Работал ли он в это время?

Отнюдь.

Он смотрел в расчетные листы и не видел абсолютно ничего, потому что все его мысли были сосредоточены на контроле. Хотя чего уж врать?

Все его мысли витали вокруг Каролины. Он раз за разом представлял, как приезжает за ней, забирает ее с первого уровня, из этого тесного серого дома, и увозит к себе. Поднимает ее выше облаков – туда, где она еще никогда не бывала.

Представлял, каким восторгом горят ее глаза. Как в их голубизне отражаются многочисленные огни третьего уровня. Как они пролетают мимо роскошных особняков и садятся на площадке у самого дома.

Наверное, ей бы понравились цветы. Вокруг его особняка был разбит великолепный сад, в котором он любил отдыхать, отрекаясь ото всех мыслей. Да! Он бы ей понравился, но…

Он ее упустил. Потому что поднялся из-за стола ровно в полночь, гордый тем, что контроль до сих пор в его руках. Нет, она не его слабость. Именно так он думал, пока летел на первый уровень, пока поднимался на лифте на пятый этаж, брезгливо осматривая грязную кабину.

Именно так он думал, пока ее отчим отвечал, что его, имсита, они сегодня не ждали и девчонка отправилась на работу. И да, он знал ее расписание даже лучше, чем свое, поэтому уже через десять минут он выходил из машины у пекарни, в которой пахло карамелью, но совсем не так. Не так, как пахла она.

Он чуял ее запах. Мог различить его из тысячи других. Он шел пешком, будто зверь, напавший на след своей жертвы, но, едва нашел верное направление, до ощутимой боли сжал кулаки. Заняв кресло водителя в летном автомобиле, мчался так быстро, как только мог. Мчался, понимая, что уже потратил слишком много времени. Ведь он…

Ведь он даже не думал о том, что она будет сопротивляться. Нет, в его планах, в его мечтах она с удовольствием покидала отчий дом и была благодарна ему за то, что он выбрал ее. Потому что это честь – быть женою имситу, быть матерью его детям. Потому что благодаря ему ее статус взлетал выше небес и она могла все, все что угодно в рамках закона, а закон имситам и их семьям позволял очень многое.

Железные ворота открывались слишком медленно, оглашая округу противным скрипом. Показанная зеленая карточка давала ему доступ туда, куда пускали только определенный круг лиц. До хруста сжимал руль, но его мало волновало, что своей нечеловеческой силой он может что-то повредить. Нет, его это вообще не волновало, потому что корабль уже взлетал, а ему только и оставалось, что выйти из автомобиля и смотреть Каролине вслед, жадно вдыхая ускользающий флер карамели.

Потому что он не мог остановить полет. Не мог развернуть корабль, что летал исключительно на автопилоте по одной и той же траектории.

Потому что теперь он не мог предъявить на нее права. Не мог отговорить от глупости, которую она уже совершила. Не мог рассказать ей, что там ее – маленькую, нежную, хрупкую – ждет верная смерть.

Но он не мог без нее, а значит, должен был отправиться следом.

Каролина

Страх и восхищение. Они в равной степени пропитывали меня, пока я едва ли дышала, сначала любуясь на огни города, городов с высоты даже не птичьего полета, а потом и рассматривая космические просторы.

Планету окутывало желтое, а кое-где и голубое сияние – будто сверху она была покрыта защитным слоем. В темени ночи ярко горели желтые огни городов. Голубыми мигающими точками отмечались космические взлетные станции. Где-то на другом материке сверкали в белесом небе молнии, а у самого северного полюса, где все было покрыто снегом и льдом, мы пролетали над настоящим полярным сиянием. Оно имело зеленоватый цвет, двигалось, и это было удивительно.

Я и забыла на мгновения, где и с кем нахожусь. Забыла о привычной осторожности, настороженности. Поймав себя на том, что смотрю на картину за иллюминатором с открытым ртом, тут же смутилась, отмечая ненароком, не видел ли кто моей оплошности.

Не видел.

Парни хоть и выглядели невозмутимыми, но к стеклам прильнули не меньше меня. Это позволило мне как следует разглядеть каждого из них. Все они были обычными людьми. Обладатель блондинистой шевелюры имел худосочное телосложение, но широкие плечи. Рыжий – тот, с длинной челкой – был гораздо крупнее своего невоспитанного друга, а оба брюнета, на мой взгляд, отличались то ли тяжелой костью, то ли излишней полнотой.

Братьями их, конечно, было трудно назвать, но что-то такое общее у них прослеживалось. Может быть, раскосые глаза или крупные мясистые носы.

Оценивая возможных противников, я пропустила тот момент, когда привлекла чужое внимание.

– Нравимся? – с самодовольной усмешкой поинтересовался рыжий, вновь мотнув головой, чтобы откинуть длинную челку, что закрывала его правый глаз.

Позабытый страх накатил на меня новой волной, но не эти молодые мужчины стали его причиной. Запоздало нахлынуло отчаяние.

А что, если бы веркомандир космической армии все-таки успел? Что, если бы ему удалось остановить корабль?

Впившись пальцами в подлокотники – хотя казалось бы, куда уже сильнее? – я спешно отвернулась, не желая отвечать.

Тем более что и капитан, обернувшись, косо посмотрел в нашу сторону, заставив развеселившихся новобранцев мигом умолкнуть. Остальной полет проходил в тишине под мерное пиканье передатчиков. Мы летели все дальше, рассекая космос на немыслимой скорости, пока впереди не показалась планета, так похожая издалека на Землю, но то была всего лишь копия – рукотворный барьер, разделяющий Землю и космос, кишащий пиратами.

Чем ближе подлетал корабль, тем отчетливее становилось понятно, что передо мной искусная подделка. Водные просторы занимали большую часть планеты, жилые же участки все чаще выделялись серым цветом, чем зеленым. Вмешательство людей привело к дисбалансу, и теперь часть суши высыхала под палящим солнцем, превращаясь в пустыню, а часть покрывалась снегом и льдом. Прямо как на Земле.

– Снижаемся, – оповестил помощник капитана, а я зажмурила веки, предчувствуя тряску.

Нет, не боялась разбиться. Я вообще мало чего боялась, понимая, что худшее, что может произойти для меня, – это лишение свободы, воли, но ощущения были новыми, еще не познанными, а оттого и вызывали трепет, отголоски ужаса и восторг.

Когда корабль замер над пусковой площадкой, нас тряхнуло сильнее, но дальнейшее снижение было плавным. Даже клешни обняли летный аппарат мягко, и я наконец-то выдохнула, ненароком вздрагивая от щелчка, с которым расстегнулись ремни.

Ну что же… Первый полет прошел для меня нормально.

– Доброй ночи, новобранцы! – прозвучал раскатистый голос приветствующего нас мужчины.

Темно-синяя военная форма облепляла его мощное, раскачанное тело. Нас встречал только он, пока мы один за другим спускались по трапу. Выстроившись в ряд, приготовились внимательно слушать, но после полета все еще были расслаблены. А зря, потому что первый приказ мы получили тут же:

– Десять отжиманий! – гаркнул встречающий, так и не удосужившись представиться.

Я вторая упала на землю, лишь на долю секунды отстав от рыжеволосого. Физические нагрузки я воспринимала нормально – все-таки работу выполняла самую разную, но, признаться, отжимания были не моим коньком, а потому уже на второй раз почувствовала в руках слабость, однако продолжала, пока нам объясняли важнейший аспект нашей службы.

– Запомните, у вас больше нет имен. Нет имен, нет возраста, нет вас. Есть только номер и прозвище, которым вы обязательно обзаведетесь. Вот ты, например, будешь доходягой, – тронул он мое плечо мыском сапога. – Шустрее, шустрее! Ко мне можно обращаться товарищ аускомандир и никак иначе. Ваша служба начинается прямо сейчас, поэтому подобрали платья и вперед, девочки!

И вот мне даже обидно не было.

Слушала внимательно, стараясь запомнить как можно больше из того, где и что находится, чтобы потом не переспрашивать. Сразу за воротами от взлетной площадки находился огромный полигон, поделенный на зоны. Он был предназначен для различных тренировок, включая стрельбу.