Ну, конечно же, классика. Несовместимые с интеллектуальными притязаниями глупые комедии едва ли нашли бы место в коллекции Игоря.

Марта ехидно ухмыльнулась. Морщинка обозначилась возле уголка ее рта.

– … помещение разделено ровно на восемь частей перегородками, – распылялся Игорь. – В каждой части находятся фильмы, которые разбиты по жанрам. А еще половина одной части помещения предназначается под стойку для продавца. Итого получается – восемь с половиной зон. И к тому же. – Он сделал паузу. – Магазин назван в честь известного фильма.

Марта задумалась. Понятия, которые казались Игорю очевидными, не были столь же очевидными для нее.

– Есть такой фильм Феллини, – отозвался он. Снисходительная улыбка застыла на его лице.

Несколько секунд тишины.

Дутый интеллектуал, подумала она и, опустив глаза, неопределенно улыбнулась.

– Представь: ты заворачиваешь с шумной улицы в маленький закоулок, где находится этот магазин, – добавил он. – С витрин на тебя глазеют старые рисованные афиши мирового кино… И ты знаешь, как мало людей интересуется этим таинственным миром старого кинематографа, поэтому не удивлен, что в магазине нет никого. Оборачиваешься в окно и видишь на противоположной стороне дороги толпу возле кафе с фастфудом. Соседняя улица буквально кишит людьми. И полная тишина здесь.

Игорь сделал глоток из принесенной ему чашки кофе и сказал:

– Продавец с сонным лицом листает страницы журнала. Зеваки, которые случайно забрели в магазин поглазеть на диски, или подростки, что зашли погреться – это единственные его сегодняшние посетители. Редко заметишь в этих краях утонченную парочку, которая торопится выбрать «кино под вино». В итоге они выбирают что-нибудь вроде «Амели» и спешат как можно быстрее уединиться в своем уютном гнезде. Ты любезно пропускаешь их вперед к кассе – делаешь вид, что еще не определился с кинолентой. На самом деле любуешься этой нежной парой. И вот ты покупаешь диски. Наверняка составляешь основную дневную долю продаж для парня за прилавком. Он оказывается точно таким же ценителем кино – иначе его бизнес все же приносил бы ему доход. Вечером встречаешься с друзьями или подругой и показываешь им эти фильмы. Твои близкие люди давно привыкли к твоему вкусу. Теперь им уже нравятся Типпи Хедрен или Энтони Перкинс. И ты замечаешь, что в их спорах стали чаще звучать знакомые тебе фамилии Антониони или Трюффо.

– Значит, ты еще и диктатор, – заметила Марта.

Игорь усмехнулся.

– И твоим близким приходится держаться на волне твоих интересов, – добавила она.

– Вовсе нет. Скорее они проникаются этими вещами всегда, когда я о них рассказываю. Правильная подача – это навык, который отличает истинного лидера.

На этих словах она засмеялась:

– То, что тебя отличает от большинства других людей – это самозавбенная любовь к себе.

Игорь игриво покрутил пальцем в воздухе.

– Не так ты все понимаешь, – ответил он. – В самолюбовании я не грешен.

В кофейне бродили посетители. Свет сменял утреннюю темноту. В окнах осветилась улица, и погасли фонари. Игорь продолжил рассказывать о кино, но внезапно умолк, прерывая свои рассказы. Марта еще несколько секунд смотрела на него в упор, предполагая продолжение истории. Заметив, как его взгляд устремился в окно, а тема разговора безвременно выдохлась, она посмотрела по направлению его зрачков в надежде выяснить причину такого ступора.

– Этот парень уставился куда-то вверх и стоит так уже несколько минут, – наконец, сказал Игорь и указал в окно.

Марта приблизилась к оконной раме и стала вглядываться в уличное движение.

– Кто? Где?

– Вот же, в пальто. Я его видел еще с улицы, когда шел сюда. Он подсматривает в окна!

Молодой человек в черном пальто и джинсах стоял в нескольких метрах от витрины «Мажестика». Он задрал голову и направил взгляд на верхние этажи. Высматривая людей сверху, незнакомец проявлял незаурядное самообладание: злой ветер лез за воротник, холодный дождь крупными каплями скатывался по пальто. Его темные волосы раздувались на ветру, голова была запрокинута назад. Он похаживал по сторонам или останавливался на месте на какое-то время.

– Он весь промок, – продолжал Игорь. – Кто здесь достоин такого внимания?

– Может, он кого-то ждет.

– Нет, он высматривает кого-то!

В глазах Марты Игорь выглядел как параноик. Она откинулась на спинку дивана и скрестила руки на груди.

– Но в окнах ничего не происходит грандиозного, – возразила она, – просто офисная жизнь. И, скорей всего, людей в них не видно. Все заняты работой.

– Не видно? Ну да! Это то еще шоу. Я люблю иногда посмотреть в окна напротив.

Выразительная пауза.

– Ты подсматриваешь в окна? – выпалила Марта, подаваясь всем телом вперед. Какой-то тайный блеск вдруг появился в ее глазах.

– И что же ты там видишь? – спросила она.

– Людей. Ситуации. Саму жизнь. Окна – словно банки с рыбами. У меня даже есть бинокль.

Марта метнула осуждающий взгляд на Игоря.

– На случай особенных ситуаций, – оправдался он.

– А такие бывают?

– Повсеместно. Однажды у себя дома я увидел, как в окне играют дети. Они открывали створки окон и уже были готовы выпасть вниз. Это могло бы произойти очень скоро, если бы я не позвонил их родителям. Я знал этих людей лично и смог предупредить их от беды.

– Но, в целом, это же плохо. Подсматривать.

– Это меня забавляет.

– Значит, ты большой любитель маленьких драм, – насмешливо подытожила она.

– Мне нравится жизнь в любом ее проявлении. Так как весь я пронизан искусством, то вижу его во всем. – Тон Игоря все больше делался театральным. – Когда я замечаю на фоне освещенного окна силуэты людей, то как будто выхватываю их из пошлых будней и даю возможность ожить передо мною, словно актерам театра. Тем самым пассивно участвую в перипетиях их жизней, так сказать, в раскрытии психологических коллизий…

Несколько секунд гробового молчания. Марта, недоумевая, смотрела на Игоря. Вдруг он расхохотался и закрыл ладонью лицо.

– Ну и вздор, – вскрикнула она и тоже засмеялась. – Значит, такое ты этому безобразию даешь объяснение?

– Это правда, Марта, – сказал он с улыбкой. – Я на самом деле увлечен «раскрытием психологических коллизий» и иногда люблю подглядывать за людьми.

Он опустил голову. Волосы скатились на глаза.

Эта манера скрываться за волосами выглядела подозрительно. Хитрый взгляд, за которым все равно невозможно было что-либо прочесть, можно было вовсе не прятать.

Кажется, на его лице едва проявился румянец. Значит, ему все же стыдно за эти свои забавы?

Игорь картинно смахнул волосы назад и выражение его лица мгновенно приняло свой самый естественный вид.

Нет.

Ему не было стыдно и секунды.

Марта вспомнила о незнакомце и перевела взгляд в окно: молодой человек в пальто стоял неподвижно, словно покрытая инеем статуя.

Ветер задувал с такой силой, что худое тело этого парня слегка заносило в сторону, после чего он возвращался в позу статуи и продолжал пронзительно наблюдать за кем-то сверху.

Как же ему, наверное, холодно, подумала Марта, но вместо этого сказала:

– Снизу ему не видно, что происходит на верхних этажах. Если только люди не открыли окна и не свисают вниз. Может быть, он смотрит на крышу?

Она взглянула наверх, но через стекло было видно только хмурое небо.

– Я видел этого парня и раньше, – загадочно проговорил Игорь. – У нас на четвертом этаже есть окно в мужском туалете. Из него открывается красивый вид на город. – Он многозначительно помедлил. – И на окна напротив.

– Ты видел его там?

– Один раз. Он сидел на подоконнике и следил за кем-то из нашего здания.

– Ну и ты, разумеется, был раздосадован, что место для слежки занято.

Уголки губ Марты издевательски поползли вверх.

– Я понял, – скрывая улыбку, сказал он, – ты просто сгораешь от любопытства поглазеть в бинокль, но так как видишь в этом нечто постыдное, никогда не позволишь себе подобное.