Порой Ю.А. Бычков спасал находящиеся на грани уничтожения памятники прошлого собственноручно – действуя молниеносно, сообразно обстоятельствам. Однажды в Костромской области, в селе Угольское, он познакомился с местной жительницей, которой церковная община доверила сохранять раритеты из закрытого в хрущёвскую богоборческую пору старинного храма. В то время церковная утварь в большинстве своём утрачивалась безвозвратно. В доме селянки, пожилой женщины в возрасте за семьдесят, Бычков увидел несколько деревянных фигур («пермские боги»), перенесённых сюда на хранение из церкви, их художественная и историческая ценность не вызывала сомнений. И что с ними будет, когда не станет их добровольной хранительницы? Журналист, которого эта женщина видела впервые в жизни, настолько был убедителен и настойчив, что собеседница без колебаний передала ему свои сокровища, поверив, что так они будут надёжно сохранены. Юрий Александрович на своём «москвиче» доставил драгоценную находку в Кострому, в местный музей, где сегодня они экспонируются.

А жизнь тем временем сводила Юрия Бычкова всё с новыми и новыми людьми – они были разного возраста и разные дела их привлекали, – но так складывался круг общения журналиста-искусствоведа, своеобразное сообщество, формировавшее и характер, и мировоззрение, и ясно теперь вырисовывающуюся цель. В этот круг входили и академик, авторитетнейший искусствовед И.Э. Грабарь, и молодой, начинающий, но уже на всю страну прогремевший художник И.С. Глазунов, и реставратор, историк искусства С.В. Ямщиков, и патриарх отечественной культуры, «русский Роден», как его называли по «дурной», по мнению Юрия Александровича, привычке обязательно опираться на европейские авторитеты, гениальный скульптор С.Т. Конёнков. С последним, кстати, Юрий Александрович познакомился по работе, когда готовил статью о сбережении исторических памятников, а в результате сýдьбы этих двух людей переплелись на целых десять лет, и это был поистине подарок для обоих. Сергей Тимофеевич заполучил в лице Юрия Бычкова одновременно и помощника, и автора текстов, и будущего биографа – для знаменитой серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия» Ю.А. Бычков позднее написал книгу «Конёнков», выдержавшую несколько изданий. А Юрий Александрович имел счастье общаться с человеком, который являл собой целую эпоху в отечественной культуре. Это его певец Ф.И. Шаляпин, сам великий из великих, представил при знакомстве своей дочери так: «Это сам Конёнков», причём произнёс это, как вспоминала дочь, с особой гордостью. Скульптор был дружен с И.Е. Репиным, А.И. Куинджи, А.М. Горьким, Ф.О. Шехтелем, А.В. Щусевым, С.А. Есениным, С.В. Рахманиновым, Альбертом Эйнштейном, Д.Д. Шостаковичем – и это далеко не полный список великих. И к этим талантливым людям благодаря С.Т. Конёнкову приблизился Юрий Бычков. Он окунулся в атмосферу недавнего прошлого, осознал неразрывность истории страны. Год за годом, поколение за поколением – так пишется история. Кстати, в момент знакомства с С.Т. Конёнковым Юрий Бычков уже многое знал о памятниках древности, но мало разбирался в тайнах ваяния. И вновь по той самой присказке кинорежиссёра Сергея Эйзенштейна он стал «преподавать», занялся самообразованием, чему весьма способствовало общение с С.Т. Конёнковым. Наука эта в последующем аукнулась весьма своеобразно. Скульптором стал сын Юрия Александровича Сергей – и тут прослеживается прямая связь с кругом общения и занятиями отца. Очень важно, кто и что нас окружает. «Творческий путь художника во многом определяют впечатления детства», – написал в своей книге «Конёнков» Юрий Александрович. Это он о скульпторе Конёнкове. Но ведь получается, что и о сыне своём. И о себе. И о каждом из нас. Это всеобщий закон.

Увлечение искусством очень рано привело Юрия Бычкова в сферу живописи. Юрий Александрович с годами стал искусствоведом, членом Союза художников – сведущим и авторитетным знатоком живописи. Начиналась его биография в этой ипостаси с рецензий и обзоров выставок, которые он писал для газет и журналов, а пришёл в итоге Бычков к глубокому пониманию основ современной живописи, творчества видных мастеров, с которыми по восприятию, сопереживанию он встал вровень. О живописцах, многие из которых стали его друзьями, единомышленниками, он писал уже не газетные рецензии, а монографии, выходившие в ведущих издательствах страны. Это были книги о Ю.П. Кугаче, Е.А. Расторгуеве, Т.С. Садыкове, А.И. Интезарове, позднее Юрий Александрович столь же подробно разбирал творчество В.П. Телегина, И.В. Сорокина. О последнем, например, в своей монографии автор написал: «Никто другой в его время не мог так проникновенно, правдиво передать поэтичность, самобытную красоту русской земли, духовное содержание каждого избранного пейзажного мотива». В этих строках – объяснение непоказного душевного родства живописца и искусствоведа. Оба они – уроженцы Средней полосы России, со схожим опытом взросления, с трепетной любовью к своей Родине – и малой, и большой. Когда Юрий Александрович пишет о живописи, о пейзажах, он, как угадывается, больше даже не о художнике размышляет и не о картинах, а о родной земле…

Написал я эти строки, а затем открыл наугад монографию Ю.А. Бычкова о другом художнике, В.П. Телегине, там такие мысли автора: «Родину чувствовать глубоко, до корней земных дано в полной мере художнику-пейзажисту, а он передаёт это чувствование людям. Какая благородная и благодарная роль – звать за собой в мир прекрасного, воспитывать исподволь любовь к Родине». Вот оно! Действительно, не про пейзажи автор пишет. Про любовь к Отчизне!

Вместе с тем монографии Ю.А. Бычкова – это научные труды со всеми признаками исследовательской работы, с экскурсами к истокам, с глубоким профессиональным анализом, с выводами, которым незазорно дать определение «открытие». Пишет Юрий Александрович о художнике И.В. Сорокине: «Культура цветописи, эмоциональность буквально каждого мазка на холсте и картоне – характерные признаки индивидуальности мастера». И за этими строками – целая теория, которую Ю.А. Бычков в другое время и в другом месте излагал обстоятельно и подробно. Каждое движение кисти художника, по мысли Бычкова, – это не механическое действие, заурядный жест, а следствие большой внутренней работы мастера, отсвет внутренних его переживаний, итог длительного творческого процесса. Каждый наносимый на холст мазок – это сгусток не краски, а переполняющих душу живописца эмоций. Картина как отражение внутреннего состояния художника. Как созвучно это мыслям художника и педагога К.Н. Истомина, который почти столетие назад обучал секретам живописи А.И. Интезарова, героя одной из монографий Ю.А. Бычкова: «Нужно не столько изобразить предметы, что перед вами, сколько явление, что происходит: сумерки, сияние окна, покой». Изобразить явление, отразить состояние. Очень похоже. Так опыт одного поколения передаётся другому, перетекает непрерывным потоком, сохраняется.

Авторитет Юрия Александровича Бычкова как искусствоведа со временем стал настолько неоспоримым, что это ему, а не кому-либо другому, доверили возглавить газету «Московский художник». В ту пору в Московском Союзе художников насчитывалось 4500 членов, это были знающие и амбициозные люди, настоящие профессионалы. И они признали право Ю.А. Бычкова на этот пост. Очень скоро тираж газеты, издания узкоспециализированного, значительно превысил количество членов Союза художников. «Московский художник» уже читали и те, кто не был связан с этой профессией.

Вообще, издательская деятельность Юрия Александровича заслуживает отдельного разговора. В разные годы он работал в издательствах «Молодая гвардия», «Искусство», в Госкомиздате СССР и уже по этой причине имел отношение к выпуску многих и многих книг, принесших славу советскому книгопечатанию. При его непосредственном участии выходили книги артистов М.А. Ульянова, Ю.В. Никулина, художественного руководителя Малого театра М.И. Царёва, архитектора Д.Н. Чечулина, балетмейстера и хореографа Ю.Н. Григоровича, кинорежиссёра С.Ф. Бондарчука. Все они были Юрию Александровичу собеседниками-сотоварищами, а некоторые стали настоящими друзьями.