Но мама только выше натягивает одеяло, а из-под подушки раздаются тихие всхлипы.

Да что здесь творится?!

Неуверенный зародыш мысли прорастает в моей голове. Как же я сразу не догадалась, даже не предположила, что в нашем доме забеременеть могу не только я!

Это кажется совершенно невероятным, но есть только одна причина, по которой Ангел и моя мама могут плакать одновременно. Конечно, я могу её понять, ведь родители совсем не планировали ещё детей, а нас с Верой всегда было более чем достаточно.

Бедная мама, сейчас она в растерянности, а несчастный маленький Ангел испугался такой реакции. Нужно выстроить в голове цепочку слов, чтобы задать маме деликатный вопрос. Но тут дверь распахивается, и в спальню ураганом влетает отец.

– Вот они, твои грёбаные таблетки! Он трясёт над кроватью упаковкой медикаментов. Мама отбрасывает подушку и, зарываясь в одеяло, начинает плакать навзрыд.

– Какого чёрта ты их не пила, я тебя спрашиваю, смотри на меня! Он срывает с неё одеяло и, сильно дёрнув за руку, садит на постели. Теперь мы с мамой совсем рядом, так, что мне хорошо видно её лицо.

Сколько же слез она выплакала, ни разу в жизни я не видела у неё таких печальных глаз, она вся трясётся и всхлипывает. Продолжая орать, отец крутит упаковкой таблеток перед её лицом. Но у мамы настоящая истерика, она не может даже поднять глаза на мужа. В следующий миг папа обращается ко мне.

– Представляешь, дочь, твоя мать залетела! Решила, что это ей уже не грозит, и перестала предохраняться! – он говорит резким, язвительным тоном и смотрит на маму так, словно она не забеременела, а убила человека.

– Пап, – я несмело подаю голос, – но ведь в этом нет ничего страшного.

Отец меняется в лице и, не понижая тона, переключается на меня.

– Что? Ничего страшного?! Ты взрослая девушка! Понимать должна, что мы улетаем через два дня, билеты куплены, гостиница оплачена. Аборт не лёгкая процедура, пока врачи все из неё выскребут… – Он небрежно бросает упаковку рядом с мамой. – Пока она очухается и восстановится. Мне в другой стране нужна помощница, а не приходящая в себя после операции немощная развалина, и уж тем более не пузатое недоразумение. Столько встреч запланировано, столько обедов и банкетов!

Да что он несёт! Никогда не видела отца таким. От злобного крика мне становится страшно.

Он садится на кровать, обхватив голову руками и, глядя на маму, продолжает говорить:

– Столько бумаг нужно подписать. Половина всех моих проектов работает под твоим именем, зачем я их переписал, дурак! Здесь бы тебя оставил учить наизусть инструкцию к применению противозачаточных таблеток, да не выйдет.

Отец поднимается на ноги, так резко, что мы с мамой вздрагиваем. А Ангел, рыдавший до этого на полу, расправив крылья, взмывает к потолку.

– Собирайся!

Папа открывает шкаф с одеждой и бросает в маму первое попавшееся платье.

– Я не хочу делать аборт, – мама вытирает лицо руками и говорит еле слышно дрожащим сквозь слезы голосом.

Я прижимаю её к себе в надежде хоть как-то успокоить.

Отец на секунду замирает, делает несколько глубоких вдохов, стараясь не смотреть на нас, затем быстро выходит из комнаты, хлопнув дверью так, что со встроенных в стену полок падает несколько книг.

– Мамочка, все хорошо будет, только не плачь больше, пожалуйста, – испуганно говорю я.

Но она уже не может остановиться. Мы сидим на постели обнявшись, мокрым лицом мама уткнулась в мое плечо. Отец наговорил ей ужасных вещей, как только у него язык повернулся. Словно она не жена ему, а часть гардероба, и главное – это не присутствие и поддержка, а внешний вид и возможность в нужный момент поставить подпись.

Мама тихо всхлипывает, а Ангел порхает напротив меня, вытирая слезы маленьким кулачком. Мы смотрим друг на друга, и он жестом призывает меня закрыть глаза.

Сегодня его голос звучит совсем не так, как в прошлый раз, Ангел очень печален и говорит тихо.

– Не отпускай её. Твой отец очень решительно настроен, он не знает, что у тебя родится прекрасный брат, который станет отрадой для всей семьи. В два года он начнёт говорить, чисто и не коверкая слова, всем на удивление. А в школе будет учиться на одни пятёрки, пока в восьмом классе не влюбится в девчонку из параллели. Дальше судьба зависит от него самого, но поверь, мальчик будет таким умным и способным, что его ждёт блестящее будущее.

Из коридора снова слышны папины шаги. Дверь распахивается, и я понимаю, что он уже приготовился везти маму в клинику. Оделся, а в руках держит ключи от машины.

Гневно глядя на нас, он понимает, что мама ещё не готова.

– Быстро собирайся, – рявкает отец. – Бегом!

Рукой он указывает на платье, которое бросил на постель.

Перестав плакать, мама отстраняется от меня и тянется к одежде. Я выхватываю платье из её рук.

– Папа, не заставляй её! Не делайте этого, у вас родится замечательный сын!

– Замолчи, Павла! Это не твоё дело!

Отец снова начинает орать, теперь его щёки краснеют, а руки нервно трясутся.

– У нас есть двое детей, этого достаточно! К тому же нам не по двадцать лет, неизвестно, сможет твоя мать родить здорового ребёнка или нет.

Ангел что-то кричит, но я не могу закрыть глаза, чтобы выслушать его. Летая под потолком без остановок, он вновь начинает плакать. Слезы большими светящимися каплями скатываются по щекам и, не долетая до пола, исчезают, словно искры бенгальского огня. Как жаль, что родители не могут его услышать, не могут узнать наверняка, что этот ребёнок принесёт им не неудобства, а радость.

– Он будет здоровым и очень умным, даже умнее Веры! А в два года начнёт говорить.

Отец меняется в лице. Теперь его глаза полны ярости, и я в ужасе замолкаю.

– Да что ты несёшь! Хватит с меня бредятины. На кону серьёзные вещи, а вы решили мне палки в колеса вставлять, послезавтра самолёт, нужно все сделать быстро.

Он вновь гневно смотрит на маму, и та, не осмелившись перечить, опустив голову, подходит к шкафу и начинает одеваться.

Ангел с безумными глазами бросается в её сторону и замирает точно напротив маминого лица, малыш кричит что есть силы, беззвучно захлёбываясь слезами, бьёт крыльями, но ничего не может сделать.

Выбившись из сил, он падает на пол и поднимает на меня свои голубые, полные отчаянья глаза. Я должна ему помочь.

– Папочка, подумай хорошо, дети – это счастье! Вы ведь всегда хотели сына.

– Мы хотели сына двадцать лет назад, но родилась ты. А сейчас я хочу спокойно жить, и это у меня прекрасно получалось! Если бы не твоя мать…

– Вообще-то мама не сама забеременела! – я обрываю его, не дав договорить. – Ты в этом тоже виноват.

Но зря я это сказала. Отец, словно сорвавшись с цепи, подлетает ко мне, хватает за плечи и начинает трясти.

– Закрой рот! А в следующий раз думай, как разговаривать с отцом! Это наше дело, а не твоё! Не суй свой нос!

Оторвав меня от пола, он сжимает плечи так, что слышен хруст.

От страха перед глазами словно пелена, все темнеет, похоже, я сейчас упаду в обморок.

Где наш добрый и заботливый папочка? Он никогда так с нами не обращался.

Последнее, что я вижу, – это искажённое страданием личико Ангела, он продолжает мне что-то кричать. Издалека доносятся мамины слова, она напугана не меньше меня и сквозь слезы просит папу успокоиться.

Прокричавшись, он бросает меня на кровать, и моё сознание куда-то плывёт.

Мама в панике подбегает и ищет пульс на запястье. У неё очень холодные пальцы. Рукой я чувствую складки платья, мама оделась, под напором отца она согласна ехать. Пытаюсь сказать ей, что этого делать нельзя! Хочу закричать, но не могу издать даже звука! Ужас охватывает меня, я должна рассказать им об Ангеле, передать его слова! Но вместо этого беспомощно лежу на постели, пытаясь удержать ускользающую реальность.

Не знаю, сколько я находилась в отключке. Разум возвращает резкий запах нашатыря. Пытаюсь открыть глаза, но веки словно склеены, хочу повернуться или сесть, но тело не слушается, а к горлу подступает тошнота.