За музыкой, которую некому оказалось сейчас выключить, нельзя было расслышать, что происходит в квартире. Но выстрелов не было…
Квартира оказалась двухкомнатная. Нестандартный старый дом. Большой полутемный коридор…
Медведев, который бежал первым, споткнулся за что-то в полумраке и, потеряв равновесие, зацепился плечом за небольшой платяной шкаф. Какая-то коробка с грохотом упала со шкафа; всякая мелочь – пуговицы, наперстки, катушки – покатилась по полу…
– Бля! Охренели!.. – послышалось раздраженное из ближней комнаты. – Муха, вздрючу!..
– Ага!.. – ответил виноватым голосом Толик Медведев; он был тот еще артист.
Бондарович указал Медведеву пистолетом на кухню и шепнул:
– Проверь…
Медведев толкнул дверь кухни, быстро осмотрелся, поводя по сторонам пистолетом. Здесь никого не было. Оставаясь в кухне, Медведев взял коридор на прицел.
Раздраженный голос из спальни набрал силу:
– Муха, твою мать!.. Выруби видик! Совсем офигели с похмелья!.. Я встану сейчас, урод…
Александр, не теряя больше времени, пошел на голос – в спальню. А Медведев и другой оперативник – старший лейтенант Захаров – вломились во вторую комнату. Слышно было, как Медведев прорычал:
– Всем лежать!.. Рожей в подушку… Я сказал в подушку, сука!.. Руки на голову… мать!
Бондарович толкнул прикрытую дверь.
В спальне на металлической старой, тысячу раз крашенной кровати лежал мужчина средних лет, худощавый, чуть седоватый. И изумленно смотрел на вошедшего Банду.
– Ну, суки!.. – только и сказал мужчина.
Бондарович держал его на прицеле:
– Привет, Могилев! Не ждал гостей?
– Я тебя не знаю, парень.
– Зато я тебя хорошо знаю. Материалы изучил… Александр выразительно повел стволом пистолета.
– Только без фокусов. Руки вытянул поверх одеяла. Смотреть мне в глаза…
Мужчина подчинился:
– Смотрю…
Александр подошел ближе:
– А теперь медленно, очень медленно, переворачиваешься на живот. И чтобы руки были на виду.
– Как прикажешь, начальник…
Банда держал палец на курке:
– Одно резкое движение – и, считай, у тебя пуля в голове. А может, и две. Я стреляю быстро…
Мужчина медленно перевернулся на живот, руки положил поверх подушки. Тогда Бондарович внезапно подскочил к нему, схватил левой рукой за шею и скинул с кровати – грубо прижал лицом к давно не мытому, заплеванному полу.
– Мент, урою!.. – прошипел преступник, но не пошевелил и пальцем, поскольку холодный ствол пистолета с силой уперся ему в затылок.
Александр скомандовал:
– Руки за спину, Могилев!.. – голос его от возбуждения стал хриплым.
Когда руки преступника оказались за спиной, Александр защелкнул на них наручники, поднялся. Убрал пистолет в кобуру. Утер пот со лба.
Преступник покосился на него:
– Что же мне теперь – так и лежать, начальник?
– Пока лежи. Отдыхай.
– Пол грязный.
Банда уже отдышался:
– Сами виноваты – развели свинарник!..
Из соседней комнаты заглянул Медведев:
– Все путем, Саша: там двоих быков взяли. Третий – возле лифта.
Бондарович кивнул:
– Кого-нибудь пошли за понятыми.
Медведев исчез.
Преступник покосился на Александра:
– Ну, что, начальник? Можно вставать?
– Поднимайся, – разрешил Бондарович. – Где у тебя одежда?
– Хочешь прокатить?
– Далеко прокатим… К бесплатному круизу готовься…
Бандит ухмыльнулся:
– Не гони, начальник, лошадей. Я чист.
– Это ты-то чист? Клеймо на клейме – места свободного не найдется.
Преступник покачал головой:
– Взять несложно. Вину доказать – потруднее будет.
В салоне бодро запищала рация.
– Давай машину! – раздался в переговорном устройстве голос майора Бондаровича.
Дима Морозов вздрогнул – должно быть, мысли его все еще витали где-то в области таинственной, невероятно перспективной генной инженерии и возле проблемы восстановления из праха гениального Ильича.
Дима бросился к переговорнику, напомнил:
– А вторая?
Голос майора был хриплый:
– Давай машину! Быстро!..
Лейтенант метнулся за руль.
Когда Морозов подкатил ко двору, оттуда, придерживая за сцепленные за спиной руки, майор с Толиком Медведевым уже гнали трусцой коротко стриженного мужчину лет сорока пяти. Одеться ему толком не дали. Из-под расстегнутой куртки виднелся спортивный костюм, торчал край несвежей майки. На ногах – незашнурованные кроссовки.
– Порядок, – сказал Банда, заталкивая задержанного вслед за Толиком на заднее сидение. – Без шума и пыли. Можно сказать, тепленького достали…
Лейтенант оглянулся на двор:
– А остальные?
– Разберутся сами. Гони в Лефортово, – Александр Бондарович махнул рукой.
Машина набрала скорость.
Настроение лейтенанта Морозова быстро поднялось. И было от чего!.. Вот так – «без шума и пыли» – задержали одного из видных авторитетов «солнцевской» группировки. Нечего было, значит, и волноваться…
Бандит еще как будто не пришел в себя. Волосы были всклокочены, глазки бегали, как у загнанного зверька.
– Вы обязаны дать мне возможность позвонить моему адвокату, – подал он голос.
– Сначала я с тобой в камере поговорю, Могилев, а потом будешь думать, с кем тебе созваниваться, – отозвался Бондарович с переднего сиденья. – И сиди спокойно, не ерзай, Могилев! Считай, отбегался…
Преступник презрительно скривил губы:
– Я для тебя – Могилевчук Вячеслав Павлович. Посмотрим, что вы мне сможете предъявить, ретивые…
– А все твое и предъявим. Чужого не пришьем.
– Вот вы-то как раз и пришьете – мастера, – оскалился Могилевчук. – А не пришьете, то выпустите через день и принесете официальные извинения за беспричинное задержание. Или я арестован? – он вопросительно посмотрел в глаза Бондаровичу.
– Все узнаешь в свое время.
– Так я все-таки арестован или задержан? – авторитет перешел на официально-вежливый тон. – Ваша обязанность довести это до моего сведения. Сейчас ведь не коммунистические времена, когда всюду царил беспредел. Теперь каждый права имеет, не надо даже качать.
– Задержан, – хмыкнул Бондарович. – Но тебе это должно быть все равно.
– Мне не все равно, и вам не все равно, – Могилевчук стрельнул в Александра хитрыми глазами. – Завтра же в прокуратуре будет лежать жалоба о том, как вы вломились в квартиру без предъявления ордера, как накинулись, хотя вам не оказывали никакого сопротивления…
– Значит, тепленькими взяли? – перебивая бандита, весело спросил лейтенант.
– Из постельки, – опять хмыкнул Бондарович и оглянулся на задержанного. – Этот контингент любит поспать, – и пошутил: – Даже жалко будить было.
– …не предъявили никакого обвинения, вообще слова не сказали, повалили, прижали лицом к полу, заковали в наручники. Не дали ни собраться, ни одеться, ни шнурков завязать, – продолжал перечислять Сева Могилев, как его называла «братва». – Налицо нарушение уголовно-процессуального кодекса… Вы думаете, вам это сойдет?
– Зачем тебе шнурки? – удивился Медведев. – Порядка не знаешь? Будто только родился, ей-Богу!.. Сейчас в Лефортово у тебя их все равно заберут…
Сева Могилев огрызнулся:
– Как заберут, так и отдадут…
– Послушай, Могилевчук, – Бондаровичу надоело пустое препирательство, – помолчи, лишнее треплешь. Ты же знаешь, что я просто так не брал бы тебя. Заметь, я даже на обыск не остался, – времени жалко, поскольку там ничего интересного не будет. Пара «волын», в крайнем случае; а их твои шестерки все равно на себя возьмут. Ведь так? – он насмешливо смотрел на преступника. – И еще ты прекрасно знаешь, что никакой адвокат тебе не поможет; по чрезвычайному Указу Президента я могу тебя держать до тридцати суток ПО ПОДОЗРЕНИЮ, – Бондарович сделал упор на этих словах, – БЕЗ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ. Поэтому ты и меняешь – на всякий случай – квартиры и гостиницы, чтобы тебя труднее было найти. Но тактика твоя стара, как мир. Мы тебя взяли и уж за тридцать суток как-нибудь раскрутим, не сомневайся.
