Картину смазывало только отчетливое ощущение властности и опасности, исходящее от этих людей. Впрочем, Сева Могилев тоже был смертельно опасен. Отличие этих людей немного иное, Бондарович нашел наконец точное определение: они как бы были недосягаемы, будто из другого измерения или даже – из антимира… По крайней мере, чувствуют себя такими… Ну и, разумеется, держатся соответственно тому, какими себя чувствуют. Обаяния это им точно не прибавляет…

Александр отлично знал, что ему еще нужно:

– Мне необходим список людей, которые находились в момент совершения преступления на этаже. И еще видеокассеты, на которых зафиксированы их приход и уход через контроль на входе в блок, – я видел камеру слежения в холле.

На лице Кожинова ничего не изменилось, разве что дрогнули зрачки:

– Список вам будет немедленно предоставлен. А для просмотра видеозаписи вам потребуется специальное разрешение Президента, утвержденное Госдумой. Можете поговорить с лейтенантом Репекой или получить копию его письменных показаний, – генерал слегка кивнул на Репеку.

– Да, я уже знаком с ним, – вставил Александр.

– Остальные вопросы решайте с лейтенантом Макаровой, она выделяется для взаимодействия нашей группы с ФСБ и при необходимости обратится ко мне. Все?

Александр Бондарович посмотрел на него ясными глазами:

– Скажите, товарищ генерал, а кто старший следственной бригады?

– Н-да, – только и сказал Кожинов, повернулся и вышел.

Тимур Гениатулин и Светлана,

9 часов 45 минут ночи,

23 марта 1996 года,

бар «Exsomnis» на Тверской, квартира

Посетителей было много. Зал стал наполняться, как обычно, часов после шести вечера, – когда освободился «средний контингент»: молодежь, интеллигенты и полуинтеллигенты. Народ покруче посещал более дорогие и престижные заведения, многие из которых были оформлены как клубы – один только вход в них стоил недешево. Работяги, как и в прежние времена, удовлетворялись черными пивнушками.

Светлане помогали за стойкой и Лена – посудомойка, и Надежда – повар.

Иван – правая рука хозяина – заглядывал часов в восемь. Посмотрел, в какой они запарке и покачал головой. Он когда-то был барменом – еще в социалистические времена. Какие тогда были бармены – название одно… Иван и сам часто говорил об этом, наблюдая, как работают нынешние парни… Но – тряхнул стариной, помог полчасика, приложил золотую ручку к фирменным коктейлям.

Светлана взглядывала на часы у себя за спиной – на табло видика. Ночной бармен Эдик обещал быть пораньше, но, кажется, не намеревался сдержать свое обещание. Эдика называли Ночной Бабочкой. По двум причинам: потому что он предпочитал вести ночной образ жизни – уже втянулся и не хотел менять; и потому что был – бабе: женоподобная фигура, смазливое личико, высокий голосок, холеная кожа… Полная противоположность тому парню, что заглядывал днем… Как его?.. Тимур… Какой-то нерусский. Но мужчина – за версту видать. Силой так и пышет. И взгляд какой-то жесткий, властный…

Играла музыка, стоял дым коромыслом. Шум, гам… Пару-тройку пьяниц ребята уже выбросили вон…

– Привет!..

Светлана подняла глаза от мензурки.

Это был Тимур. Жесткий, властный взгляд… Смуглое лицо. Сдержанная улыбка.

Светлана к собственному удивлению слегка покраснела:

– Я думала, ты не придешь.

– Но я же говорил «до встречи».

– Здесь многие так говорят, – чтобы скрыть свою неожиданную реакцию, Светлана стала поближе к жаровне.

– И тебе?

– И мне.

– Потом приходят?

– Не всегда.

Тимур кивнул:

– Я всегда прихожу, если обещаю.

Теперь Елена, понявшая ситуацию, готовила коктейли. Скосив глаза на Тимура, вопросительно взглянула на Светлану.

Светлана улыбнулась и под стойкой наступила подруге на ногу. Улыбка ее адресовалась, конечно, Тимуру: