Шуршание, сдержанный гул голосов послышались из динамика радиоточки.

Ни Бондарович, ни Сева не сказали ни слова, даже не переглянулись. Каждый самостоятельно слушал и делал свои выводы. Оба понимали: там, наверху, заваривается какая-то каша; огонь только разведен…

«Уважаемые телезрители и радиослушатели, – послышался мужской голос. – Мы ведем прямой репортаж из правительственной резиденции в Завидове. Ситуация беспрецедентная, как беспрецедентно и само случившееся…

В небольшом зале уже появились руководители спецслужб. Я вижу Министра внутренних дел и председателя ФСБ, вошел Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода… Служащие расставляют карточки с именами и должностями участников брифинга. Вот, вижу, четвертый участник брифинга – сотрудник президентской службы безопасности полковник Карпик Виктор Иванович. Надо полагать, что сам Наум Кожинов в данный момент проводит срочные следственные мероприятия в Кремле.

Можно представить, как там сейчас горячо…

С минуты на минуту появится и сам Президент. Что ж, ему приходилось выступать и в более драматических условиях, припомним хотя бы времена путча, когда его трибуной стал боевой танк…

До настоящего момента никто из пресс-службы Президента так и не решился сказать что-либо определенное об обстоятельствах совершенного преступления, поэтому журналистам, которым удалось попасть в резиденцию первого лица в государстве, к сожалению, известно не больше, а может быть, и меньше, чем вам. Я не стану пересказывать вам слухи, циркулирующие здесь, вряд ли они достаточно достоверны… Да это уже и не имеет смысла, я вижу, как из внутренних покоев в окружении охраны выходит Президент».

Во время наступившей короткой паузы Бондарович вызвал конвоира.

Почти моментально отворилась дверь.

Александр распорядился:

– Уведите задержанного в камеру. Передайте дежурному, чтобы его накормили ужином, а завтра пусть ему доставят в камеру свежие газеты, – Александр обратился к Севе: – Вы наверняка там найдете, Могилевчук, все необходимые подтверждения касательно ареста Япончика, – и бросил конвоиру: – Выполняйте, я останусь здесь на несколько минут…

– На выход! Руки за спину!.. – скомандовал конвоир.

Сева, забрав со стола свои сигареты, поднялся со стула.

Оставшись один, Бондарович повернул ручку громкости, и в комнате зазвучал в полную силу спокойный голос Президента, знакомые низкий тембр и паузы:

«Сограждане! Сегодня вечером произошло трагическое событие, которое несомненно всколыхнет всех честных людей нашей страны. Сегодня погиб человек, талантливый журналист, гражданин своей страны, которого мы все знали и любили – это Виктор Смоленцев. Еще не пришло время траурных речей, еще, наверное, не успело остыть его тело, и потому я не стану сейчас перечислять его заслуг перед страной и народом. Да вы их прекрасно знаете и сами.

К сожалению, эта смерть имеет особое значение, которое состоит в том, что совершено в высшей степени дерзкое и циничное убийство. Оно совершено в стенах правительственного здания непосредственно после окончания совещания, на котором присутствовал Виктор Смоленцев. Не стану скрывать, речь там шла о стратегии предвыборной кампании. И теперь мне будет очень не хватать таланта, зоркости и энергичности этого замечательного человека. Не будем делать предположений о том, кому была выгодна его смерть. Это должно с исчерпывающей ясностью выявить следствие…»

Бондарович не пропускал ни слова.

Он понимал тактику Президента.

Упреждающий удар! По-видимому, ради него и был созван срочный брифинг. Вся оппозиция в следующие дни взметнется с криком: «Президент не способен навести порядок в собственном доме, а вы снова хотите доверить ему Россию». Поэтому в головы избирателей необходимо вложить первое впечатление – причем именно сейчас, когда вся страна прикована к телевизорам – и навести избирателей на мысль о том, что этот удар имеет политический характер и направлен против Президента.

«Что ж, все верно, Президент всегда умел решительно действовать в экстремальных ситуациях и переигрывать своих противников. Но не хотел бы я сейчас оказаться во всей этой каше. Заявлено, что убийство носит политический характер, – и могу представить, какая волна грязи поднимется в ближайшее время вокруг этого дела…»

Эти мысли вихрем пронеслись в голове майора Бондаровича.

Александра в свое время подключали к работе со следственной группой по делу убийства Листьева, и он хорошо помнил эту нервозную и суматошную работу на пределе сил: бесконечные разносы, требования немедленного результата – и давление со всех сторон. И это почти при полном отсутствии информации. Через несколько недель, когда стало ясно, что «кавалерийский наскок» не удался, а шум поутих, большинство ценных сотрудников сняли с бесперспективного дела и отправили работать на прежние участки…

«А сейчас начнется новый шум…»

Слышалась размеренная речь Президента:

«…создана следственная группа, и расследование этого шокирующего преступления будет вестись под моим непосредственным контролем. Я предупреждаю руководителей министерства внутренних дел, ФСБ и службы охраны: вы несете персональную ответственность за исход этого следствия. Я не потерплю, чтобы в непосредственной близости от руководства страны вершились уголовные или политические преступления. Мы должны получить четкие и однозначные ответы на все вопросы!»

В дверях вырос посыльный:

– Товарищ майор!

– Что надо? – недовольно отвлекся от радиорепортажа Бондарович.

– Звонили из управления, вас срочно вызывает начальник службы генерал Щербаков.

Это известие не очень понравилось Александру:

– Хорошо, идите.

Посыльный тихонько прикрыл за собой дверь. Бондарович после короткого размышления решил задержаться еще на несколько минут и вернулся к радио. По всей видимости, предстояла хлопотливая ночь, и вряд ли удастся выкроить время на прослушивание заявления Президента. А собственное впечатление об обстановке может очень пригодиться.

Александр догадывался, зачем потребовался вдруг начальству.

Президент говорил:

«…Еще раз повторю слова скорби: мы понесли невосполнимую утрату и нам будет всегда не хватать этого искреннего, мужественного и глубоко одаренного человека. И дело наших чести и достоинства – найти и сурово наказать виновников этой гибели.

Прошу вас задавать вопросы».

Бондарович взглянул на часы, покрутил головой, подумывая, что пора уже и отправиться к начальству, но все-таки остался в комнате, его интересовал «перекрестный допрос», который учинят сейчас журналисты.

Трансляция продолжалась.

– «Свободные новости», – представился первый журналист. – Господин Президент, мы все знаем, что расследования скандальных преступлений – как-то: убийство Меня, Холодова, Листьева – до сего дня не дали никакого результата. Что заставляет вас думать, будто в этом случае следственные мероприятия смогут дать какой-либо результат?

Президент, видно, готов был к этому вопросу; ответил без предварительного обдумывания:

– Враг перешел в наступление, и не дать ему надежный и гарантированный отпор – значит расписаться в собственном бессилии… Что касается следственных мероприятий, то передаю вопрос по адресу, – Президент, конечно же, имел в виду министров.

Удар приняла на себя ФСБ:

– Названные вами преступления носили сугубо заказной характер, были хорошо подготовлены и совершены профессиональными убийцами так, что осталось крайне мало улик, отсутствуют свидетели. Поиск по «горячим следам» не дал в этих случаях немедленного результата. Следственные группы продолжают работать, производится глубокий анализ всех обстоятельств, и истина неизбежно выйдет наружу. Известная истина: тайное непременно становится явным. Это вопрос времени. Что же касается сегодняшних событий, то мы можем с большой долей уверенности сказать, что преступнику не удастся замести следы. Преступление было совершено в правительственном здании, где существует надежная система учета и контроля всех присутствующих. Круг подозреваемых весьма ограничен и будет еще сужаться, пока не останется один человек – убийца. Мы работаем в тесной связи со службой охраны Президента и надеемся в ближайшие часы, в крайнем случае дни, разобраться до конца в этом трагическом происшествии.