- Ты бандит или ученый? - перебивает рассуждения мужчины Алексей.
Мужчина плотнее запахивает халат, взгляд с прищуром буквально вонзается в лицо пленника.
- Я деловой человек с образованием, понял?
- Ага, - кивнул Алексей, - помесь первого и второго. Деляга с авантюрным складом характера и завышенной самооценкой. Рожа у тебя явно не наша, откуда язык-то знаешь?
Охранники стоят по бокам с каменными выражениями лиц, взгляды уперты в потолок. Одутловатое лицо мужчины багровеет, выпуклые глаза суживаются:
- Хочешь вывести меня из равновесия? Не выйдет, я слишком долго жил среди гоев, то есть говорящих обезьян вроде тебя или вот этих вот, - мотнул он головой в сторону стражников. - В молодости я работал дрессировщиком в цирке. С той поры я усвоил одну вещь - в работе с животными самое главное это терпение и разумное сочетание кнута и вкусной жратвы. Тигр может сколько угодно рычать и бесноваться, голод и боль все равно заставят его прыгать по тумбочкам.
- Так ты и этих, из последних? - понимающе говорит Алексей. - Знал я одного из ваших. Умный был мужик, но слишком уж переоценивал себя. Очень плохо жизнь кончил.
- Мне это известно, - тихо произносит мужчина. - Нас осталось очень мало, поэтому вынуждены не терять друг друга из виду. А еще мне известно, что именно ты убил его.
- Я? - удивился Алексей. - Он погиб под бомбами.
- Да. Но с твоей подачи. Меня зовут Янкель Розенфельд, я мщу за каждого сородича, убитого гоями.
- То есть весь балаган с моим задержанием только для того и затеян, чтобы убить меня!? Не слишком сложно?
- Я не собираюсь тебя убивать, - с улыбкой отвечает Розенфельд. - Это можно было сделать раньше. И хотя убить тебя не так просто, как обычного человека, но все-таки можно. Ты нужен для другого.
- О, только не говори мне, что ты собрался возродить свое племя и для этого тебе нужен бычок производитель! - скривился Алексей. - Трахай своих баб сам, а меня уволь. Я это уже проходил. Вначале приятно, даже здорово, но очень скоро понимаешь, что ты всего лишь хряк, которого после оплодотворения нужного количества свиноматок пустят на сало.
Розенфельд усмехается, мягкий стул жалобно скрипит под тяжестью упитанного тела.
- Ты просто самонадеянный идиот, если рассчитываешь на такое, - с усмешкой произносит он, одним движением запахивая халат. - Говорящие обезьяны вроде тебя не имеют права даже прикасаться к нашим женщинам.
- Счастлив слышать такое. Безмерно рад, - склонив голову, говорит Алексей и щелкает воображаемыми каблуками. - Но мне почему-то кажется, что и тебе этого делать нельзя. Я не прав?
- Прав, сучий выродок, - с тяжелым вздохом произносит Розенфельд. - Тут ты прав. Истинную причину детской смертности установить так и не удалось, поэтому контакты исключены. Но наши отцы прародители были мудры, установив наследование по материнской линии. Не важно, кто отец. Важно, кто мать! Наши женщины родят здоровых детей с великолепным здоровьем. Они будут такими, как ты, но только внешне. В душах будет пылать неугасимый огонь Йахве, нашего прародителя и бога! Двенадцать колен Иакова займут подобающее место - трон хозяев этого мира, а вы, гои, станете их рабами!
- Твой пафос умиляет. Но вот проблема - кого считать создателем нового народа, так сказать, возродителем. Тебя? Ты обслуживающий персонал, инструмент, умеющий говорить. Ваших баб? Живые инкубаторы, можно обойтись и без них, современная медицина позволяет. Получается, что я? Если так, то настоятельно советую как можно быстрее приступать к строительству храма имени меня. Подаяния можно приносить уже сейчас.
- Наглый ублюдок! - рычит Розенфельд. - Не тело главное, душа! Да, дети будут похожи на тебя, но вот души у них будут наши. Я научу их нашему языку, они познают нашего бога Йахве и станут истинными хозяевами этого мира!
- Опять теория расовой исключительности! Уж сколько раз наступали на грабли, но так ничему не научились. Возрождение богоизбранного народа! - саркастически произносит Алексей. - Лучше задай себе вопрос - а почему он, народ ваш, весь такой растакой исключительный и богоизбранный, исчез? Почему вас, этаких неповторимых и чудесных, ненавидели другие народы? Все без исключения и во все времена! Ну не может же быть, что бы все были неправы! Все вокруг неправильные, а вы единственные правы во всем.
- Нас избрал бог, понимаешь ты, животное? МЫ ИЗБРАННЫЕ!!!
- Долбо...ы вы, понял? Бог избрал вас для насмешек и в назидание другим, дабы видели народы, к чему приводит гордыня. Если мир театр, то вы в нем комедийные персонажи на вторых ролях. А шуты в художественном произведении служат фоном для настоящих героев. Вы - дурная декорация человечества, пародия и карикатура на него. Когда шут зазнается и начинает дерзить, его вразумляют палкой. Вот почему история твоего народа - это гонения и притеснения, безжалостное истребление миллионов сородичей и всеобщее презрение.
Глава 11
В старые добрые времена тюремные камеры всегда имели окна. Зарешеченные, затянутые мелкоячеистой сеткой и застекленные - они были! Нынешние зеки лишены такой привилегии. Камеры представляют собой бетонные коробки, в потолке тлеет лампа за решеткой, железная дверь плотно закрыта, свет появляется, когда открывается досмотровое окошко в двери. Таким нехитрым образом тюремная камера превращается в погребальную камеру для захоронения живого человека. Именно в такой импровизированной могиле оказался Алексей Снегирев после беседы с Янкелем Розенфельдом, одним из последних представителей почти вымершей нации. Как выяснилось, Янкель не потерял надежды на возрождение соплеменников и он, Алексей, должен был стать мифическим Адамом, с которого начиналась история человечества. Или первой обезьяной, от которой произошло это самое человечество. Ни первое, ни второе Алексея не прельщало, поэтому он сидел на приваренном к полу табурете в позе мыслителя Огюста Родена и думал. Немного мешали кандалы, так что опорой для головы служила собственная грудь.
"И чё? - в десятый раз задавал самому себе один и тот же вопрос Алексей. - Порвать цепи? Это можно, но стальную дверь лбом не прошибешь. Да и что там, за дверью, тоже неизвестно. И вообще непонятно, где я нахожусь. Переводчик из уха вынули, а без него в чужой стороне шага не сделаешь. Янкель этот обо мне узнал все что можно, да и сейчас через скрытую камеру кто-нибудь наблюдает. Типа я колдовать начну и стены рассыпятся. Но я не умею расщеплять материю и вообще ... я толком не знаю, что умею"! От этой мысли жар пошел по телу - ведь он действительно не знает о себе почти ничего. Шарль что-то говорил, что после введения какого-то препарата он станет меняться, но как именно, Шарль не сказал. Или это не Шарль, а Мордерер? Черт, столько всего произошло, в голове каша! Но выбираться отсюда надо, иначе скоро придет "добрый" дядя в белом халате со шприцем в руке и уже после первого укола ты перестанешь принадлежать самому себе.
